Наутро на каменных плитах под окном нашли золотую пуговицу от камзола принца и несколько пятен крови. Следы преступления в комнате немой тщательнейшим образом замыл.

Все решили, что принц совершил побег. Должно быть, спускался по веревке из окна, сорвался и расшибся в кровь.

Люди стали говорить, что Артур вот-вот объявится в Бретани и там начнется всеобщее ликование.

Но время шло, а Артур в Бретани так и не появился.

Как-то раз ночью два рыбака, ловившие рыбу в реке, вытащили неводом что-то тяжелое. Приглядевшись, они с ужасом увидели, что в сетях запутался труп молодого человека, к шее которого был привязан камень.

Рыбаки испуганно заработали веслами, гребя к берегу. Труп они оставили в лодке, а сами доложили о своей находке владельцу ближайшего замка. Он отправился вместе с ними к реке, внимательно осмотрел утопленника и, увидев золотые пуговицы на его камзоле, обо всем догадался.

Принц Артур содержался в Руанском замке, откуда таинственным образом исчез. Так вот он, оказывается, где…

— Никому об этом ни слова, — сказал дворянин. — Иначе поплатитесь жизнью.

Рыбаки клятвенно уверили его, что будут держать язык за зубами. Они и сами понимали, что в таком деле болтать нельзя — без языка останешься.

Тело Артура тайно захоронили в церкви Нотр-Дам-де-Пре неподалеку от Руана. Надписи на могиле не было — те, кто устроил похороны, боялись, что о случившемся узнает король Джон. Трудно предположить, какую страшную кару придумает жестокий монарх для самоуправцев.

Итак, принц Артур был предан земле, однако не был предан забвению. — Где наш Артур? — вопрошали бретонцы.

Тот же вопрос задавал французский король. Все желали знать, что произошло с племянником короля Джона.

Опасность подстерегала Джона со всех сторон, мысли о племяннике не давали королю покоя. Нет, он вовсе не терзался угрызениями совести, он терзался страхом. Если когда-нибудь станет известно, что английский король умертвил племянника собственными руками, Джон будет опозорен на весь мир и его враги не преминут воспользоваться этой возможностью.

Вновь рядом с ним была Изабелла, и супруги окунулись в чувственные наслаждения с такой неистовостью, какой не ведали даже в первые дни брака. Король почти не поднимался с постели, отказывался принимать гонцов, страшась дурных вестей. Министры и военачальники были в ужасе. Они не понимали своего монарха — человека, который то сгорал от непомерного честолюбия, то вдруг проникался апатией, ставившей под угрозу все его завоевания.

Первым воспользовался бездействием Джона Филипп. Через две недели после гибели Артура французские войска заняли Сомюр. Там к ним присоединились бретонцы и Юг де Лузиньян. От Джона требовали исчерпывающего ответа: что с принцем Артуром?

Вильям Маршал явился к королю и стал умолять его взяться за ум.

— Филипп захватывает все стратегически важные пункты, — повторял старый рыцарь.

— Мне пока не хочется воевать, — легкомысленно ответил король.

— Зато Филиппу хочется, — насупился Маршал.

— Ну и пусть его! — огрызнулся Джон. — Пошлите к Филиппу послов, предложите перемирие.

— С какой стати он станет мириться, милорд? Его армия на марше, к нему присоединились союзники. Мир Филиппу ни к чему. Разве что он захочет оказать вашему величеству благодеяние.

— Отправляйтесь и проверьте, так ли это! — вспылил Джон, и Маршал удалился, ибо увидел, что король того и гляди впадет в очередной припадок бешенства.

Как и следовало ожидать, Филипп лишь посмеялся над послами. Если Джон при нынешних обстоятельствах умоляет о мире, значит, дела его совсем плохи. В результате Филипп решил еще более углубиться во вражескую территорию.

Местные бароны, присягнувшие Джону на верность, но не испытывавшие к своему сюзерену ни малейшей симпатии, заколебались. Кому нужен слабый король, который целыми днями валяется в постели с женой? От такого не дождешься защиты против могущественного французского короля, захватывающего замки один за другим. Многих баронов Филипп взял в плен, и те были рады сменить господина.

Вильям Маршал вновь явился к Джону:

— Милорд, взгляните, что происходит. Король Франции захватывает ваших сенешалей. А ведь многие из них верны вам и не хотят служить Франции.

— Еще бы! Ведь они присягали мне на верность!

— Те, кто не изменил присяге, были привязаны к хвостам своих лошадей и с позором отправлены в темницу.

— Я рад, что у меня есть верные слуги.

— Теперь они — пленники французского короля, милорд. Пора действовать! Филипп захватывает ваши земли, ваши замки. Он хочет отнять то, что принадлежит вам по праву.

Джон недобро рассмеялся:

— Что это вы так распалились, Маршал? Пусть король Франции немножко позабавится. Я отобью каждый замок, каждый клочок земли!

— Когда же вы собираетесь начать, милорд? Когда Филипп захватит всю Нормандию?

Он резко развернулся и направился к двери, а Джон, растерявшись от подобной дерзости, крикнул ему вслед:

— Вернись немедленно, наглый пес!

Вильям Маршал сделал вид, что не слышал этих слов, а Джон спохватился и замолчал, не на шутку испугавшись. Не хватало еще лишиться поддержки Маршала! Король чувствовал, что все летит прахом. Хуже всего было то, что Джон находился сейчас в Фалезе, родовом гнезде его великого предка. Что, если Вильгельм наблюдает за своим непутевым потомком из Царства теней? А где Артур — рядом с Вильгельмом? Как отнесся бы Завоеватель к убийству Артура? «Во всяком случае, — цинично подумал Джон, — с точки зрения моего предка потеря Нормандии — грех куда более тяжелый».

Однако пора и в самом деле проснуться. Джон вспомнил о папе римском. Филипп в скверных отношениях с Римом — еще с тех пор, как решил развестись с Ингебургой Датской. Вместо нее он взял в жены австрийскую принцессу Агнессу Меранскую. Когда же папа выразил по этому поводу неудовольствие, Филипп повел себя дерзко, и его святейшество наверняка не забыл этой обиды.

Если бы Иннокентий вмешался, можно было бы добиться перемирия. И Джон написал папе письмо, жалуясь на французского короля, вероломно пошедшего войной на своего доброго соседа. Вся надежда на его святейшество, лишь папский престол может прекратить кровопролитие.

Обращение к папе за посредничеством считалось давним, испытанным средством замедлить ход военных действий. Прибудет посольство из Рима, начнутся переговоры, а Джон тем временем может продолжать наслаждаться жизнью. Дело решится само собой, так что зря Маршал и прочие советники так кипятились.

Однако Филиппа столь простым способом провести не удалось. Не обращая внимания на послание из Рима, французский король продолжал воевать. Единственным положительным результатом для Джона было то, что Филипп еще больше рассорился с папой. Он заявил папскому нунцию, что его святейшество не имеет права вмешиваться во внутренние раздоры французского короля с его вассалом, герцогом Нормандским.

Тем не менее стало ясно, что вмешательство Рима желаемого эффекта не принесло. Увы, Джону пришлось подниматься с постели.

Однако он взялся за ум слишком поздно. Филипп уже подступил к главной нормандской твердыне, замку Гайяр, любимому детищу Ричарда Львиное Сердце. Если Гайяр падет, дорога на Руан будет открыта, и Филиппу достанется вся Нормандия. Вот когда осуществится давняя мечта французского короля: вернуть своей стране величие, которым она обладала в царствование Карла Великого.

Итак, свершилось. Французы осаждают замок Гайяр, последний оплот англичан в Нормандии. Сколько продержится крепость? Этот вопрос занимал Джона больше всего. Сам он находился в Руанском замке, где окончил свой земной путь принц Артур. Больше Джону отступать было некуда.

Он знал, что Вильям Маршал и прочие советники возмущены своим королем. Если они продолжают сохранять верность, то лишь из чувства долга. Можно представить, как торжествует Юг де Лузиньян, как радуются бретонцы. Должно быть, надеются разыскать своего герцога и возложить ему на голову нормандскую корону. Джон ухмыльнулся. Вряд ли корона будет Артуру к лицу.