Ведущий хищно оглядел зал. Вот этому американцу нельзя было отказать в вопросе. Не наш, туземный журналюга – не заткнешь, вонять будет так, что мало не покажется!

– «Нью-Йорк таймс», пожалуйста!

– Господин президент, ваш последний ответ насчет, как это ЖЭКа, я нашел очень остроумным.

– Благодарю, – расплылся в светской улыбке президент. – Хоть у иностранцев получишь одобрение своей работы на благо России. Но у нас говорят, со стороны видней. Не так ли?

– О да, конечно, – с легким акцентом заметил американец.

– Простите, прервал ваш вопрос. Продолжайте.

«Наверное, спросит что-нибудь насчет Чечни, – подумал президент. – Но это как раз сейчас то, что надо! Иной раз так и хочется поблагодарить господ террористов за то, что отвлекают толпу от проблем стремительно ухудшающегося быта. Но не ЖКХ же снова обсуждать?!»

– Господин президент, означает ли ваш остроумный ответ насчет ЖЭКа, что вы отказываетесь от линии, провозглашенной еще в первой вашей инаугурационной речи. Тогда вы, помниться, сказали, что президент в России отвечает за все. Наверное, вопросы теплоснабжения в такой холодной стране как Россия достаточно важны, но, судя по вашему ответу, вы так не считаете. И находите необходимым сосредоточиться на более важных вопросах. Не могли бы вы сказать, каких?

Каков подлец, каков подлец?!! Вот это прозевал приемчик!…

– Считаю данный вопрос простым повторением предыдущего. Но, в целом, вы, несмотря на скрытую иронию, содержащуюся в вашем вопросе, правы. У президента страны есть гораздо более важные задачи! Вашего президента вы бы, наверное, не спрашивали о своих личных взаимоотношениях с газовой или телефонной компаниями!

Чем же Россия и ее президент хуже Америки и ее президента?

Очень многим!… Интеллектуал потянулся в кресле и выключил телевизор.

Только дилетанту показалось бы странным, почему протесты выплеснулись на улицу не тогда, когда для этого были непосредственные причины, а несколько позже. Реакция на стресс у больших масс людей всегда запаздывает. Да и обстановка именно для бурного проявления недовольства должна быть соответствующей.

Когда осенью подорожал хлеб, народ просто ворчал. Когда подорожали жилищно-коммунальные услуги и транспорт, тоже только ворчал. Когда зимой, несмотря на выросшую квартплату начались перебои с теплом и водой, народ просто взвыл!… Но не побежишь же из холодной квартиры на еще более холодную улицу с демонстрациями!

Весной ждали облегчения и успокоения. И получили его! В очередной раз подорожало электричество и опять, перед самым дачным сезоном – транспорт. Вот тут то и начались проблемы!

Вначале, в массовом порядке, перестали покупать билеты на электрички. Вернее, там, где были турникеты на вокзалах, покупали только на одну остановку, а ехали, куда надо. Усилили контроль. Но начались массовые избиения контролеров!

Это был тот случай, когда кому-то надо было начать. И здесь команде Интеллектуала пришлось рискнуть. Однако, риск оказался исчезающее мал. Народ откликнулся на почин взрывом энтузиазма. А к тому времени, когда в электричках появилась милиция, ребят Интеллектуала там и след простыл.

Однако, в целом, народ все же пока шумел глухо. Но недовольство было настолько очевидно, что оппозиционеры всех мастей решили рискнуть! И начались демонстрации и массовые акции. Но тут-то как раз Свароговы внуки и начали, как говорил Интеллектуал, «бить политиков». Надо сказать, что стихийно возникшие беспорядки на митингах левых поначалу обрадовали власть. «Пусть бьют друг другу морды…» – думали иные кремлевские деятели с облегчением.

Однако потом наиболее дальновидные из них вдруг поняли, что чем больше драк на демонстрациях, тем этих демонстраций меньше. Но…, чем меньше демонстраций, тем больше стихийно разгромленных ЖЭКов, контор РАО ЕС и администраций в малых городах.

И, все-таки, это были, по большому счету, мелочи! Сами по себе, они не могли бы дестабилизировать власть. Но это стихийное неприятие существующего порядка вещей, идущее снизу, становилось опасным, если принять во внимание грядущие осложнения.

Дело в том, что новый президент-демократ в США обрушил-таки цены на нефть к началу весны. Ираку дали все возможности решать свои внутренние дела в обмен на его обязательства гнать на мировой рынок как можно больше нефти. И жадные элитные группировки помирились, почувствовав, что им будетпозволено не просто управлять страной в качестве колониальной администрации, но делить нефтедоллары.

Для российского бюджета это был конец. Кроме того, волна подорожаний сделала российскую продукцию снова, как и в 1990-х, неконкурентоспособной на внутреннем рынке. Начала набирать темп безработица. Только дефолт мог спасти страну. Но против дефолта был Запад. И решение пока оттягивали. Да и внутри он не многих бы обрадовал. Во всяком случае, на первых порах.

Ситуация в России напоминала маленький костерок, зажженный на некотором расстоянии от бочки с бензином. Сам костерок, может и опасен, но все же не очень. Он становился опасным, если предположить, что бочка может опрокинуться. Если быть совсем точным, то бочка при этом, с течением времени, еще и наполнялась горючим. Чем позже она опрокинется, тем больше бензина плеснет на костерок.

Надо было затушить его, а уже потом, благословясь, опрокидывать бочку, которую невозможно становилось удержать.

В этой ситуации, как всегда с чудовищным корпоративным эгоизмом, проявили себя военные. Они все настойчивей говорили президенту, что без них он не справится. Шел откровенный торг. Либо мы выдвинем нового Рохлина, либо давай нам новые льготы. Президент до дрожи боялся Рохлина. Нового Рохлина он не переживет. «Что вам надо?», – примерно так, по сути, а не по форме, спросил он военных.

Больше солдат, – ответили они. Перед страной засветило усиление призывного рабства. И это перед дефолтом, и это тогда, когда народ медленно начал пробовать властной крови! Сначала хотя бы в лице контролеров в электричках.

Выход искали все. В том числе олигархи, покорившиеся Кремлю. На их деньги, но с одобрения все того же Кремля начали искать альтернативы. Проходили многочисленные круглые столы, ток-шоу и тому подобные действа. Но, чтобы эти действа были хоть немного интересны, туда надо было позвать хоть какую-то оппозицию, кроме зюгановцев, битых не только на выборах, но и на улицах. Тогда, кого? Может быть, национал-радикалов? Но где они? Поразительно, они исчезли буквально за три месяца.

Они, судя по всему, начали баловаться взрывчаткой, и, следуя Иванову-Сухаревскому, подорвавшемуся на собственной мине в 2003 году, начали рваться один за другим. Впрочем, не так уж много их надо было взорвать, чтобы через три месяца остаться без истеричных провокаторов.

Между тем, Москва, бесконечно чинящая свои трубы и повышающая цены на проезд в общественном транспорте, была окружена кольцом костров. Молодежь просто исчезала из города на уикенды. В теплые летние ночи в глуши лесов звучали воинственные песни, давались клятвы Сварогу, вздымались вверх молоты и мечи, рекой лилось пиво и вино, а полуголые девицы в венках считали себя русалками и звали добрых молодцев к подвигам.

Сварогов квадрат становился наиболее распространенным молодежным символом. Скрещенные молот и меч – тоже.

А на ток-шоу и теледебаты начали приглашать Свароговых внуков. Поразительно, но они на экран особо не рвались. Это только раззадорило телевизионщиков и газетчиков. Приглашения стали более настойчивыми и лестными. И тогда, как по команде, они согласились. Смешно, но это было действительно так. По команде!

Что же увидела страна, после появления на экране Свароговых внуков? По большому счету, ничего. Вы за реформу ЖКХ, или против? Там нечего реформировать. Вы хотите, чтобы страна была сильной? А что это такое? Стоит ли не допускать нового дефолта? А зачем? Но что вы намерены делать, если он все же состоится? Ничего! Но вы поддерживаете президента в это трудное время или порицаете? А кто это такой?