В разговор вмешался наконец все это время молчавший канадец Даладье.

— Господа, вы вот представьте, что вы оказались в России. Вы думаете, что там, так же как вы сейчас, кто-то вступился бы за вас? — сказал он.

— Мы не исключаем, что нас прикончили бы, считая, как вы тут считаете на их счет, что это мы первыми начали, — ответил Рэймен. — Но если бы мы оказались в России и нас русские убили бы за то, что мы американцы, то это лишь значило бы, что нам не повезло. Не повезло встретить таких людей, как я, Дональд или Джон. Это значило бы, что мы, к своему несчастью, повстречали таких, как вы, Эдвард, Мадлен, Филипп. Вот и все.

— А мистер Тиббетс? Что бы с ним стало в России? — ухмыльнулся бывший журналист.

— Меня бы разорвали на куски, узнав правду обо мне, — кивнул пилот. — И я бы это понял. Мне сложно сказать, раскаиваюсь я или нет. Я солдат, и была война, и я выполнял приказ. Но раскаиваться должны те, кто этот приказ мне отдал. Однако я сожалею, что человечество дошло до того, что такие приказы стали отдавать. Но будь я в России, было бы логичным, что я подвергся бы казни. Равно как и мы разорвали бы здесь того русского, который отправил в наши дома ядерные боеголовки…

После того как Лазар перевел эти слова, Николай вздрогнул, подумав о Людоеде…

— А вот этот человек — русский военный летчик, судя по документам и жетону, которые мы нашли в его вещах! — воскликнул, указывая пальцем на Варяга, Линч, приподнявшись со своего стула.

— Я это знаю, — кивнул Тиббетс. — И я знаю, что он летчик-истребитель. Истребитель, понимаете? Он служил пилотом оружия оборонительного. Я пилот наступательного оружия. Стратегического бомбардировщика. Он мой враг и противник. Не ваш. Не вам он угрожал в той войне, а мне, пилоту термоядерного монстра. Но я лучше объявлю этого человека своим братом, нежели позволю вам, глупцам, решать, жить ему или умереть только за то, что он русский.

— Вы предатель, ренегат, изменник, — брезгливо бросила Раковски. — Вы поддерживаете чужаков, идете против своей страны, своих сограждан…

— Канадец мне не согражданин, — шутливым тоном произнес Дональд.

Однако Даладье его шутки не понял. Он нахмурился и показал Хорнету средний палец.

— Варяг, — шепнул тихо Сквернослов. — Ты что, таскаешь с собой свои документы?

— Ну да, — кивнул Яхонтов.

— На кой черт?

— Я же искатель. Если сгину где, чтобы труп мой безымянным не был.

— А в Америку ты их за каким чертом потащил?

— Облажался, что тут скажешь, — хмыкнул Варяг. — Бывает с каждым.

Николай, как и его друзья, внимательно следил за этой странной прелюдией к их разговору с американцами и так же внимательно слушал все, что доносил тихим голосом до их слуха Боб Лазар.

— Роберт, ну что это за балаган такой, я не понимаю? — прошептал наконец он.

— Это прения. Ну… как вам сказать… Это называется — система сдержек и противовесов…

— То есть так и должно быть? Люди должны спорить до хрипоты? Как же единая цель и консолидация? Ну это же бред.

— Почему бред? — Лазар выпучил глаза. — Это демократия.

— Демократия хороша, когда у власти есть хорошие парни, идущие наперекор плохим парням, — сказал Варяг.

— А разве бывает по-другому? — удивился Роберт.

— Конечно бывает. Отчего тогда, по-вашему, случилась ядерная война? — ухмыльнулся Яхонтов.

Дальнейший разговор превратился в неприятную взгляду и слуху перепалку. Лазар потерял темп и уже не мог переводить. Да в общем-то, в переводе уже отпал смысл. Судя по преобладанию в репликах так любимого американцами и весьма эмоционального слова fuck, шла банальная ругань. Рэймен обильно жестикулировал, что-то пытаясь объяснить Линчу. Тот в ответ морщился, мотал головой, постоянно чесал лысину и то и дело вытягивал перед собой руку, указывая пальцем то на Моргана, то на пленников. Мадлен периодически что-то повизгивала и делала страшное лицо. Тиббетс таращил на нее свои жуткие глаза. Дональд кидал какие-то фразы с озорным выражением лица, и Даладье, как правило, отвечал на эти фразы молча, выставляя перед собой средний палец.

Все это выглядело странно и непривычно. Абсурдно и бессмысленно. Хотя, вероятно, различные точки зрения должны приводить к золотой середине истины. Но как ее найти, когда никто не собирается уступать и считает своим долгом выражение противоположного мнения любому мнению оппонента? И сколько этому суждено длиться?

— Джентльмены. — Варяг постучал кулаком по столу. — Джентльмены. Может, все-таки наконец перейдем к делу?

— А вы не суйтесь! — рявкнул Линч. — Мы еще ничего насчет вас не решили!

— Да вы и не решите никогда. Может, все-таки для начала нас выслушаете? — Яхонтов развел руками.

— В самом деле, Эдвард, — пробормотал Даладье. — Мы так до скончания времен спорить можем.

— Да-да, — ухмыльнулся Хорнет. — Пусть говорят. Линчевать их мы всегда успеем.

— Вот этих вот намеков только не надо! — Линч погрозил Дональду пальцем.

— Кто за то, чтобы выслушать русских? — спросил Рэймен и поднял руку.

Следом подняли руки Хорнет и Тиббетс. Даладье тоже присоединился. Мадлен вопросительно уставилась на Эдварда и как-то виновато проголосовала «за». Видимо, тоже устала от спора. Поднял руку и Лазар.

— Боб, а ты куда лезешь? Ты же сам русский, — проворчал бывший окружной судья.

— Я еврей, — возразил Роберт, — и американский гражданин, между прочим.

— Но я все равно против, — дернул головой Линч. — Нечего их слушать.

— И ты в меньшинстве, — улыбнулся Морган. — Итак, решено. Господа. — Он повернулся к Варягу. — Мы, право, некоторое и весьма длительное время назад ожидали тут появления русских. Но в значительно большем числе и более вооруженных. На вооруженный десант вы не похожи, даже если учесть, что вы все, что осталось от ваших сил вторжения. Что касается банальной эмиграции, то это в наше время просто нелепо. И я не думаю, что у вас там, в России, все намного хуже, чем у нас. Так что вас привело к нам?

Получив произнесенный Робертом перевод сказанного, Варяг некоторое время задумчиво чесал бороду, затем начал говорить:

— Дело вот в чем. Уже давно миновала та страшная война на нашей планете. Цивилизация уничтожена. Выжили горстки людей, немалая доля которых свой человеческий облик потеряла. О том, что произошло двадцать лет назад, можно долго говорить. Можно спорить и сокрушаться. Но все это — свершившийся факт. И факт, свершившийся очень давно. Забывать об этом, конечно, не следует. Но надо понимать, что это все в прошлом. Надо помнить это как суровый урок, но о былой вражде пора уже позабыть.

— Bull shit, — фыркнул Линч.

— Я прошу не перебивать меня и выслушать до конца, — нахмурился Яхонтов.

— Вы уполномочены заключить мирный договор? — спросил Рэймен.

— Только признать свою полную капитуляцию! — воскликнул Линч.

— В минувшей войне капитулировало все человечество. Весь мир проиграл, ибо победителей в такой войне быть не может в принципе, — мотнул головой Варяг.

— Так вы уполномочены заключить мирный договор? — повторил вопрос Морган.

— Да нет таких полномочий, я думаю, ни у кого в сложившейся после катастрофы ситуации. Нет институтов государства и власти. А следовательно, и официальных послов и делегаций быть не может. Есть горстки выживших на ограниченных пространствах. Как здесь у вас. Но и вы, я думаю, не представляете здесь все Соединенные Штаты. Так?

— Отчасти, — уклончиво ответил Рэймен. — Мы мало знаем о том, что происходит на остальной территории США и Канады.

— Ну, вот видите. Так и мы. Мы люди доброй воли, а не представители государства.

— Однако если мы конкретно с вами заключим мир и пожмем друг другу руки, то это будет мало что значить. Будет лишь несколько человек, которые заключили между собой мир. И только. Я не думаю, что вы проделали такой путь только ради того, чтобы помириться с первыми попавшимися американцами. Верно?