Однако, больше всех на ниве грабежа России прославился Азербайджан, наглая диаспора которого обдирала Россию на восемь миллиардов долларов в год.

На этом фоне несколько сот миллионов, которые, может быть, и теряла Россия в Белоруссии, хотя это тоже было далеко не очевидно, ничего не решали для самой России. Но были ощутимым ударом по Белоруссии. Ибо этот удар был нанесен, во-первых, в самый неподходящий для белорусов момент, а во-вторых, был явным намеком на возможности наращивания дальнейшей энергетической блокады республики.

И формально эти действия были направлены против единственного настоящего союзника России! Совершенно ясно, что Кремль просто решил поспособствовать свержению белорусского президента, который был бельмом на глазу всех мерзавцев, захвативших власть в остальных странах СНГ.

Цинично рассуждая, Кремлю было чего бояться в лице Лукашенко. Во времена чуть ли не физически разлагавшегося Ельцина очень многие в России надеялись, что с созданием союзного государства, Лукашенко встанет у его руля и поспособствует демонтажу уродского российского режима.

Приход к власти преемника Ельцина спутал все планы сторонников такого сценария. Демагогически выдвинув близкие по форме лозунги, новый президент перехватил инициативу у сторонников послеельцинского обновления. Умным людям с самого начала было ясно, что все это чистой воды пропаганда, что все останется, как есть, и даже станет хуже. Но, увы, дураков в России всегда было больше, чем умных.

И теперь уже идея союзного государства работала на поглощение последнего островка порядочности на подлейшем постсоветском пространстве. А чтобы Лукашенко стал сговорчивее, Белоруссию начали душить экономически.

Правда, первый удар по экономике республики удалось если не отбить, то сильно смягчить. Умелыми маневрами и привлечением всех резервов Президент Белоруссии сумел предотвратить кризис. Но это был паллиатив, а надо было искать радикальные решения.

И Лукашенко начал поиск в единственно правильном направлении. Народ мастеров, каковыми остались белорусы, мог преодолеть энергетический шантаж только умом, умением и трудом.

– … Найти все имеющиеся разработки в области энергосбережения и энергетики. -Лукашенко энергическим жестом подкрепил свой тезис.

– Найти, – продолжал он, – проинвентаризовать, отобрать наиболее простые и реализуемые решения и начать немедленное, я повторяю, немедленное, внедрение! Уже к следующей зиме самые эффектные технические решения должны быть внедрены! А в перспективе через полтора-два года мы должны с помощью перспективных технологий стать практически независимыми от любого энергетического шантажа!

Слушатели напряженно внимали. Но результат их дисциплинированного внимания был, тем не менее, не очевиден. Тупик, в котором оказался Лукашенко, имел очень глубокие корни. И дело здесь было даже не в остроте нынешней ситуации, осложненной подлой российской политикой. Режим Лукашенко опирался на лояльную ему управленческую пирамиду. Именно эта пирамида не дала Белоруссии развалиться, не дала восторжествовать либеральным заокеанским принципам, ведущим к деградации страны и обнищанию населения.

Но бюрократы пороха не изобретут. А сейчас нужно было именно это. Иной читатель может сказать, что не самим же бюрократам нужно было находить необходимые технические решения. Однако, сам по себе бюрократический стиль не может не пронизывать все общество, где управленческая корпорация сильна и не имеет противовеса.

А значит, способность «изобрести порох» в такой ситуации снижается даже у самих изобретателей. Разумеется, в команде Лукашенко было несколько очень ярких нестандартных соратников, которые могли приподняться над той системой, которую они сами же и представляли. Но для успеха нужны были не только прорывные решения, но и соответствующее их исполнение. Ибо прорыв может носить только комплексный характер. Точечный прорыв, «прорыв сверху», захлебнется в море рутины.

В самом деле, что может предложить дисциплинированный добросовестный исполнитель в этой ситуации? Шеф требует увеличить производство тепла и энергии без увеличения затрат импортного топлива? Прекрасно! Предложим ему имеющиеся технические разработки, внедрение которых наверняка не связано с риском. Где-то уменьшим энергозатраты на 5%, где-то на 10%. Увеличим КПД энергоустановок где на 3%, где на 5%.

В итоге наберем таких технологических усовершенствований около дюжины и уменьшим зависимость от российских энергоносителей процентов на 20-25, а может даже и 30. В лучшем случае – 40.

Это, конечно же, не совсем то, что надо. Хотелось бы и побольше… Но результат впечатляющий. Указание выполнено?

Да.

Ах, шеф требует еще и выполнить все это в сжатые сроки? Что ж, будем реалистами. В нашей дисциплинированной и ответственной среде авантюризм не уместен. И из доброй дюжины остается полдюжины самых быстро реализуемых технологий. Остальные оставим на потом. Но…, увы, получим тогда и результат более скромный. Не на 30-40, а в лучшем случае на 20 процентов уменьшается зависимость от российского газа.

Хотя,…, хотя и тут есть определенные трудности. Внедрение вот этой технологии, например, обойдется слишком дорого. В нынешней напряженной экономической ситуации мы не можем позволить себе так напрягать бюджет республики. Мы же не авантюристы!

И от 20 процентов остается 15.

Это, конечно же, хорошо! И сулит большие перспективы в будущем! Более того, задает единственно верное направление развития страны… Но принципиально ситуацию не меняет.

Кремлевские шантажисты могут спать спокойно.

А иной историк, рассматривая из своего прекрасного далека эту ситуацию, напишет, что бюрократическая система иногда может давать неплохие результаты. Разумеется, если только волею судеб во главе ее становится человек честный, энергичный, перспективно мыслящий. Но, даже в этом идеальном случае, невозможно поднять за волосы самого себя. Даже вышколенная и лояльная бюрократия не может генерировать прорыва.

Нужен внешний импульс.

Докладчик чем-то напоминал то ли опереточного красавца, то ли карикатуру на очень, ну очень порядочного интеллигента. Слегка взбитый кок, очки в роговой оправе, убедительный баритон. Хорошая гладкая русская речь. Эрудиция и одновременно некая легкая эмоциональность. Этакая гражданская, даже общечеловеческая заинтересованность в обсуждаемой теме. Доктор Чехов, да и только…

Однако эрудиция сего суперинтеллигента была чисто опереточной. Он не был профессионалом нигде. Среди математиков он был известен как экономист, среди экономистов – как эколог, среди экологов – как математик. Так и проскочил между добротными профессионалами, сделав себе научную карьеру ни на чем.

Еще печальнее обстояло дело с гражданскими качествами докладчика. Этот беспринципный ворюга построил себе шесть особняков, по миллиону долларов каждый, якобы, на скромную министерскую зарплату. А за какие такие услуги этот бывший руководитель самого занюханного ведомства мог получать взятки, достаточные для такого масштабного строительства?

Эх, было бы министерское кресло, источники дохода найдутся! И этот печальник за все человечество подписал немало документов, за которые изрядно платили заинтересованные люди. В том числе и из-за бугра.

Ларионов почти не слушал этого представителя ельцинско-гайдаровских выкормышей. Хотя автоматически ловил каждый тезис его внешне убедительной, но совершенно пустой, а местами просто безграмотной, речи.

Мысли Петра Григорьевича плавно перетекли с министерского прошлого этого опереточного интеллигента на собственную неудавшуюся административную карьеру. Однажды Ларионову предложили пост начальника отдела в аппарате одного из вице-премьеров. Впрочем, трудно сказать, как сейчас называется этот отдел, и осталась ли такая единица как отдел в этом аппарате. Не суть важно.

Важно то, что предложение было сделано, и он отправился на беседу. Живой, подвижный, но предельно корректный собеседник изложил перед Петром суть его обязанностей. С ними справился бы человек и гораздо более скромных интеллектуальных и волевых качеств, чем Ларионов. Он уже готов был согласиться. И, вполне резонно, спросил о деньгах.