172.
- Антонио!
- Что, Мария?
- Вот, смотри, здесь в газете «Мексика и жизнь» некролог. Эти негодяи пишут, что умер великий ученый Мигель Савио.
- А почему ты называешь их негодяями?
- Потому что они поздно опомнились? Написали о нем «великий ученый», когда он умер. Написали бы об этом, когда он родился!
- Что написали – «Умер великий ученый Мигель Савио»?
- Да нет, «родился великий ученый Мигель Савио, который откроет несколько новых физических законов, получит массу званий, премий и умрет в возрасте 62-х лет». Представляешь, как бы ему было приятно читать эту заметку, даже если бы ничего такого с ним не произошло?
- Но, ведь, только что родившись, он бы не мог это прочесть…уц
- Ты что, издеваешься надо мной? А сейчас, только что умерев, он что, может ее прочесть? Так что в этом смысле новорожденный Мигель Савио и только что умерший абсолютно равны.
- Да, ты как всегда права, Мария. Кстати, раз ты такая умная, может быть ты напомнишь мне, почему я должен ударить тебя сковородкой по голове?
- Ну, не знаю, может быть потому, что я толстая некрасивая глупая мексиканка с усами?
- Нет, сегодня, кажется, не поэтому, но, с другой стороны, чем не повод? Ну-ка, поворачивайся ко мне головой. (Удар). Все, день прожит не зря.
173.
- Антонио!
- Да, Мария.
- Вот что ты лежишь и ничего не делаешь?
- Я не лежу, Мария, я думаю.
- О чем?
- О том как хорошо лежать и ничего не делать. Такое прекрасное занятие, непонятно, почему за него не платят деньги. Я бы очень много зарабатывал.
- А за что же здесь платить?
- Ну, как? Все прекрасное стоит денег. Ты же платишь, когда ходишь в музеи или в театры.
- Ага, а ты вспомни, когда мы с тобой в последний раз где-то были!
- При чем здесь? Ну, хорошо, другой пример. Вон, Даная у Рембрандта лежит и ничего не делает. Знаешь, сколько она стоит?
- Ну, хорошо, давай ты сейчас встанешь и быстренько поможешь мне выбить ковер, а потом опять ляжешь и будешь много стоить.
- Ты что, Мария, с ума сошла!?? А вдруг эти негодяи опомнятся и наконец-то начнут за это платить? А у меня как раз прервался стаж!
- А что же мне делать с ковром?
- Ну, это очень просто. Возьми ковер, скатай его и положи на антресоли. Потом иди в магазин и под те деньги, которые мне вот-вот начнут платить, одолжи две бутылки текилы.
- Зачем?
- Ну, как, тяжело же все время лежать и совсем ничего не делать. К тому же лежать, ничего не делать и пить текилу – это еще прекраснее.
- Ладно, я побежала.
- Да, а когда вернешься, не забудь, что нужно выбить ковер.
174.
- Антонио!
- Да, Мария.
- Ты выбросил мусор?
- Нет, Мария. Я считаю это неправильным.
- Что – выбрасывать мусор?
- Неправильно, чтобы этим занимался глава семьи.
- А почему это ты – глава семьи?
- Потому что я сильнее, и могу в любой момент ударить тебя сковородкой по голове. Вот смотри…
- Подожди, подожди, я согласна, ты – глава семьи. Но мне же тоже хочется быть ею… им…
- Кем?
- Ну, главою. Глава – это же он? Или она?
- Глава – это я, Мария. И глава может быть только одна… один.
- Как это – одна? А вот я сама видела в книге про Тома Сойера, там было написано «Глава четырнадцатая».
- Ну… ты права, Мария, поэтому я не буду объяснять тебе, почему ты не права. Хорошо, я, как демократический глава, готов пойти на выборы. В нашей семье три представителя электората – ты, я и хомячок Густаво. Густаво воздержится…
- Воздержится? Да он гадит каждую секунду!
- Ты считаешь, он делает это в твою поддержку?
- Нет, но…
- А главное, что и ты проголосуешь за меня.
- Это почему?
- Потому что у меня есть административный ресурс.
- Какой ресурс, Антонио?
- Вот эта сковородка.
- И это ты называешь административным ресурсом?
- Ну, почему только это? У меня такого ресурса полно – бейсбольная бита, скалка, пустая бутылка из-под текилы. Так что, иди и выбрось мусор, а я пойду, напишу обращение к части электората.
- Какое?
- Примерно такое: «Мария, не жди, буду к утру. Твой глава».
175.
- Мария!
- Да, Антонио.
- Знаешь, кого я только что встретил?
- Кого, Антонио?
- Этого негодяя Бенито Лопеса. Представляешь, он так разъелся, стал толстый, как хомяк.
- Как кто?
- Как хомяк.
- Что значит – как хомяк? Что ты вообще знаешь о хомяках?
- Мария, Мария, подожди…
- Ты знаешь, что если сильно сжать хомяка в руке, то у него вылезут глаза? Ты знаешь, что хомяки в основном коричневые, но серых гораздо больше? Что если у хомяка оторвать лапку, то у него останется еще три и хвост? Что если даже у хомяка вырастут крылышки, то он все равно не сможет летать, потому что у него не хватит опыта?
- Прости, Мария, забыл, что хомяки – это больная тема. Зато я купил апельсины.
- Апельсины?
- Апельсины, Мария, они такие… как помидоры, только оранжевые, сладкие… и совсем другие.
- Что ты несешь, Антонио? Ты знаешь, что в одном апельсине содержится больше витаминов, чем в другом? Ты знаешь, что апельсины никогда не нападают на человека первыми? Что апельсин может катиться, и если его не остановить, то он совсем укатится?
- Знаю, знаю, Мария, все знаю. Все, целую, приеду уже на следующей неделе. Дети передавали тебе привет.
- Привет? Привет – это слово из шести букв. Ты не мог привезти мне слово хотя бы из восьми букв? Хотя бы из семи? Тебе что, букв для меня жалко? И чтобы там был мой любимый мягкий знак? Я бы на нем спала… (Ее голос удаляется).
- Ну, все, увозите ее. Зря я так сильно ударил ее сковородкой в последней серии… А с другой стороны, что было с ней еще делать?
176.
- Антонио!
- Да, Мария!
- Я только что была у гадалки, и теперь я все знаю.
- Что, ты узнала про мою связь с Кончитой?
- Да нет, конечно… подожди, а у тебя что-то было с Кончитой?
- Нет! Зачем мне Кончита, если у меня есть ты, и если бы гадалка тебе такое сказала, это была бы неправда.
- Вот видишь, Антонио, значит, она говорит только правду, и ей можно верить.
- Ну, да, наверное…
- Так вот, она сказала мне, что скоро я получу огромное наследство от моего дяди из Венесуэлы, о существовании которого я пока даже не подозреваю. После этого я буду жить за границей в огромном доме.
- А я буду ездить на «Феррари», пить текилу и водить домой женщин, да?
- А зачем тебе водить домой женщин?
- Ну… у нас будет красивый дом, и я буду показывать его этим негодяйкам – твоим подругам, чтобы они тебе завидовали.
- Прости, Антонио, но гадалка сказала, что в новом доме я буду жить с другим мужем, а ты сопьешься и умрешь.
- Хм. Вот так, да? А она не предупредила тебя, Мария, что тебе нужно опасаться мужчину 45 лет с большими черными усами и сковородкой в руке?
- Нет.
- А зря. Впрочем, это даже не будущее – это уже настоящее. (Ба-бах!). Вот. А теперь говори, Мария, где живет гадалка. Сейчас она быстро отгадает тебе все назад.
177.
- Ну, Мария!
- Что, Антонио?
- Что будем делать, Мария? Мне скучно.
- А ты поговори с кем-нибудь.
- С кем? С тобой я уже говорю, и веселей мне не становится. А все эти негодяи – наши соседи ушли на работу. Как сговорились!
- Может быть, тебе все-таки тоже начать работать?
- Не говори глупости, Мария. На работе еще скучнее. А потом, работать на этих негодяев, мне – единственному порядочному человеку в Мексике? Никогда!
