— Не будем дразнить добрых чабанов. — Я поднялся, борясь с внезапно вспыхнувшим желанием.

— Но ведь мы — муж и жена?

— В горных селениях секс в машине не поощряется даже между супругами.

— Димка, какой же ты… — Она не договорила. — Ладно, сегодня тебе все прощается. — Достав стакан, она налила половину и бережно завинтила пробку. — За сегодняшнюю ночь! Или тоже скажешь: «не будем дразнить доброго Абдунасима…» — спародировала она мой тон.

Я рассмеялся:

— Ловко ты меня отбрила! Однако же рейки тебе не избежать. Обувай мои сапоги и прыгай вон на ту плиту. Приближаться к речке тебе опасно.

— Обойдемся как-нибудь без ваших сапог, господин профессор! — Она вскочила и, подхватив рейку, босиком побежала к каменной плите.

Я закрепил наконец теодолит и навел трубку.

Ирина уже стояла на шероховатой поверхности, картинно подбоченясь.

— Неплохо смотритесь, госпожа геодезисточка, — констатировал я, регулируя резкость. — Так бы и освободил вас от этих джинсов!

— Поздно спохватились, господин профессор! — отрезала она. — Теперь эти джинсы не снимаются.

Я собирался ответить в том же духе, но в следующую секунду мой язык прилип к гортани.

В каких-то полутора метрах за спиной Ирины, почти сливаясь с рейкой, раскачивалась поднявшаяся кобра с раздутым капюшоном.

Ничего не подозревавшая Ирина кокетливо поглаживала пальцами ног теплую каменную плиту. Штанины были закатаны до колен, обнажая стройные загорелые икры.

Не помню, когда в последний раз я ощущал такую беспросветную беспомощность. Подоспеть на выручку одним прыжком, опередив кобру, я не мог — между нами было метров пятнадцать. Не мог и предупредить об опасности Ирину. Ее испуг, как и любое резкое движение, привели бы к молниеносной атаке страшного аспида.

Невероятным усилием воли я заставил себя улыбнуться.

— Милая, накануне я битый час втолковывал тебе, как держать рейку, а ты так и не поняла.

— А как надо?

— Сейчас покажу. Ты только замри и не шевелись, не то собьешь мою наводку… — Говоря так, я будто невзначай поднял с земли одну из рогатин и двинулся к плите.

Кобра встала еще выше и теперь пружиняще отгибалась назад, готовясь к прыжку, а ее раздутый капюшон походил на уши бешеного слона.

— Ты держишь рейку как веник, — продолжал я бессмысленный треп, не смея прибавить шагу, из опаски еще более раздразнить змею. — Как чертову метлу. Как сучье помело.

Глаза Ирины потемнели.

— Почему ты так со мной говоришь? Вот как брошу…

— Я те брошу, сучка! — заорал я. — Попробуй только!

Она окаменела от неожиданности, зато я продвинулся еще на три метра.

Кобра прогнулась, как опрокинутый вопросительный знак.

Я запаздывал, запаздывал!

— Ах, так! Да пошел ты со своей рейкой! — Ирина в бешенстве отшвырнула ее в сторону.

В ту же секунду кобра прыгнула.

Но на ничтожный миг я опередил ее, падая на камни и выпростав вперед руку с вытянутой рогатиной.

До сих пор не пойму, каким чудом мне удалось перехватить в воздухе упругую сильную ленту, да еще отшвырнуть рогатину вместе с обвившим ее гадом в сторону. Сплетясь, они улетели за камень. А рассеченная бровь и ушибленное колено — недорогая плата за избавление.

Ирина будто взвилась с камня. Вихрем пронеслась она мимо меня, едва касаясь кончиками пальцев земли, и остановилась только на середине речки, спрятав лицо в ладонях. Ледяная вода запенилась вокруг ее колен.

— Ирина, милая… — позвал я, но она не откликалась.

Я подошел и прижал ее к себе:

— Успокойся… Это нелепая случайность… Вроде выигрыша в антилотерее…

Продолжая уговаривать ее как маленького ребенка, я подхватил ее на руки и отнес на берег.

— Ноги опять как ледышки… Сейчас я сделаю массаж.

Внезапно она вырвалась из моих объятий, подбежала к «уазику» и, забравшись на заднее сиденье, громко хлопнула дверцей.

С ней что-то происходило. Возможно, ей стоило побыть сейчас одной.

К нервной дрожи, которую, признаюсь, я испытывал, добавилась другая, вызванная тем, что я тоже набрал полные сапоги воды. Разуваясь, заметил на своих руках кровь. Рассеченная бровь продолжала кровоточить, хотя и не сильно. Присев на корточки, я зачерпнул воды и омыл ранку.

Скверная история! И надо же, чтобы она случилась в первый же день!

Раздался щелчок приоткрывшейся дверцы.

— Подойди… — услышал я ее странно высокий голос.

Ирина полулежала на заднем сиденье, совершенно обнаженная, закинув правую ногу на спинку водительского места.

В ее ставших бездонными глазах горел неистовый призыв, страстное, до бешенства, желание, не признающее никаких преград.

— Возьми меня… сейчас… быстрее… ну же! — горячечно шептала она.

Мне казалось, что я вполне изучил Ирину, мир ее эротических желаний, пик удовлетворения которых сводился к плавным оргазмам с легким придыханием и румянцем на щеках. Но сейчас со мной была совершенно другая женщина. Словно некая завесь разорвалась в ее душе, и она очутилась в зоне неведомого прежде блаженства. «Еще, еще…» — в экстазе молила она, и этот шепот переходил в стон, а тот — в крик. В ней будто включился молчавший доселе генератор наслаждений, и я утонул в его ликующих волнах.

Но вот любовная лихорадка дала нам небольшую передышку. Ошеломленная своим открытием, Ирина прижалась ко мне.

Должно быть, я еще сохранил какие-то крупицы разума, потому что уловил легкое движение снаружи и обернулся.

К заднему запыленному стеклу прижалась мордой огромная, невиданных размеров кобра. Разглядывая нас, она насмешливо скалила зубы.

Теперь-то я лучше понимаю, каким образом люди умирают от страха.

И если в тот раз я не окочурился на месте, то лишь потому, что пребывал в ином измерении, куда перенесла меня Ирина.

Но уже в следующую секунду наваждение рассеялось.

Конечно, это был никакой не аспид, а обыкновеннейший ишак, длинноухий упрямец, персонаж бесчисленных историй и анекдотов.

Откуда он взялся — неизвестно, но имело смысл сделать допущение, что он везет некоего седока.

Стремглав натянув брюки, я выбрался из машины.

Ишак по-прежнему стоял, прижавшись мордой к стеклу, — это существо столь же любопытно, как и упрямо, а на нем восседал, почти касаясь ногами земли, парень лет двадцати с непокрытой головой. На нем был темно-синий стеганый халат, подпоясанный кушаком, и кауши, но копна пшеничных волос и многочисленные веснушки вокруг курносого носа выдавали в нем европейца.

По его задумчивому, как бы не от мира сего лицу трудно было судить, наблюдал ли он за нашей любовной схваткой. Вряд ли. Слишком много пыли осело на заднем стекле. Я надеялся, что Ирина быстро приведет себя в порядок.

— Здравствуйте!

У него были серые мечтательные глаза, тонкие обветренные губы и заостренный подбородок.

— Я слышал крики. Что-нибудь случилось? — Голос такой же кроткий, как и взгляд.

— Жену чуть не ужалила змея, — ответил я. — Но все обошлось.

— Надо быть осторожным, — отозвался он бесстрастным тоном, каким советуют переходить улицу на зеленый свет. — Здесь встречаются змеи.

— Много?

— Тут не очень. — Он подумал немного и добавил фразу, заставившую меня вздрогнуть: — Много змей дальше, где эолов город.

«Эолов город!» Город в кишлаке! Но убей Бог, если я знаю, что это такое.

Хлопнула дверца. Ирина появилась во вполне аккуратном виде.

— А где находится этот город? — поинтересовался я.

Он меня не слушал, потрясенно разглядывая Ирину.

Я повторил вопрос.

— А вы кто? — в свою очередь спросил он. — Я никогда не видел вас в кишлаке.

— Мы — гидрологи, работаем над проектом малой ГЭС. Меня зовут Дмитрий Сергеевич, а это — Ирина Вячеславовна, моя жена и по совместительству геодезистка. По-моему, весть о нашем приезде облетела уже весь кишлак. А вы разве не слышали?

Он снова посмотрел на Ирину и вздохнул так горько, словно я разбил его хрустальную мечту. Отвечать на мои вопросы он явно не торопился. А может, и вовсе не собирался.