Какую же кару для них придумать? Когда Джон вспоминал Матильду, его начинало трясти от ярости. Но необходимо сохранять трезвость рассудка, ведь Вильям де Браоз все еще на свободе. Можно себе представить, какой шум он поднимет, если его жене выколют глаза и, что было бы еще справедливее, вырвут язык. С Джона достаточно и призрака убиенного Артура. Проклятый Артур! Никак от него не отвязаться! Бароны перешептываются по углам, замышляя недоброе. Осторожность и еще раз осторожность!

Однако живой Матильда де Браоз из Виндзора не выйдет — это решено.

— Заковать обоих в кандалы, — приказал Джон. — Пусть сидят в одной камере.

Он улыбнулся, представив, как мать и сын будут медленно умирать, видя муки друг друга. Приказ короля был немедленно выполнен.

Каждый день Джон вспоминал об узниках с наслаждением. Каково им там, в сырой темнице? Пищи Матильде и ее сыну не давали. Даже такая сильная женщина без пропитания долго не проживет.

Просыпаясь утром и садясь завтракать, король с особым аппетитом лакомился сочным мясом и сдобными пирогами. Его согревала мысль о том, что гордая Матильда и ее сын умирают от голода.

Через две недели король велел стражникам спуститься в темницу. И мать, и сын были мертвы. Судя по всему, Вильям-младший умер первым, а его мать, обезумев от голода, грызла зубами плоть сына.

Когда Джону об этом рассказали, он долго смеялся.

Достойный конец для гордой Матильды! А также хороший урок для всякого, кто посмеет обвинить короля в убийстве племянника.

Но Джон просчитался. После смерти Матильды де Браоз слухи не стихли, а, наоборот, вспыхнули с новой силой.

Третьего ребенка Изабелла родила в замке Глостер. На сей раз это была девочка, ее нарекли Джоанной. За три года Изабелла разрешилась от бремени трижды, теперь она могла позволить себе передышку. Королева любила своих детей, но в браке чувственная сторона интересовала ее еще больше, чем материнская.

К мужу Изабелла давно уже остыла. Он тоже к ней несколько охладел, хотя по-прежнему время от времени одарял своим вниманием. Изабелла стала для него как бы приправой к прочим любовным похождениям. Король старел, но его сладострастие не утихало.

Любая королева очень рискует, заводя любовника, — в особенности из-за того, что может родиться ребенок. От незаконнорожденного потомства одни неприятности. У Изабеллы хватало ума, чтобы понимать это. Однако, рассудила она, у Джона уже есть три законных ребенка, так что можно позволить себе немного расслабиться. Благо, поблизости всегда находились привлекательные мужчины.

Красота королевы была действительно поразительной, иначе ни один мужчина не решился бы на такой безумный риск. Все придворные знали, каков король в бешенстве. Считалось вполне естественным, что монарх имеет любовниц, но королеве подобные вольности не дозволялись.

Изабелла знала это, но тем сильнее было искушение наставить мужу рога. Возможностей хватало, ибо Джон по большей части находился в отлучке.

Найти храбреца, готового рискнуть жизнью ради ночи с королевой, Изабелле было нетрудно. Она не стремилась иметь дело с людьми знатными — был бы смел да искусен в любви, остальное ее не интересовало.

Жизнь королевы стала волнующе интересной — любовные приключения в сочетании с риском не давали ей скучать.

В последнее время Джон начал подозревать супругу в неверности. В ее глазах появилось какое-то странное лукавство. С мужем она по-прежнему была ласковой и страстной, превосходя в искусстве любви всех других женщин. Однако на душе у Джона было неспокойно. Он приставил к жене шпиона, надеясь выведать, есть ли у нее любовники.

Иногда Джон сам над собой смеялся, отмахиваясь от подозрений, но бывали и моменты, когда у него мутилось в голове от неистовой ревности. Попади к королю доказательство супружеской измены, и гнев его был бы поистине ужасным.

Сам он, однако, все время менял возлюбленных. Большинство из них уступали домогательствам короля по доброй воле — кто боялся его прогневить, кто чувствовал себя польщенной. Однако Джону все больше и больше нравились те женщины, с которыми приходилось повозиться.

Как-то раз король остановился в замке Данмоу, принадлежавшем могущественному барону Роберту Фитцуолтеру. Там ему и попалась на глаза юная Матильда, дочь хозяина замка. С первого же взгляда было видно, что Матильда — девственница, воспитанная матерью в строгости. Давно уже Джон не видел такой невинной красоты. Мысли о неверности Изабеллы улетучились сами собой.

Роберт Фитцуолтер считался одним из знатнейших лордов королевства. Среди прочих вотчин ему принадлежал замок Бэйнард, владелец которого по традиции занимал должность знаменосца города Лондона. Поэтому Фитцуолтер пользовался авторитетом и уважением у столичных жителей. Он имел собственный флот, торговал с заморскими странами, а также весьма прибыльно занимался винокуренным промыслом. Король предоставил Фитцуолтеру ряд привилегий, помогавших барону торговать с наибольшей выгодой.

Увидев, как хороша дочь Фитцуолтера, Джон решил оказать хозяину замка высокую честь. Во время охоты в лесу король подскакал к лорду и сказал:

— Клянусь глазом Господним, у вас прехорошенькая дочка.

При этом выражение лица у Джона было такое, что Фитцуолтер сразу обо всем догадался.

— Она еще совсем ребенок, милорд!

— Ребенок, но чертовски соблазнительный.

— Мать воспитала ее в строгости.

Джон облизнулся. В последнее время он испытывал особую слабость к девственницам.

— Я вижу. Это делает ей честь. Передайте миледи баронессе, что король восхищен ее воспитанницей.

Роберт Фитцуолтер не ответил, зная, что это известие приведет его жену в ужас. Леди Фитцуолтер была женщиной строгих правил и безупречной нравственности. Так же воспитала она свою дочь.

— Я передам ей, милорд, — тихо ответил барон.

— Да уж, непременно передайте. Видимо, я продлю свое пребывание в Данмоу. Мне здесь нравится. Чудесный замок… Да и дочь у вас чудесная.

Когда король говорил таким тоном, смысл его слов был предельно ясен. Роберт Фитцуолтер немедленно отправился к жене и пересказал ей содержание разговора.

Баронесса побледнела.

— Какой кошмар! Что же нам делать?

— Не знаю.

— Я ни за что не отдам нашу дочь этому нечестивцу.

— Да. Это немыслимо.

— Лучше умереть!

— Вспомните, какая участь постигла Матильду де Браоз. Она умерла от голода в темнице.

— Наш король — подлый тиран, Роберт.

— Мне это хорошо известно. Как и всем прочим баронам. Их терпение на исходе.

— Но спасти Матильду они не успеют. Ах, наша маленькая девочка! Мне страшно подумать о том, что ее ожидает.

— Еще бы!

— Я увезу ее. Мы немедленно уезжаем. Скажите королю, что жена и дочь отправились погостить — без вашего позволения. Иначе его гнев обрушится на вас. Скажите королю, что я увезла дочь самовольно, не поставив вас в известность. Что я вообще строптива и непокорна. Мол, уехала и даже не сказала куда.

— Да, ничего больше не остается, — согласился Роберт. — Может быть, за это время король увлечется какой-нибудь другой девицей и оставит нас в покое.

Не теряя ни минуты, леди Фитцуолтер велела дочери собираться в путь, но так, чтобы никто не видел этих приготовлений.

Затем мать и дочь покинули замок.

За ужином Джон спросил хозяина, где его жена и дочь.

— Уехали, милорд.

— Как, невзирая на мое присутствие? — удивился Джон.

— Увы, милорд, моя супруга — дама своенравная.

— Клянусь ухом Господним, Роберт, это меня оскорбляет.

— Надеюсь, милорд, вы нас извините.

— Уехать, когда в замке король? Но зачем?

— Кажется, она отправилась к кому-то в гости. А если уж моя жена что-то задумала, ее не переубедить.

— Да, Роберт Фитцуолтер, я вижу, вы взяли в жены строптивицу.