- Вот негодяи! Скажи, а этот негодяй, наш сосед Мигель, он же тоже какой-то ученый?
- Не совсем. Он вахтер в институте хирургии большого пальца.
- Ну, все равно, они там все заодно. Пойду, потребую с него глобального возмещения в размере… м-м… 2400 долларов – на кондиционер.
- Ой… но ведь кондиционер стоит гораздо меньше!
- А новая стенка?
- А при чем здесь?
- А тебе что, нравится наша старая стенка? Вся рассохлась, фанировка отстала… румынская стенка 78 года! Румыны – такие же негодяи, как ученые. А румынские ученые – вообще чудовища. Кстати, не знаешь, Мигель не румын?
- Не знаю, Антонио, ты меня так запутал, что все может быть.
- Потому что, если он румын, пусть заменит наш чешский санузел.
- А какая связь?
- Ну, во-первых, румыны и чехи – почти одно и то же, а во-вторых, где я сейчас в такую жару найду чеха, который бесплатно заменит нам санузел? Эй, негодяй Мигель, открывай!
233.
- Антонио! Антонио!
- Что случилось, Мария?
- Что это такое?
- Это презерватив.
- А почему он был у тебя в кармане?
- Господи, Мария, ты нашла его! Слава богу!
- Что это значит?
- Мария, это же тот самый презерватив, с которым я отправился на первое свидание с тобой. Я думал, что он пропал, а ты его нашла!
- А зачем ты его хранишь столько времени?
- Как, Мария, это же талисман, символ нашей любви. Я как раз собирался на улицу, и думал – где же он? – я же не выхожу на улицу без презерватива… в смысле, без талисмана.
- Антонио, но здесь же написано – 2005 год.
- Правильно, Мария, я поменял его на более новый… стыдно же, если вдруг друзья случайно увидят у меня презерватив 67 года… что они подумают? Они же не знают, что это талисман!
- Господи, какой ты у меня романтичный…
- Да. Видишь, Мария, я тебе все объяснил. Теперь объясни мне, пожалуйста, почему ты рылась в моих вещах?
- Как?… а… Антонио, я хотела постирать эти брюки и просто вынимала все из карманов.
- Как тебе не стыдно, Мария! Как тебе не стыдно врать! При думала нелепую отговорку, вместо того, чтобы честно признаться, что ты собиралась отнести эти брюки своему любовнику. Могу себе представить, что бы он сделал с нашим талисманом!
- Антонио, но это же совсем не так…
- Все, Мария, я ухожу. Дай мне мой талисман и подумай над своим поведением… да, и постирай мои брюки.
234.
- Антонио!
- Да, Мария.
- А напомни, как ты называл меня раньше, когда мы только познакомились?
- Дура.
- Нет, ты называл меня как-то нежно, ласкательно…
- Дурочка?
- Ну, нет. Помнишь, мне нравилось?
- Усатая кубышка?
- Антонио!
- А, да, это мне нравилось… Не помню, Мария.
- Ну, вспомни, вспомни! Ты так запрокидывал голову, и томным голосом что-то говорил.
- Да? Давай попробуем это повторить… Хр-р-р-р…
- Антонио!
- А! Кто здесь? Дура, зачем ты меня будишь?
- Антонио, мы же пытаемся вспомнить, как ты меня называл.
- По-разному. Когда ты надела короткое облегающее платье, чтобы идти на день рождения к этой негодяйке Изольде, я назвал тебя выжившей из ума кривоногой толстозадой идиоткой. А когда мы выпивали с Мигелем, а ты пришла и вылила текилу в раковину, я тебя никак не назвал, а сразу ударил сковородкой. Может, ты этот случай имеешь в виду?
- Я вспомнила! Ты называл меня «мой зайчик».
- Ой, нет, Мария, я не мог тебя так назвать. Видимо, я тебя с кем-то перепутал.
- С кем?
- Скорее всего, с моим зайчиком. Все, спи, Мария.
- Но сейчас же полпервого дня!
- А в России сейчас полпервого ночи, так что, им сейчас не спать из-за того, что у нас полпервого дня?
- Что, Антонио?
- Все, Мария, я уже сменил тему. Если хочешь, поговорим об этом, но лучше спи.
235.
- Антонио!
- Да, Мария.
- У твоего друга, этого негодяя Бенитеса скоро день рождения. Что будем ему дарить?
- Дарить? Зачем это, Мария? У человека и так праздник – к нему приходят друзья, он их кормит, поит, это же и так приятно, зачем ему еще подарок?
- Так принято. Давай думать. Как известно, лучший подарок – книга.
- Ну, это если даришь ты. А если дарят тебе – то так себе…
- Но сейчас же дарим мы.
- Но у нас же нет книг. А тратить на них деньги я сам не буду, и тебе не позволю. Не будем поддерживать этих негодяев-писателей, которые пишут себе, а мы вынуждены это читать.
- Давай сдадим макулатуру. Тогда нам дадут трехтомник Мориса Дрюона.
- Мария, ты дура! Зачем негодяю Бенитесу Дрюон, что он с ним будет делать?
- Он сможет подарить его тебе на твой день рождения.
- А мне что с ним делать? Обменять его обратно на макулатуру? Знаешь что, Мария, давай подарим Бенитесу макулатуру, а он уже сам сдаст ее и получит за нее то, что сам захочет.
- Но, Антонио, дело в том, что у нас нет макулатуры. Ее надо сначала собрать.
- Ну, все, с меня хватит! Мы еще не пришли к этому негодяю Бенетесу на день рождения, а он уже вымотал нам все нервы.
- Знаешь что, давай так – позвоним Бенитесу и скажем, чтобы он сам выбрал себе подарок… и сам за него заплатил. В конце концов, это же его выбор.
- А главное – это его день рождения. Молодец, Мария. Какая у нас, все-таки, дружная и, когда надо, сплоченная семья.
