Рейвен могла бы возразить, что хотела только одного — отомстить за все свои бессонные ночи, когда она изнывала от страсти к нему. Однако теперь это было уже ни к чему, потому что ее страсть внезапно обратилась в ненависть.

— А кто все это затеял? Не я, а ты вторгся в мой мир! И это ты заставил меня поехать с тобой — я ведь предупреждала, что тебе еще придется пожалеть. Неужели ты мог подумать, — с жаром продолжала Рейвен, — что я собиралась с тобой… Нужен мне такой… чурбан, — закончила она, резко дернув головой.

Стив насмешливо склонил голову набок.

— Правда? Держу пари, что минуту назад ты так же страстно желала меня, как я тебя. Может, проверим?

Он шагнул было к девушке, но та успела занять оборону, вскинув руки. Сейчас она снова стала сильной, ее захлестнула волна негодования и стыда.

— Не подходи!

Задумчиво кусая губы, Стив остановился. Наверняка индейцы обучили эту штучку всяким приемчикам, и она дерется, как самурай. Видать, надеется одолеть его хитростью и, прежде чем он успеет что-то сообразить, сделать из него отбивную.

Все это внезапно показалось ему таким смешным, что, запрокинув голову, он громко расхохотался.

— Ты еще вспомнишь, как надо мной издевался, — с угрозой сказала ему Рейвен.

— Ну, если ты и впредь собираешься мстить мне такими же страстными поцелуями, тогда я не против. Ладно, давай-ка лучше заключим перемирие и тронемся в путь.

С этими словами Стив удалился, а девушка осталась на месте и только хмуро смотрела ему вслед.

Оба пытались не обращать друг на друга никакого внимания. Стив рвался побыстрее попасть домой, а Рейвен разглядывала новые места, которые казались ей очень красивыми. Здесь уже не попадалось, как прежде, обширных не заселенных людьми районов, и путникам было где остановиться. Встречаясь с незнакомыми людьми, Рейвен задавала им множество вопросов, однако со Стивом заговаривала только в случаях крайней необходимости.

Даже когда они ехали верхом, девушка намеренно старалась хоть немного, да отстать от него. Казалось, после того, что между ними произошло, они терпеть друг друга не могут. Однако время от времени в ее памяти невольно оживали воспоминания о том, как Стив обнимал и целовал ее. Стоило только Рейвен взглянуть на рот молодого человека, и она как будто снова ощущала на губах вкус его поцелуя. А когда она видела его руки — не могла не думать о том, как нежно они ласкали ее грудь, зажигая в крови заветный огонь… Впрочем, спохватившись, девушка тут же переключала свое внимание на окрестности, упрекая себя за слабость.

Они проезжали одну плантацию за другой, и Рейвен любовалась возвышавшимися в отдалении великолепными особняками, к которым вели обсаженные вековыми дубами аллеи. Один раз любопытство все-таки одержало над Рейвен верх, и она спросила:

— А что это там свисает с веток деревьев?

Проследив за ее взглядом, Стив заметил косматые пряди, которые причудливо спускались каскадами с огромных корявых сучьев.

— Это мох. Теперь он часто будет попадаться тебе на глаза. В Хальционе им заросли почти все деревья.

— Какая красота… — в восторге прошептала девушка.

Обернувшись, Стив увидел на ее лице восхищение. Должно быть, после той полудикой жизни, которую она вела раньше, ей теперь многое кажется необычным. А сколько ей предстоит узнать еще! Интересно, как она это все воспримет…

Мысленно Стив резко одернул себя за то, что лезет не в свое дело. В конце концов он уедет из Хальциона и навсегда распрощается с очаровательной дикаркой. Какое ему дело, что с ней станет? И все же, несмотря на досаду, он не мог не признать, что его тянет к ней… а значит, ему действительно нужно как можно скорее вычеркнуть ее из своей жизни.

Рейвен разглядывала необъятные хлопковые поля, которые тянулись далеко-далеко… Вдоль их рядов, согнувшись пополам, плелись одетые в лохмотья негры, которые тащили за собой огромные мешки с хлопком. Девушка догадалась, что это рабы, однако промолчала. Она сталкивалась с совершенно незнакомой жизнью, которую не понимала и не желала принять.

То и дело навстречу попадались открытые коляски, в которых прогуливались нарядно одетые дамы; на козлах обычно сидел негр в ярко-красной ливрее. Встречаясь со всадниками, дамы чопорно проезжали мимо, даже не повернув головы. Один раз Рейвен весело помахала им рукой и что-то крикнула, но ее непосредственный порыв оставили без внимания.

На постоялых дворах девушка знакомилась с новыми блюдами, которые казались ей очень вкусными. Она попробовала обваленных в муке жареных цыплят, сваренные вместе с кусками свиного сала крупные листья горчицы, картофельное пюре с густым коричневым соусом, который назывался подливой, и хрустящий пшеничный хлеб. Однако больше всего ей пришлись по душе десерты и среди них — легкое воздушное пирожное, покрытое толстым слоем свежей клубники и взбитыми сливками.

Рейвен даже не подозревала о презрительных взглядах, которые бросали на нее, однако вскоре она заметила, что Стив нарочно обходит стороной места, где обедают богато одетые дамы вроде тех, чьи экипажи попадались им по дороге. Сами путники обычно останавливались в дешевых номерах, ели из треснувшей посуды и пили из стаканов с отбитыми краями. Только когда они проехали мимо ресторана, посетители которого обедали на улице под закрывавшими их от солнца зонтиками, Рейвен поняла, что есть заведения и получше.

— Наверное, ты не водишь меня в такие места, потому что меня туда не пустят, — заметила девушка. Затем, не давая ему времени ответить, с грустью сказала: — Однажды, когда мы с Сетом ездили в Сан-Антонио за покупками, мы увидели в витрине одного кафе огромный шоколадный торт. Мне так захотелось его попробовать… У меня в кармане было немного денег, и когда Сет задержался в магазине, я вернулась в это кафе. Но какие-то люди вышвырнули меня оттуда. Узнав об этом, Сет ругал их на чем свет. Он сказал, может быть, когда-нибудь я пойму, почему он старается держать меня подальше от белых.

— Ты была в индейской одежде?

— Конечно. Мама всегда одевала меня в вышитое мелким бисером платье из мягкой оленьей кожи. Она не стыдилась, что я наполовину индианка. Так же, как и Сет.

— Ну, в таком платье, какое на тебе сейчас, никому и в голову не придет, что в тебе течет индейская кровь.

— Ты и правда так думаешь?

В глазах Рейвен было столько надежды, что Стиву стало стыдно. Ведь у нее такая смуглая кожа… Пожалуй, у многих это вызовет предубеждение. Однако что-то подсказывало ему, что с таким характером да еще с деньгами Ральстона ей нечего опасаться.

— Уверен, все у тебя будет хорошо, — заверил девушку Стив, отводя глаза, чтобы она не смогла прочитать в них сомнение, и добавил: — А в богатые рестораны я не вожу тебя только потому, что для них мы недостаточно хорошо одеты.

Это объяснение немного успокоило Рейвен.

Первое, что больше всего запомнилось ей в Мобиле, был огромный порт с пристанями, судоверфями и пакгаузами.

— Видишь? — показал Стив на ряд кирпичных складов. — Десять из них принадлежат твоему отцу. Там помещается более семидесяти тысяч тюков хлопка. Еще у него есть прессы, которые за полгода выжимают миллион тюков. И четырнадцать причалов, до которых можно добраться по каналу в двадцать два фута глубиной. Вон там, — снова показал Стив, — стоят его пароходы, которые курсируют между Мобилом и Монтгомери. Весь путь занимает два дня, за которые суда раз двести останавливаются, чтобы посадить и высадить пассажиров, а также загрузить и выгрузить зерно, муку, лес, виски, табак, хлопок и кукурузу. Какие только товары не плывут отсюда вверх по реке!

— Значит, мой отец где-то рядом? — Рейвен стала с опаской озираться по сторонам. Ей вовсе не хотелось, чтобы встреча с ним застала ее врасплох.

— Да нет, я же тебе говорил — он болен и находится сейчас на своей плантации, что немного выше по течению. Но даже если бы он был здоров, вряд ли ты нашла бы его здесь. И не припомню, когда в последний раз Нед ездил в Мобил. Всеми делами управляют его люди, а он предпочитает заниматься иноходцами.