Так закончилась долгая и достойная жизнь маленького «Айслэнда». Охваченный огнем пароход с достоинством погрузился в воды океана. Спущенные с него шлюпки после короткого перехода по неспокойному морю подошли к борту «Хиппера». Промокшие, замерзшие и деморализованные, капитан Кэвэй и 22 члена экипажа его корабля поднялись на борт немецкого крейсера, где их ждал плен.
Кэвэй так отзывался о приеме, ожидавшем их на борту «Хиппера»:
«После того как мы ступили на палубу вражеского корабля, нас немедленно провели во внутренние помещения. Двум немецким офицерам приказали временно освободить свои каюты, чтобы там могли разместиться я и мой старший помощник. Остальные моряки с нашего корабля были размещены в помещениях на корме. На крейсере с нами обращались очень хорошо. Мне кажется, это являлось проявлением обычного чувства товарищества, которое немецкие военные моряки испытывали по отношению к другим морякам».
Адмирал Дениц впоследствии заявил, что атаки против конвоя HG 53 являлись уникальным примером координированных действий подводного флота, ВВС и крупных надводных кораблей, когда-либо имевших место в ходе «битвы за Атлантику». С учетом минимального вклада «Хиппера», к этому утверждению стоит относиться с известной долей скептицизма.
Германская служба радиослежения к этому времени уже установила местоположение конвоя SLS 64, находившегося в 150 милях к юго-западу от мест, где происходили описанные выше драматические события. Конвой шел курсом на север со скоростью 7 узлов. Какого-либо эскорта он по-прежнему не имел. Дениц приказал Мейзелю прекратить поиски HG 53 и на полной скорости идти в южном направлении, чтобы перехватить конвой SLS 64.
Это может показаться невероятным, однако командованию конвоя SLS 64 ничего не было известно об атаках на HG 53. Либо каждое погибшее судно столь быстро пошло ко дну, что его радисты не успели послать сигнал SOS, либо если эти сигналы и были посланы, то затерялись в эфире. Ни один из кораблей конвоя SLS 64, на которых постоянно следили за радиоэфиром, не сообщил о приеме сигналов о помощи. Поэтому конвой продолжал двигаться в прежнем направлении, и его командование находилось в полном неведении относительно грозившей опасности. Единственное, что беспокоило командиров кораблей — это стремительно падавшее атмосферное давление.
В полдень 11 февраля конвой находился на полпути между Мадейрой и Азорскими островами, следуя прежним курсом со скоростью 7 узлов. «Варлаби» отстал из-за проблем с машиной, и потому командование конвоем временно принял на себя капитан Айвор Прайс на «Марготе». Он находился на мостике, когда впередсмотрящие заметили большой океанский лайнер, приближавшийся к конвою по левому борту. Прайс решил, что это один из кораблей, ранее принадлежавших компании «Юнион Касл», теперь вооруженный 6-дюймовыми орудиями — вероятно, вспомогательный крейсер. На многих кораблях конвоя решили, что это и есть эскорт, которого так долго ждали. Но когда с «Маргота» запросили название неизвестного корабля с помощью сигнальных флагов и фонаря, ответа не последовало. Предчувствуя возможную опасность, Прайс, осторожный уроженец Северного Уэльса, приказал судам резко повернуть на 40 градусов. Когда транспорты стали удаляться от неизвестного корабля, он последовал за ними, держась на расстоянии 3 миль, по-прежнему никак не идентифицируя себя. На кораблях прозвучал сигнал боевой тревоги, канониры заняли места у своих орудий, и в течение 45 минут конвой и неизвестный вооруженный лайнер продолжали следовать параллельными курсами, не вступая в контакт. Эта напряженная ситуация в любой момент могла завершиться перестрелкой — для этого оказалось бы достаточным одного случайного выстрела. Странное преследование внезапно прекратилось, когда «чужак» резко повернул и взял курс на запад. Впоследствии так и не удалось установить, что это был за корабль, но Айвор Прайс пребывал в совершенной уверенности, что это один из бывших лайнеров «Юнион Касл». Известно, что в тот момент неподалеку находились вспомогательные крейсеры «Карнавон Касл» и «Претория Касл», так что предположения Прайса были, очевидно, верны.
После событий полудня конвой медленно вернулся на прежний курс. Впрочем, «Варлаби» вновь возглавил третью колонну лишь поздно вечером. Примерно через час второй помощник Тернер с «Освестри Грэнж» и третий помощник Маклин с «Блэйрафола» одновременно услышали гудение мотора самолета, пролетавшего над конвоем. Оба офицера посчитали, что о данном событии не стоит немедленно докладывать командованию конвоя — решение, достойное сожаления. Небо было безоблачным, светила полная луна, и видимость была хорошей. Весьма вероятно, что конвой обнаружил пролетавший на небольшой высоте «Кондор» 40-й бомбардировочной эскадрильи, продолжавший поиски в соответствии с приказом адмирала Деница.
Ночью погода начала стремительно ухудшаться, к рассвету 12 февраля подул сильный северо-западный ветер, а на море установилось сильное волнение. Необходимо было держаться прежнего курса на север, но перегруженные транспорты с трудом выдерживали удары стихии. Скорость пришлось снизить до 6 узлов. Капитанам кораблей с трудом удавалось сохранять какое-то подобие порядка в своих колоннах. Транспорт «Эйндерби» и греческое судно «Поликтор» — еще один ветеран Первой мировой войны — постепенно начали отставать.
Встреча с конвоем HG 53 планировалась на 7 часов утра, и при первых проблесках рассвета многие нетерпеливо осматривали горизонт, вооружившись биноклями. Старший офицер-радист Джон Кэйв находился на мостике «Маргота».
«Я нес вахту на мостике вместе с Мэйтом с 4 до 8 часов, — вспоминал он позднее. — Раньше офицеры-радисты довольно часто выполняли некоторые функции сигнальщиков. В частности, в мои обязанности входило поднять на рее в случае необходимости сигнал „АМ“, означавший „добро пожаловать“.
В 7 часов, как раз когда мы и ожидали встретить конвой, Мэйт крикнул, что он заметил один из кораблей эскорта. На наше счастье, на борту флагманского корабля конвоя находилось несколько военно-морских сигнальщиков. Я до сих пор помню, как носовые орудийные башни „эскортного“ корабля поворачивались в нашу сторону».
Поскольку «Маргот» являлся головным в крайней левой колонне, Кэйв и старший помощник Моррис первыми заметили «Хиппер». Стремясь сохранить эффект внезапности, Вильгельм Мейзель на большой скорости устремился вперед и постарался пройти перед строем конвоя с запада на восток. Как только медленно двигавшиеся торговые корабли появились на горизонте, он приказал открыть огонь. Первоначально стрельба велась по «Шрусбери», возглавлявшему вторую колонну. «Шрусбери», принадлежавший Александрийской пароходной компании, приближался к конечному пункту своего длинного пути от реки Ла-Платы. Третий помощник Симс отдыхал после вахты. Он пишет:
«В этот момент я проснулся. Выйдя из каюты, увидел крейсер, находившийся по правому борту от нас. Он вел по нашему кораблю огонь с расстояния 3–4 километров из носовых орудий главного калибра, я не смог определить, использовал ли вражеский корабль кормовые орудия. В каждой его башне находилось по два орудия, которые вели стрельбу независимо друг от друга. Как мне показалось, огонь велся с 5- или 6-минутными интервалами. Скорость крейсера составляла примерно 12 узлов. У него была ровная корма, а конструкция дымовой трубы позволяла избежать попадания дыма на мостик корабля. Наши старший артиллерийский офицер и старший механик корабля в этот момент уже находились на палубе, и поначалу они решили, что это английский корабль, поскольку в это время все ожидали рандеву с другим конвоем.
Первый же снаряд, выпущенный с вражеского крейсера, попал в наше судно, разбив дымовую трубу и шлюпку по левому борту. Когда я поднялся на палубу, уже спускали на воду шлюпку по правому борту. Один из плотов также спустили на воду. Меня послали спустить на воду плот, находившийся рядом с орудийной платформой. Мне это удалось, после чего на плоту разместились также третий и четвертый механики и один из канониров. На этом плоту мы и покинули борт нашего корабля».
