Последние метры осталось пройти навстречу друг другу. И сразу началось что-то невообразимое... Незнакомые люди обнимались, целовались, как родные братья. Под громкое «Ура» в небо полетели сотни шапок. У многих на глазах появились слёзы. В этой радостной толчее майор Корень, расположившись прямо на снегу, написал на красном полотнище: «От 13-й гвардейской ордена Ленина дивизии в знак встречи 26.1.1943 года».

В 9 час. 20 мин. я вручил знамя командирам батальонов, гвардии старшим лейтенантам Стотланду и Усенко. Стихийно возник короткий митинг. Люди, ещё разгорячённые боем, тесно сомкнулись у импровизированной трибуны...

Речи на митинге были лаконичны - все и без слов понимали друг друга.

- Это самый радостный день в моей жизни, - сказал я, Мы все долго ждали, крепко дрались за город. И вот дождались!»

Под впечатлением этой великой победы Красной Армии композитор Марк Фрадкин решил, что он просто обязан написать песню, посвященную героическому городу-крепости, о стены которого разбились все надежды гитлеровцев на победу в этой неправой, захватнической войне. Но для такой песни нужен был соответствующий текст, а рядом в это время не было проверенного соавтора Евгения Долматовского, с которым они вместе написали знаменитую «Песню на Днепре». Тогда композитор решил сам написать слова для задуманной песни.

Исходным, вдохновляющим толчком для творческого процесса послужил эпизод, свидетелем которого Фрадкину довелось быть. После очередной жесточайшей бомбардировки Сталинграда наступило временное затишье, и в этом коротком и ненадёжном затишье вдруг откуда-то из развалин послышались слова русской народной песни:

Есть на Волге утёс,

Диким мохом оброс...

Это пели советские солдаты, первые нашедшие верное сравнение Сталинграда с неприступным каменным утёсом. Композитор вспоминает:

Морозным январским утром сорок третьего года из Заварыкина, где стоял тогда штаб фронта, ехал я со своими попутчиками к Сталинграду. Орудийная канонада с каждой минутой становилась всё громче. Разбитые бомбами постройки, расщепленные осколками деревья - вот что встречало нас на каждом шагу. Но уже было предчувствие близкой победы, вера в неё. Всё это настраивало на определённый лад. И начали у меня складываться первые строчки будущей песни. А когда я увидел на том берегу разрушенный, но непокорённый город, пришла и мелодия. Окончательно сложилась песня несколько дней спустя в прославленной 13-й стрелковой дивизии...».

Фрадкин сначала назвал своё сочинение «Песней о Сталинграде» и первый исполнил её, аккомпанируя себе на аккордеоне, перед группой солдат и командиров на старом КП дивизии генерала Родимцева. Песня была принята слушателями тепло, и Фрадкину пришлось повторить песню по их просьбе.

Вскоре песня под новым названием «Песня о Волжском богатыре» была опубликована во фронтовой газете «Красная Армия», прозвучала по Всесоюзному радио в исполнении известного украинского оперного певца Ивана Паторжинского, и после этого прочно вошла в репертуар многих фронтовых ансамблей.

Вот как об этой песне рассказывает фронтовик И.А.Дудин:

«Вспоминаю лето 1943 года. Фронт на Миусе, село Крыничное недалеко от Мамаева Кургана. Служил я тогда рядовым бронебойщиком в 899-м полку 248-й дивизии. Наш полк сняли с передовой и отправили на несколько километров в тыл, чтобы мы могли, как говорится, привести себя в порядок и отдохнуть...Вечером для нас был организован концерт силами артистов фронтовой бригады. Сценой служили кузова нескольких автомашин. А мы - солдаты и командиры - сидели на земле. На всю жизнь врезалась в мою память исполненная тогда «Песня о Волжском богатыре» Марка Фрадкина. Могучий напев, окрыляющие слова... Гимн великому городу на Волге, славным его защитникам.

Всякий раз, когда слышу песню, мыслями возвращаюсь в годы своей молодости, вспоминаю друзей однополчан, с которыми прошёл боевой путь от астраханских степей до Берлина»

В наши дни начальными тактами мелодии «Песни о Волжском богатыре» начинает и заканчивает свою трансляцию Волгоградское радио.

Считается, что творческое сотрудничество двух выдающихся мастеров советской песни - поэта В. Лебедева-Кумача и композитора В. Соловьёва-Седого началось лишь в годы войны. Это не так. Первая их встреча состоялась в 1940 году и ознаменовалась созданием первого совместного произведения - «Песней балтийцев».

Увы, мелодия песни оказалась настолько неудачной, что её даже не стали издавать. Рукописная нотная запись песни так и осталась в архиве композитора. Через много лет Василий Павлович Соловьёв-Седой вспоминал:

«Зима 1939-1940 годов выдалась на редкость суровой. Я приехал с группой исполнителей в Кронштадт, чтобы дать концерт для военных моряков-балтийцев. Путь до Дома флота недалёк. Я шёл быстро. Мороз достигал критической силы. В коридоре Политуправления меня встретил молодой политработник (тогда ещё не было офицерских званий). На рукава форменного кителя нашиты в несколько рядов золотые галуны, а повыше - звёздочка. Значит, звание высокое. Политработник с золотисто-рыжей жиденькой бородкой, которую он всё время пощипывал, пристально посмотрел на меня и тут же в коридоре предложил написать песню о моряках.

У меня была с собой музыка для драматического театра, и я на всякий случай решил предложить её неожиданному «заказчику». Мы зашли в какую-то комнату, где стоял рояль, и я сыграл мелодию, сыграл неуклюже, разминая застывшие непослушные пальцы. Выслушав мелодию, он попросил проиграть её снова и тут же начал импровизировать текст. Это был Василий Иванович Лебедев-Кумач (видимо, здесь речь идёт о той самой неудавшейся «Песне балтийцев»).

До Великой Отечественной мы встречались редко. Но в грозные дни первого военного лета 1941 года я принёс в Главное политическое управление Военно-Морского Флота мелодию сочинённой мною песни для моряков. И надо же, встретил меня в той же морской форме, но с ещё одной нашивкой на рукаве, тот же политрук Лебедев-Кумач. Я умолчал, что принёс готовую музыку. Василий Иванович прочитал мне стихи, которые начинались словами «О чём ты тоскуешь, товарищ моряк?».