– Хорошо еще, ребята спать пускают, когда облав нет. Я им за это полы мою.

Дверь с грохотом отворилась. На пороге стоял все тот же сержант.

– Егорыч, на выход. Ожидается новый приток. Базар бомбить идем. Ты позднее заходи. Смотришь, часам к двум ночи управимся. Освободим тебе закуток.

– А с этими что? – спросил Егорыч.

– С этими вопрос сложный. Тут такое дело: может, шпионы они, – перешел на конфиденциальный шепот милиционер. – В книжке крючков понаставили. Всем отделением мараковали. Полкан гэбэшников вызвал…

– Да какие они шпионы? Обычные суслики…

Егорыч вышел в дежурку и сразу определил в молодом человеке, стоящем рядом с начальником отделения, работника Конторы.

– Разрешите поинтересоваться? – спросил он начальника и протянул руку к книжке.

– Кто это? – удивился штатский.

– Егорыч, ты иди… – мягко погнал начальник.

– Да интересно просто, что за язык такой. Я же на восьми говорю…

– Ну взгляни, – кивнул молодой человек Егорычу.

Бродяга полистал книжицу, пошевелил губами.

– Да это же стенография… Ну да, стенография. Только личным кодом. У меня так студенты делали, отличники, чтобы не клянчили списать. Дети еще так делают. Изобретают собственный язык, чтобы взрослым непонятно было. У каждого должны быть свои маленькие тайны…

С 2 до 3 часов дня

Они говорили какие-то необязательные слова и все старались дотронуться друг до друга, словно желая убедиться, что в этой варварской, необъяснимой стране оба живы и здоровы.

Чарли предложила отцу выпить, но тот категорически отказался, сославшись на то, что сегодня с него уже довольно, а вечером ему еще предстоит одна приятная и вместе с тем деловая встреча, где он непременно пропустит стаканчик-другой…

– А ты все такая же любительница «Черри»? – спросил он. – Мы ведь в детстве называли тебя Черри. Дело прошлое, и можно рассказать почему. Однажды после вечеринки с друзьями тебя не оказалось в спальне. Нашли тебя под столом в гостиной. Ты забралась туда, прихватив со стола бутылку с остатками ликера, да там и уснула.

– Папа, это было давно. Теперь твоя Черри выросла и перед ней возникли другие проблемы.

И Чарли за двадцать минут постаралась рассказать отцу о своих планах, трудностях и прогнозах на будущее отеля. Упомянула и о кредитах. Отец слушал внимательно. Хмурил густые брови, когда ему что-то не нравилось, улыбался и согласно кивал, когда одобрял действия дочери.

– И вот сегодня будет собрание акционеров, на котором я должна победить! Понимаешь, папа, я разобью всех своих врагов наголову! А потом я тут такое сотворю!

Да, дочка его круто заворачивает дела. Он как-то по-новому взглянул на нее. Женщина. Настоящая женщина. Вся в мать. Те же движения, мягкие, кошачьи, те же глаза, матово светящиеся под черными бровями.

– Может, все-таки выпьешь?

– Нет, на сегодня я уже свою дозу выбрал. А что бы тебе не оставить меня здесь?

– В каком качестве?

– В качестве партнера.

Пайпс смотрела на своего отца и не верила ни глазам, ни услышанному.

– Папа, но…

– Неужели твой старик, заваливший на выборах в конгресс плюгавца О'Нила, не справится. А специфика во всем мире такова – любовь, добро, честь, бесчестие, зло и предательство. Ты должна познакомить меня со своим хозяйством, хотя я уже кое-что о нем знаю. И разыщи, пожалуйста, секьюрити. Я буду иметь с ним серьезный разговор.

Пайпс, сама того не желая, покорилась обаянию и напору отца.

Одно время она наблюдала его, ушедшего на покой, инертного и какого-то потухшего. Она не была в Штатах, когда он противостоял О'Нилу.

Посчитав, что хуже все равно не будет, она вышла с отцом в приемную и попросила секретаря показать ему документы предстоящего собрания.

Отец нацепил очки, но первым делом посмотрел не на документы, а на секретаршу.

Ничего, он еще повоюет, успокоилась Чарли.

А теперь надо было в конце концов сообразить, что же произойдет не более чем через пятьдесят минут?

Собрание акционеров? Война? Битва гигантов?

Это все не те слова.

Никакого окончательного разгрома не получится, а если и будет выигрыш, то только во времени. Шакир и его банда дадут ей часа два-три, чтобы… Чтобы – что? Чтобы попрощаться с жизнью?

Может быть.

Значит, ей надо успеть нанести удар первой. Еще до решающей схватки.

Ах, где же этот Карченко?! Он многозначительно пообещал Чарли показать сегодня что-то интересное.

Чарли нажала кнопку селектора. Услышала какое-то недвусмысленное хихиканье и подумала про своего отца – пустила козла в огород.

– Карченко еще не появился?

– Нет, но уже идет, – быстренько пришла в себя секретарша. – Еще что-нибудь?

– Да, – перешла на русский Чарли. – Не обращайте внимания, что мистер Пайпс мой отец, пошлите его, если понадобится.

– О, что вы! Он такой… хороший.

Чарли отключила связь.

Ахмат… Мэтью…

Снова не успела подумать, потому что на пороге стоял главный секьюрити. Нельзя сказать, что лицо его светилось от радости победы, но он был спокоен и деловит, поэтому Чарли погасила возникшее у нее раздражение и приготовилась слушать.

Карченко выложил на стол пачку фотографий. Она рассмотрела их.

– Ну и что? Кто это? Какие-то старики, девицы…

– Это не просто старики. Это отец Шакира и еще одно должностное лицо, претендующее на лидерство в политическом котле Кавказа. Если обнародовать, кое-кому это будет стоить карьеры и уж безусловно потери части своих приверженцев.

– Мне кажется, что такие люди, как Шакир, просто наплюют на подобные материалы… Объявят их фальшивкой…

– Во-первых, это не фальшивка, во-вторых, даже если назначат экспертизу, мы получим выигрыш во времени.

– Времени у нас нет, – отрубила Чарли.

Валерий подошел к видеодвойке и вставил кассету. На экране появилась запись, сделанная сегодня утром. Момент передачи «дипломата» с наркотиками в одном из трех занимаемых чеченцами номеров отеля.

– Это кто?

– Наркокурьер. А в чемодане, я думаю, героин.

Чарли какое-то время молча смотрела на экран.

– Это надо срочно отдать в милицию.

– Я бы не торопился…

– Вы что, не понимаете, какие претензии к нам могут предъявить органы? Имея на руках доказательства, мы не представили их в соответствующие службы?

– К сожалению, это не так серьезно. В милиции у Шакира свои люди. Пленка эта будет благополучно похоронена, а с ней, возможно, и мы.

– Что вы все меня пугаете?! Это просто невозможно! – взорвалась Чарли. – В этой стране что, совсем нет закона?

– Нет. Сейчас против чеченцев у нас закона нет. Потому что они в силе. Здесь нужен удар повесомее.

– Так ударьте!

– В свое время. Мы пока не располагаем материалами по убийству вашего коллеги. Но определенная работа была проведена. Получены показания менеджера магазина, где приобреталась видеокамера, на которую был снят момент убийства. Сегодня мои друзья получили из Интерпола сообщение, что у них есть какие-то видеоматериалы, возможно касающиеся того убийства. Если это та запись – дело в шляпе. Вот тогда мы их и прижмем. Вот это уже будет настоящий удар.

– Ты не представляешь, как ты будешь со мной расплачиваться… Нет, ты даже представить себе не можешь, что я у тебя за это попрошу… – бормотал Валя, медленно водя феном по длинным белым локонам. – Я парикмахер-стилист высочайшего класса, ко мне Пугачева за неделю записывается, а ты что придумала?

Наташа стояла рядом, то и дело поглядывая на часы и стараясь унять дрожь в руках и ногах. Уж о том, чтобы спорить, и речи не шло.

– Они, понимаешь, ушами хлопают, а мне потом отвечай, – бурчал Валя больше для гонору, чем от злости. – И вообще эта краска знаешь сколько стоит?

– Я заплачу, заплачу, – бормотала Наташа. – Только ты уж…