Антон сидел на высоком табурете у окна, наблюдая за происходящим во дворе.
— Виталий Всеволодович! — вдруг заорал он. — Приехали!
Лебедев, держа в руке портативную рацию, подбежал к окну. Из обшарпанных «Жигулей» («Маскируется, гад», — подумал он) вылезал Джек и двое его провожатых — те же, что и при первом визите Джека к Лебедеву.
— Сергей, давай, — быстро скомандовал Лебедев в рацию. — Двое охранников — в спортивном костюме один, второй в пиджаке. Главный — маленький, в кепочке. Вперед. — Он положил рацию на подоконник и в этот момент увидел, как во двор въехал серый «мерседес», но встал не у его подъезда, а прямо рядом с аркой, ведущей на Миллионную. Из этой машины никто не вышел, а затемненные стекла не позволяли разглядеть, сколько человек находится внутри.
Медведев, услышав по своей рации голос Лебедева, весь подобрался и словно забыл о существовании сидевшего рядом Роберта, начавшего было бесконечную историю о своей рабочей счастливой прежней жизни. Переключив аппарат, он сказал-крикнул:
— Андрей, вперед! Один — спортсмен, второй — в костюме, третий, главный, — маленький в кепке. Быстрее, они в парадном!
Роберт заметил, что на последних словах Медведева белый рафик, стоявший за кустами перед зданием напротив Северо-Западного заочного политехнического института, рванул с места, пронесся сотню метров по Миллионной и, свистя тормозами, завернул в нужный двор. — Ну, сейчас будет дело! — тихо, но как-то очень веско произнес Медведев, вытирая со лба выступившие капельки пота.
Лебедев увидел влетевший во двор рафик, который резко затормозил у его подъезда. Из открывшейся дверцы автомашины высыпалось человек десять высоких парней, одетых в традиционный и привычный уже для глаза любого петербуржца пятнистый камуфляж, в котором щеголяют и грузчики, развозящие по бесчисленным уличным ларям пиво, и рыболовы, и охотники, и частные охранники, и ОМОН, и все кому не лень. В руках бегущих к подъезду парней были резиновые дубинки, двигались они уверенно, трое остались на улице, остальные исчезли за дверями парадного. Лебедев подошел к двери, в которую позвонили уже второй раз, но открывать не торопился.
— Кто там? — спросил он ровным голосом.
— Да я это, я, — услышал он голос Джека. — Открывай давай, не бойся.
— Стоять! — раздался на лестнице гулкий громкий голос.
— Ну, Виталий, пожалеешь, гад. — Это были последние слова Джека, которые услышал Лебедев.
По лестнице наверх бежали трое в пятнистых костюмах. Остальные рассредоточились по площадкам, встав у окон во двор, страхуя от возможного подкрепления. Как только нападавшие появились в начале последнего лестничного пролета, отделяющего их от Джека с компанией, тот сказал своим подручным:
— Это не ОМОН.
За длительную свою криминальную карьеру он научился с одного взгляда отличать работников органов внутренних дел от множества тех, которые, что называется, под них «косили» — в основном это были охранники разных мастей и калибров. Правда, среди них тоже попадались профессионалы, прошедшие Афган, Приднестровье, да мало ли что еще. Доморощенных кик-боксеров и каратистов, не бывавших в настоящем деле и не подставлявших себя под пули, Джек не особенно опасался.
— Стоять, — опять заорали снизу. Бойцы в камуфляже приближались. В руке высокого, аккуратного, одетого, как и в прошлый раз, в строгий дорогой костюм коллеги Джека невесть откуда появился пистолет. Длинный глушитель сделал выстрел практически неслышным — круглое, мягкое пуканье совершенно растворилось в топоте сапог по лестнице.
Парень, бежавший наверх первым, выронил дубинку и клюнул носом в обшарпанные древние ступеньки.
Джек, однако, недооценил противника. По всем статьям, после того, как одного из них подстрелили, бегущие на них молодцы должны были хоть на миг стушеваться, испугаться, пусть хоть на долю секунды, но потерять контроль над собой. Этого не случилось. Тот, который был ближе к перилам, метнулся к стене, второй, наоборот, занял место первого. Так, зигзагообразно, уклоняясь от второго выстрела, они влетели на площадку. Один из них, махнув коротко дубинкой, выбил пистолет из рук Шприца, как звали среди своих человека в костюме. Парень в спортивном костюме — Кость, — падая на бетонный пол, подсек ударившего, и тот рухнул на спину, грохнувшись головой о перила. Джек быстро наступил лежащему бойцу на горло и вытянул руку с ножом в направлении третьего нападавшего.
— Смотри, сзади, — крикнул Шприц, поднимая пистолет, по счастливой для него случайности не скатившийся по ступенькам вниз, а валяющийся у дверей квартиры Лебедева. Сверху бежали еще двое — видимо, до поры сидевшие в засаде на площадке перед чердаком. Кость отлетел к стене от удара сапогом в подбородок, но Шприц, успевший перехватить пистолет поудобней, выстрелил еще раз, попав в плечо не успевшему опустить ногу камуфляжнику, и того откинуло к противоположной стене. Второй же пронесся лавиной вниз и сбил с ног Джека, упав на него и прижав к полу. Он не успел схватить его за руку, в которой был нож, и Джек снизу коротко ткнул в живот сжимающего его парня, который тут же обмяк и ослабил руки. Джек спихнул его с себя, одновременно вставая на ноги и не выпуская ножа. Кость, видимо, без сознания валялся в углу лестничной площадки, а Шприц сцепился с последним из еще способных передвигаться нападавших. Раненный в плечо, его собрат возился на полу, не представляя реальной опасности, двое были либо мертвы, либо тяжело ранены. Джек бросился на помощь Шприцу, повернувшись к лестнице спиной и не заметив, как снизу ринулись еще трое — он не успел ударить ножом молодчика, сжавшего в огромных своих руках Шприца, как в глазах его взорвалась новогодняя хлопушка, разбрызгивая по всей площадке цветное конфетти, — один из влетевших по лестнице бойцов ударил его по голове резиновой дубинкой.
Он пришел в себя только на площадке нижнего этажа, когда его уже волокли, заломив за спину руки. Превозмогая боль, он оглянулся, насколько позволяло согнутое пополам тело, и увидел, что Шприца и Кость тащат таким же образом.
«Ну, братаны, выручайте», — подумал Джек. Братаны не подвели. Дверцы «мерседеса», стоящего метрах в тридцати от рафика, к которому тащили пленников, распахнулись и оттуда что-то грохнуло и блеснуло. И почти одновременно с этим задок рафика уже с настоящим грохотом, оглушительным, лопающимся, переходящим в скрежет рвущегося металла, с клацаньем бьющегося стекла разнесло дымным, черным взрывом. Шофер, одетый не в камуфляж, а в обычный дешевенький серенький костюмчик, оглушенный, вывалился из открытой дверцы на асфальт. Джек успел заметить, как падали осколки выбитых взрывной волной стекол первых двух этажей, но сам, присев от неожиданного взрыва, не растерялся — он в принципе только этого и ждал. Левой ногой, пяткой, Джек изо всей силы пнул в основание стопы одного из ведущих парней. Ошеломленный взрывом провожатый, почувствовав резкую боль, ослабил хватку, и этого Джеку было достаточно. Он крутанулся в сторону второго, сжимавшего другую руку конвоира и сжатыми пальцами ударил его в горло. Из «мерседеса» дробно застучала автоматная очередь, еще больше корежащая горящий рафик и положившая на землю высыпавших на улицу парней в камуфляже. Джек ударом ноги в пах свалил бугая, приседавшего и защищающего себя от выстрелов, выставляя перед собой бледного от злости Шприца, вместе они подхватили под руки Кость, который был до сих пор без сознания, и побежали к своим «Жигулям». Стрельба из «мерседеса» не прекращалась, не давая подняться с земли пятнистым бойцам.
Они ввалились в салон под градом выстрелов. Джек, пытаясь не паниковать, старался действовать спокойно, понимая, что через минуту может нагрянуть настоящий ОМОН — очень уж много шуму в самом центре города они наделали. Руки дрожали, он не мог попасть ключом зажигания в щель. Шприц выхватил ключ из его трясущихся пальцев, вставил его с первого раза. Машина завелась с полоборота — Джек всегда следил за ней, пренебрегая только «экстерьером», для него было в этом смысле чем хуже, тем лучше. Маскировка… Они выехали на Миллионную и, не превышая скорости, свернули на Кировский мост — нужно было выбираться из города, исчезнуть на время после такого шухера. «Мерседес» быстро оторвался от машины Джека, свернув на Куйбышева. «На Ржевку погонит, — подумал Джек, — и правильно. Надо разделиться, а „мерс“ вообще до поры спрятать — столько народу их видело, теперь уж точно искать будут… Ну, а Виталий — гад… Ничего, устрою я ему веселую жизнь!»
