Конечно, я могу ответить, что это наглая клевета. Гнусная провокация. Дешевая фальшивка. Бизон, мол, пытается отомстить мне за свой давний провал.

Но тогда возникает масса деликатных вопросов.

Каким образом Бизон вынюхал потайную тропу? Кто указал ему время и место?

«У вас, оказывается, был контакт в Питере? В тот самый день, когда ты, Димыч, почему-то не позвонил. Ну, Бог с ним, со звонком, а почему не доложил о контакте?»

«Значит, ты меня сдал, Димыч? Нехорошо… Я тебе верил как родному, а ты? Может, и пленку прослушал? И даже копией обзавелся? А? Димыч, у меня так мало времени… Либо ты признаешься немедленно и добровольно, либо с тобой поговорят покруче…»

Спасибо, КЭП! Поистине царская награда!

Так взят Бизон или пристрелен?

Пятьдесят на пятьдесят…

Господи, что это я?

Бизон, скорее всего, еще в Питере. К такой серьезной акции нужно серьезно подготовиться. Это не Хнуева пришить. Не-ет, даже такой тупица, как Бизон, будет долго еще ходить вокруг да около. А я к тому времени вернусь и займусь голубчиком плотнее.

Возьми себя в руки, парень. Твои шансы весьма высоки.

Я и вправду успокоился, но понял, что уснуть уже не смогу.

Надо готовиться к перипетиям сегодняшнего дня.

Я совсем уж собрался на завтрак, когда звякнул внутренний телефон.

— Дмитрий Сергеевич? — раздался вкрадчивый голос. — Добрый день! Это дежурный администратор. Вас тут дама спрашивает…

— Спасибо. Передайте даме, что я спускаюсь.

Хм! Кто это может быть? Алевтина, осознавшая упущенную выгоду и жаждущая продолжить знакомство с состоятельным бизнесменом? Или соседка Пименова, пухленькая шатенка, обуреваемая тем же желанием? Накануне мы неплохо провели время, но как же ее зовут? Боюсь, однако, что ни той, ни другой уделить внимания Сегодня не смогу. День предстоит сумасшедший.

Каково же было мое изумление, когда, спустившись в холл, я увидел… Яну.

— Здравствуйте, Яночка! Какими судьбами?

Она смотрела испытующе.

— Доброе утро, Дмитрий Сергеевич! Извините, что так рано. Боялась, что в другое время могу не застать. Мне нужно срочно с вами поговорить. Серьезно. У вас найдется пять свободных минут?

— Всего-то? Я в полном вашем распоряжении.

Вообще-то я торопился в Сестрорецк, но прикинул, что разговор с Яной надолго меня не задержит. А кроме того, я был заинтригован.

— Может, присядем в уголке? — предложила она.

— Знаете что? Я как раз собирался позавтракать. Составьте мне компанию. Я вас приглашаю.

Она не колебалась:

— Хорошо.

В буфете мы расположились за дальним столиком.

— Глоток шампанского?

— С утра? Нет, что вы!

— Кофе?

— Без сахара.

Я поставил перед ней дымящуюся чашечку и блюдце с пирожным.

— Итак…

Она подняла на меня чистые, ясные глаза.

— Дмитрий Сергеевич, у вас есть пленка. Отдайте ее, пожалуйста, мне.

— Какая пленка? — изумился я.

— Папа мне все рассказал. Не притворяйтесь.

— То есть папа изменил свои планы? — Ого! Ситуация, кажется, осложняется. Но кассету я, конечно же, не отдам. Ни при каких обстоятельствах.

— Нет, это я так решила.

— Что решили, Яна?

— Вы должны отдать мне пленку. А папе сказать, что ее у вас украли. — Хладнокровию и твердости девушки можно было только позавидовать.

— Яна, я не умею лгать.

— Но так нужно! — сердито воскликнула она.

— Кому?

— Всем!

— Ничего не понимаю…

В ее серых глазах была сталь.

— Во-первых, я не хочу, чтобы у папы были неприятности. Но и перечить ему не хочу. Он сильно огорчится. Ему ведь кажется, что он спасет человечество. А во-вторых, это не метод.

— То есть?

— Нельзя на одно коварство отвечать другим. И если уж спасать бедное человечество, то другими методами.

— Интересная мысль. Вы знаете, что такое закон талиона?

— Знаю. Око за око, зуб за зуб.

— Вы против?

— Да! — Она не собиралась переводить разговор в шутку. — Дмитрий Сергеевич, вы здравомыслящий взрослый человек. Есть решение, которое устроит всех. Вас, меня, отчасти папу.

— Ну-ка, ну-ка…

— Надо уничтожить эту кассету. Я, допустим, вообще не желаю ничего о ней знать. Мне это неинтересно. Вы избавляетесь от большой опасности, если верить подозрениям папы. Ну а папа вынужден будет смириться с обстоятельствами и успокоиться. Ведь его совесть останется чистой. Свой гражданский долг он исполнил. — Едва уловимая ирония проскользнула в ее словах, хотя глаза по-прежнему оставались холодными.

— Хм! У вас аналитичный склад ума, Яна. Пожалуй, я склонен допустить, что ваши доводы звучат убедительно. Но, увы… Есть два обстоятельства…

— Говорите!

— Во-первых, я дал слово.

— Я освобождаю вас от него, — произнесла она с видом королевы.

— Однако я давал его не вам.

— Не забывайте, Дмитрий Сергеевич, что интрига во многом связана со мной. Поэтому я имею право решающего голоса.

— Резонно.

— А во-вторых?

— А во-вторых, милая девушка, пленки у меня уже нет. Не спрашивайте, где она. Ее транспортировка действительно сопряжена с риском, и я побеспокоился, чтобы избежать его. Как — мой секрет.

Она нахмурилась.

— Хорошо. Но вы можете пообещать уничтожить ее, как только она снова окажется в ваших руках?

— Яна, я не могу давать противоречивых обещаний.

— Тогда я спрошу иначе. Вы обещаете серьезно подумать о моей просьбе?

— О, это — пожалуйста!

— Разумеется, папа не должен знать о нашем разговоре.

— Он не узнает. Это я тоже обещаю.

— Тогда у меня все. — Она посмотрела на часы. — Ну, я пошла. И так пришлось пропустить первую пару. Спасибо за кофе, Дмитрий Сергеевич.

Она приподнялась.

Мне вдруг не захотелось ее отпускать.

— Яна, уделите мне еще пару минут.

— Хорошо. — Она опустилась.

— Кофе?

— Нет, спасибо. Что вы хотели спросить?

Что я хотел спросить? Да и сам не знаю.

— Яна, почему вы, при вашем сильном и волевом характере, выбрали столь скромную профессию? Я уверен, что вы могли бы сделать блестящую карьеру на более престижном поприще.

Она задумалась, но не потому, что не знала ответа. Просто она подыскивала слова, чтобы доходчивей объяснить мне, бестолковому, то, что казалось ей очевидным.

— Дмитрий Сергеевич… Рассказать вам о самом ярком впечатлении моего детства?

— Буду признателен.

— Мне было около шести… Жили мы тогда не в Сосновой Поляне, а в другом месте, впрочем, это не важно. Однажды папа повел меня гулять. Мы шли по длинному-длинному зеленому бульвару, день был солнечным, а люди вокруг — веселые и добрые. Папа рассказывал мне о чем-то хорошем, похожем на сказку. Так, не спеша, мы дошли до желтой бочки, вокруг которой толпились люди с кружками. Дяди. Все они тоже казались веселыми и добрыми, знающими много сказок… («Она уже хромала», — невольно подумалось мне.)… «Папа, это морс? — спросила я. — Хочу пить». — «Нет, доченька, — ответил он. — Это напиток, который можно пить только взрослым дядям. Таким, как твой папа. Ты не возражаешь, если я выпью кружечку? А после мы зайдем в кафе и я куплю тебе сок. Только, чур, маме ни слова…» Я кивнула. У нас с ним уже тогда были свои маленькие тайны. Папа встал в очередь, а я постепенно отошла в сторонку. Чуть дальше, на зеленой травке, полулежали четверо или пятеро мужчин, которые громко чему-то смеялись. Может, они вспомнили смешную сказку, подумала я. Рядом гонялся за бабочкой игривый песик — крупный лохматый щенок. Не знаю, откуда появился этот котенок. Собака, оставив бабочку, бросилась к нему. Из мультфильмов я знала, что собакам положено гоняться за котами, а тем — удирать, а после дразнить своего преследователя с высокого забора. Такая у них игра. Котенок принялся удирать, но не по правилам мультиков, а как-то неуклюже. Может, у него болела лапка. Собака догнала его и сомкнула клыки на пушистой шейке. Брызнула кровь, и я поняла, что это не игра. Я завизжала, как сумасшедшая. Мужчины, среди которых был хозяин собаки, обернулись. Я была уверена, что сейчас они отгонят пса и бросятся на помощь котенку. Но они вдруг закричали наперебой: «Молодец, Джек! Ату! Так его! Задай ему перца!» Это было самое страшное. Но еще страшнее было стоять и ничего не делать… — Она резко оборвала рассказ.