Некоторое время разговор крутился исключительно вокруг моего предполагаемого переезда. Зинаида Германовна напомнила о нездоровом невском климате, Ларочка тут же возразила, что климат нездоров лишь для туберкулезников, а Гарик заверил, что готов устроить любое мое объявление в «Невской радуге». Бесплатно.

Одна Ирина не раскрывала рта. Но я не спешил торжествовать. Еще неизвестно, какая цепочка замкнулась в ее женском сознании, какие токи пробежали по нервным волокнам. Но ход с моей стороны был сильный. Подождем ответного.

Я незаметно перевел разговор на другую тему.

Минут через десять, сославшись на звонок, которого я жду, я предложил Ирине покинуть хлебосольных хозяев.

Она кивнула, все еще потрясенная новостью.

В прихожей, подавая мне плащ, Гарик шепнул:

— Так ты позвони завтра, не забудь.

Я заговорщицки кивнул.

Едва мы с Ириной оказались в лифте, как она спросила с дрожью в голосе:

— Почему ты меня обманул?

— Я?! Обманул?! — Мое изумление было неподдельным.

— Я спросила: откуда ты приехал? Ты ответил — из Москвы. — Ее серые глаза насквозь прожигали меня.

— Но, Ирочка… Я действительно приехал из Москвы. Провел там две недели, осматривался. А Чита для меня — уже отрезанный ломоть. Дом я фактически продал. Остается выписаться и перегнать машину. Через несколько дней и этот вопрос будет решен…

Лифт остановился. Мы вышли из подъезда и по тенистой аллее направились к проспекту. Было еще не поздно, на остановке толпился народ, горели почти все окна.

Я привлек Ирину к себе и крепко поцеловал.

Она ответила, но мыслями была далеко. Затем я услышал ее голос, тихий, как дыхание:

— Значит, это — судьба…

— Ты что-то сказала, моя прелесть?

Приняв решение, она полностью вернула себе самообладание.

— Дима, повези меня в какое-нибудь спокойное место, где мы могли бы серьезно поговорить.

— А как же варьете?

— К черту! Никакой громкой музыки, и чтобы рядом не торчали ничьи мохнатые уши!

— Я знаю единственное такое место: мой номер в гостинице. Вы не против, ваше величество?

— Едем!

Закрыв дверь, я первым делом попытался заключить Ирину в объятия, но она решительно выскользнула из них.

Я горестно вздохнул:

— Иринка, ты и вправду обиделась?

Она покачала головой:

— Дима, я обещала быть с тобой ласковой, и буду. Вот увидишь. Но сначала давай поговорим. Я должна сделать тебе одно предложение и хочу, чтобы ты согласился на него по здравом размышлении, а не ворчал после, что попросту поддался женским чарам.

— Браво, Ирина! Я в восторге от твоей логики!

— Твой холодильник не совсем опустел?

— Сейчас посмотрим.

Я выставил на стол бутылку, закуску, и мы расположились для серьезного разговора.

— Итак…

Она нервно закурила, затем твердо посмотрела мне в глаза. Я уже заметил за ней две эти крайности: либо мягкая полуулыбка в уголках чувственных губ, отчего весь ее облик приобретал законченную женственность и притягательность, распаляя желание, либо жесткий, испытующий взгляд, невольно вселяющий тревогу, будто нежданно угодил в лес, где водятся тигры.

— Когда ты собираешься в Читу? — отрывисто спросила она, выпуская струйку дыма.

— В принципе, свои дела я закончил. Но не хочу расставаться с тобой.

— Тринадцатое октября тебя устроит?

— Хм! Чертова дюжина… Ты меня прогоняешь?

— Тебе известен такой поселок — Атамановка? — ответила она вопросом на вопрос.

— Разумеется, — кивнул я. — Это довольно крупное пригородное село, кажется на дарасунской трассе… Но я не понимаю…

Она еще раз затянулась и пояснила:

— Тринадцатого я лечу в Читу. Есть лишний билет. Составишь компанию?

— Гениально! — Я хлопнул в ладоши. — С тобой, Ириночка, хоть на край света! Но… все так нежданно… Ты — и вдруг Забайкалье… Или это какой-то розыгрыш?

— Все очень серьезно. Настройся, пожалуйста. — Она заметно нервничала. — Если согласишься, можно хорошо заработать. Вот и вложишь в свой пай.

— Ирочка, ты меня заинтриговала. Быть твоим спутником и притом заработать… О чем еще мечтать! Но… — Я проявил некоторые признаки неуверенности.

— Что — но?

— Погоди, давай по порядку. Расскажи мне, что за дело. Ты уверена, что там все чисто? Если речь идет о контрабанде или другой уголовщине, я заранее против. И тебя отговорю.

Она вдруг рассмеялась:

— Так вот ты о чем подумал! Разве я похожа на уголовницу?

— Вылитая Сонька Золотая Ручка.

Она опять посерьезнела:

— Дима, я расскажу тебе одну историю. Постарайся выслушать ее внимательно.

— Уже, ушки на макушке.

— Так вот…

— Так вот.

— В Атамановке живет мой дядя. Брат покойного отца. Зовут его Путинцев Ярослав Гаврилович.

— Стало быть, ты тоже Путинцева? — вклинился я.

— Да, Путинцева Ирина Вячеславовна, — с достоинством ответила она.

— А я — Черных Дмитрий Сергеевич. Вот и познакомились. Извини. Итак, в Атамановке живет твой дядя…

— Это старый, больной человек, но справедливый, сильный духом… Вообще, очень необычная личность. Ты в него влюбишься, он всех очаровывает.

— Ну, допустим.

— Несколько лет назад на читинском рынке рэкетиры пристали к старику-торговцу из Средней Азии. Дядя вступился за него и отбил, еле живого. С тех пор они крепко подружились. Всякий раз старик привозил дяде гостинцы или передавал их через земляков. Недавно этот старик умер. И представь, завещал часть своего имущества дяде. Выяснилось, что он был очень состоятельным торговцем. Ему хотелось отблагодарить дядю, но он опасался, что душеприказчики не выполнят его волю. Или чиновники наложат лапу. Все же — другое государство. Поэтому он заранее спрятал дядину долю в укромном месте. Так вот: надо привезти это наследство. Всего-навсего. Тому, кто это сделает, дядя готов отстегнуть десять процентов. Речь идет об очень крупной сумме. Учти, моя доля в эти десять процентов не входит. Дядя и без того отдаст мне почти все. Что скажешь?

— Очень трогательная история, — скептически хмыкнул я. — Только, знаешь, я давно уже не верю в трогательные истории, особенно о благородных торговцах и честном купеческом слове.

«Так вот под каким соусом вы решили мне это подать, — подумал про себя. — Впрочем, Ирина может обманываться сама, клюнув на дядюшкину „клюкву“. Тем более важно показать, что она имеет дело не с олухом».

Ирина растерянно посмотрела на меня:

— Объясни.

Я принял вид бывалого, многоопытного человека.

— Скажи, пожалуйста, почему твой дядя не попросит об этой услуге кого-нибудь из родни?

— Вот он и попросил меня.

— Я имею в виду мужиков. Забайкальских, которые ближе.

— Дядя совершенно одинок. А в нашей семье, к сожалению, мужчины перевелись.

— Разве у него нет надежных друзей?

— Он опасается ненужных слухов и считает, что лучше довериться человеку со стороны.

— Сказать, что я думаю по этому поводу? — Я пристально посмотрел ей в глаза.

— Ну? — Ее взгляд снова отвердел и, кажется, мог выдержать любой гипноз.

— Речь, как ни крути, идет о контрабанде. Не знаю только чего. Потому-то твой разлюбезный дядюшка и не рискует вмешивать в эти дела знакомых. Помнишь, был такой фильм — «Разиня» — с Бурвилем в главной роли? Похожая ситуация, верно? Только я не такой уж простак, моя прелесть, и обвести меня вокруг пальца не удастся.

Она звонко (излишне, пожалуй, звонко) рассмеялась:

— Какой же ты чудак, милый! Да ведь я тоже поеду. Я все время буду рядом с тобой.

— Вот как? — Я сделал вид, что сильно озадачен. — Этого я не знал.

— Я тоже не все знаю, — добавила она. — Дядя написал мне в самых общих чертах. Поэтому я и не могу ответить на все твои вопросы. Поговори с ним сам, тогда и дашь окончательный ответ.

Я задумался.

— А не вознамерился ли твой дядюшка подставить и тебя?