Внезапно Джон подскочил к ней, схватил за плечи и принялся трясти.

— Каков он был? Он тебе нравился?

Изабелла смотрела ему прямо в глаза.

— Да, очень, — с вызовом ответила она.

В ярости Джон отшвырнул ее от себя.

— Я велю, чтобы тебе сюда притащили его труп. — Что ж, ему это уже не повредит.

— Ты будешь сидеть здесь взаперти, совсем одна. Сиди и думай, как я развлекаюсь с другими женщинами, которые доставляют мне куда больше радости.

— Желаю как следует повеселиться.

— Ты ведь еще молода, Изабелла. Молода и полна страсти. Мы-то оба это знаем. Как же ты будешь обходиться без любовника?

— Главное, чтобы вас не было рядом.

— Я буду там, где пожелаю.

— Почему бы вам просто не убить меня? Хотя я сама знаю. Вы боитесь моих родственников. Ведь король Французский скажет: «Сначала убил племянника, а теперь и жену».

— О племяннике ни слова!

— Что, совесть нечиста? Бедняжка Артур. Что вы с ним сделали? Это интересует очень многих. Расскажите им. Ведь вы его убийца!

— Ты дождешься того, что я тебя искалечу!

— Что же вас останавливает?

— Не хочу уродовать тело, которое мне еще пригодится.

— Так вы со мной не разводитесь?

— Ни в коем случае. Ты будешь сидеть здесь одна, ожидая моих визитов. У нас будет еще много детей. Два сына и дочь — это мало. Но предупреждаю: если ты вынашиваешь ублюдка, я его умертвлю. Раз уж ты называешь меня убийцей, то должна понимать — тех, кто встает у меня на пути, я уничтожаю. Встанешь мне поперек дороги, убью и тебя.

— А разве я вам не поперек дороги?

— Отнюдь. Я дам тебе знать, когда ты станешь мне мешать. Пока же ты меня устраиваешь, другая жена мне не нужна. Ты мне родила наследников, родила дочь, но я хочу еще. Будешь ждать, когда я соизволю тебя посетить. Если же тебе удастся каким-нибудь образом завести нового любовника, знай, что я поступлю с ним еще круче, чем с твоим красавчиком.

— Все понятно, — сказала Изабелла. — Я ваша пленница. Да, у меня был любовник, я этого не отрицаю. Вы зверски убили его и поглумились над его телом. За это я вас ненавижу всей душой.

— Любовь и ненависть так близки, — заметил король. — У меня, кроме тебя, Изабелла, никого нет. Я не причиню тебе зла. Вот почему я покарал его, а не тебя. Мне нужно быть уверенным, что такое больше не повторится. Никто не смеет брать то, что принадлежит мне. Да, у меня много женщин, но ни одна из них не может сравниться с тобой. Где я найду другую Изабеллу?

Он обнял ее, поднял, отнес на постель.

Поразительно, но, несмотря на ненависть, в Изабелле всколыхнулась страсть. Ее и Джона связывало слишком многое.

А утром король сказал ей:

— Если ты беременна, я вытравлю твой плод. Даже добрейший из мужей — а ты знаешь, что я не таков, — не позволил бы тебе родить бастарда… Не горюй, Изабелла, мы с тобой еще не раз порадуем друг друга. Но рожать ты будешь только моих детей. Когда я приеду в следующий раз, мы займемся этим… Я должен быть уверен, что у висельника потомства не будет.

— Я не беременна, — покачала головой Изабелла. — Я твердо это знаю.

Но король лишь рассмеялся в ответ.

Он уехал, а королева осталась узницей.

Некоторое время спустя Джон вернулся и провел в ее опочивальне два дня и две ночи. Изабелла знала, что он постоянно думает о ее измене, и эта мысль неким извращенным образом придает ему пыла.

На сей раз Изабелла забеременела и в положенный срок родила дочь, которую в честь матери нарекли Изабеллой же.

Но и после этого королева осталась пленницей.

Французский флот разгромлен, вооружение и припасы захвачены англичанами. Джону казалось, что сейчас самое время вернуть утраченные заморские владения. Королем овладел очередной приступ лихорадочной деятельности. Его наемная армия была наготове, но в таком большом деле без поддержки баронов не обойтись, и Джон приказал, чтобы лорды присоединились к его войску.

Обстановка в стране стала взрывоопасной. Бароны отнеслись к затее короля безо всякого одобрения. Члены семейства Браоз, Роберт Фитцуолтер и Юстас де Веши активно вербовали сторонников, говоря, что на короля-тирана давно пора найти управу. Джон знал, что бароны им недовольны, но не подозревал, как далеко зашло дело.

Первыми взбунтовались северяне, находившиеся на безопасном отдалении от королевской армии. Они отказались участвовать в походе и предоставить Джону требуемые средства и снаряжение. Лорды севера заявили, что Джон не умеет командовать войском, доказательство чему — утрата французских земель. Правда, с вражеским флотом Джону повезло, но его заслуги в этом нет. Не получит король от них ни солдат, ни денег, ибо затеваемый им поход — авантюра и обречен на провал. Лучше уж бароны останутся в Англии, чтобы защищать родину от возможного вторжения. С Филиппа станется, воспользовавшись отсутствием Джона, напасть на Англию.

Когда Джон узнал, что бароны севера пренебрегли его приказом, он впал в очередной приступ буйства, а выйдя из исступленного состояния, решил, что отправится с армией не во Францию, а на север — преподаст баронам урок послушания.

Король знал, что главные бунтовщики — Фитцуолтер и Веши. Первый пойдет на что угодно, лишь бы отомстить королю за смерть дочери. С Фитцуолтером Джон сглупил — нужно было прикончить барона еще тогда. Во всем виновата упрямая девчонка, не пожелавшая уступить желанию монарха. А теперь вот приходится иметь дело с ее мстительным папашей. Фитцуолтеры поставили в часовне над гробницей дочери ее статую, которая должна была служить вечным напоминанием о совершенном злодействе. Можно себе представить, какие клятвы дал Фитцуолтер перед этим изваянием!

Клянусь глазом Господним, думал Джон, пусть только он попадет ко мне в руки…

Но прежде нужно подавить бунт северных баронов. Джону нужны их солдаты, чтобы воевать с Филиппом. Слава Богу, всегда в распоряжении короля армия наемников. С ними Джон и отправился на север.

Разумеется, эта весть дошла до нового архиепископа Кентерберийского, который с многочисленной свитой поспешил навстречу королю.

Джон разозлился, поняв, что примас собирается вмешиваться в государственные дела.

— Зачем вам понадобилось искать встречи со мной, святой отец? — сразу же спросил Джон.

— Милорд, — ответил архиепископ, — нападая на своих подданных, вы начинаете междуусобную войну. У вас нет на это права, ибо теперь вы — вассал его святейшества.

— Я буду делать в моем королевстве все, что пожелаю, — прорычал Джон.

— Нарушая присягу, данную вашему сюзерену, вы делаете большую ошибку. Если начнется междуусобица, страна вновь будет подвергнута интердикту, а вас отлучат от Церкви.

Джон понимал, что это не пустые угрозы. Зачем только он согласился стать вассалом папы? С другой стороны, разве у него был выбор? Филипп Французский уже зарился на его корону. Черт бы побрал всех пап и архиепископов! Они — словно тернии на челе королевской власти.

Больше всего Джону хотелось приказать, чтобы архиепископа немедленно схватили и прикончили на ступенях его собственного храма — в свое время верные рыцари отца таким же образом умертвили Бекета. Король не станет подчиняться церковнику!

Но как быть с вассальной присягой? Джон сам передал Риму верховную власть над своим королевством, и тут уж ничего не поделаешь.

Удача отвернулась от Джона. Сначала он потерял Нормандию, потом другие французские владения, и тут еще это… Проще всего было бы закатить припадок безумной ярости, однако этим горю не поможешь.

Кто во всем виноват? Ясное дело — Изабелла. Это она отвлекала его от неотложных государственных дел. Правильно люди говорят, что он проспал свое королевство.

Ведьма! Колдунья! И к тому же неверная жена.

Вспомнив о расправе с любовником Изабеллы, Джон немного утешился.

Ничего, папу можно перехитрить. Иного выхода нет: Джона обложили со всех сторон. С одной стороны мятежные бароны, с другой — французский король, с третьей — Стивен Лэнгтон, полномочный представитель папы, у которого в Англии больше власти, чем у самого короля.