Промысел лудевами носил настолько хищнический характер, что даже в условиях царской России с ним пытались бороться. За самовольную рубку леса для засек был установлен штраф в 8000 рублей, а сами засеки разрушались. Но эти меры не принесли должных результатов.
В годы иностранной интервенции и гражданской войны хищническое ограбление лесов Амуро-Уссурийского края достигло высшей точки. Об истребительном «промысле» тех лет я писал выше. Добавлю, что наиболее резкое обеднение охотничьей фауны происходило по долинам Амура и Уссури, на юге Приморья и на побережье Японского моря, то есть в местах, наиболее доступных для промышленников-хищников.
С установлением Советской власти охота, до тех пор практически не знавшая каких-либо ограничений, стала регулироваться. Были взяты под охрану закона соболь, пятнистый олень, горал, изюбр, лось, тигр, а позже введена лицензионная система промысла на соболя, выдру, енотовидную собаку, лося, изюбра, кабана, косулю, кабаргу, северного оленя. Запрет и ограничения промысла сыграли весьма положительную роль. Уже к 40-м годам резко увеличилась численность лося, изюбра, соболя, а к 60-м — амурского тигра.
Но, к сожалению, вследствие браконьерства и слишком активной любительской охоты, до сих пор неуклонно снижается поголовье косули, кабана, белогрудого медведя, а в ряде районов — лося и изюбра. Уместно напомнить, что одновременно сократилась численность фазана и тетерева, а дрофа практически истреблена; с каждым годом становится меньше водоплавающих птиц.
Сокращение численности охотничьих животных вообще, а в последнее столетие в особенности, характерно для всех континентов и государств мира. Имело место оно и в Амуро-Уссурийском крае. Девственные просторы Приамурья и Приморья человек стал осваивать сравнительно недавно, и не с топором, сохой, луком и стрелами, а сразу с плугом, с высокой техникой и огнестрельным оружием. Здесь сразу дали себя знать все неблагоприятные факторы хозяйственной деятельности человека: неумеренная и плохо организованная охота, браконьерство, рубка леса, пожары и интенсивное применение различных химических веществ в сельском хозяйстве. Рассмотрим вкратце эти факторы.
Охота. Всегда ли это зло для природы, как в последнее время утверждают некоторые авторы? Нет, нет и еще раз нет. Нормированный промысел диких животных, популяции которых находятся в хорошем состоянии, не только не противоречит принципам разумного отношения к природе, но нередко просто необходим. Противники охоты не понимают, что «жалость» и «бережливость» тут далеко не всегда полезны, что они в определенных условиях губят животных.
Сошлемся на примеры. В 40–50-х годах вследствие запрета охоты поголовье изюбра резко увеличилось, но и после этого запрет действовал еще много лет. И воспользовались этим… волки. Размножившись на обильной добыче, волки стали жестоким бичом для популяций изюбра. Убивая тысячи животных, они уничтожали то, чем по праву должен был бы воспользоваться человек. Ведь не для того мы пытаемся сохранить изюбра, чтоб прокормить как можно больше волков!
Другой пример. Акклиматизированные в крае ондатра и американская норка, найдя здесь весьма благоприятные условия существования, быстро размножились и широко расселились. Численность их к 50-м — началу 60-х годов достигла предела, но вслед за этим началась резкая и глубокая депрессия. Одна из основных причин — слабая охота. Если бы был своевременно организован интенсивный промысел, численность зверьков не превысила бы допустимых границ, и, возможно, не последовало бы никакой депрессии. Взгляните на соболя: в ряде районов он добывается очень интенсивно, но это не влечет за собой нежелательных последствий, потому что активному промыслу популяции соболя противопоставляют усиленное размножение. Жизнеспособность их даже повышается.
Другое дело, когда охота неорганизованна и бесконтрольна. В этом случае она превращается в браконьерство — самое большое зло в деле охраны природы вообще, а в охотничьем хозяйстве особенно. Борьбой с браконьерством в последние годы серьезно заняты охотуправления, общества охраны природы, вся общественность. Есть надежда, что мы его изживем. И тем скорее, чем активнее все мы будем бороться за бережное, ленинское отношение к природе.
О пагубном воздействии на животный мир бессистемных и непродуманных рубок леса говорят и пишут давно и много. Нет нужды повторяться. Но я не могу не заявить еще раз, что вырубание кедрово-широколиственных лесов пора, наконец, ограничить определенными нормами, а главное — вести его разумными, научно обоснованными методами, предусматривающими быстрое и полноценное восстановление.
Корейский кедр прекрасен и полезен не только сам по себе. Он почти всегда окружен пышной свитой деревьев и кустарников, в том числе очень ценных в научном и хозяйственном отношении. В кедрово-широколиственных лесах до 35 древесных и кустарниковых пород дают съедобные плоды и ягоды, 65 пород служат источником технического сырья, здесь растет около 300 видов лекарственных трав, более 250 медоносов, свыше 100 видов съедобных грибов. В этих лесах наиболее многочисленны такие ценные и интересные звери, как тигр, белогрудый медведь, кабан, изюбр, барсук, колонок, харза и другие. Как показали исследования, продуктивность участка живого кедрово-широколиственного леса значительно превышает стоимость древесины, получаемой при его вырубке. Прибавьте сюда неоценимую роль леса в охране почв, поддержании гидрорежима рек, возобновлении кислорода в атмосфере и пр., и пр.
Но, к несчастью, ценность кедровой древесины и сравнительная легкость ее заготовок привлекают внимание в первую очередь. С 30-х годов кедрово-широколиственные леса стали основной сырьевой базой лесной промышленности.
Стремительное сокращение площади кедрово-широколиственных лесов очень пагубно сказывается на нашей фауне, причем в первую очередь на таких редких ее представителях, как амурский тигр, белогрудый медведь, харза, дальневосточный лесной кот и др. Уменьшается численность кабана, изюбра, белки, соболя. Все эти убытки, которые обнаружатся в будущем, вряд ли можно покрыть сегодняшними прибылями лесной промышленности.
Ученый-лесовод А. М. Стародумов в 1972 году писал, что подверженность дальневосточных лесов пожарам примерно в 10 раз выше, чем в районах европейской части Советского Союза. Пожары стали частыми с середины XIX века. Много лесов выгорело в годы иностранной интервенции и гражданской войны. Пожары еще более пагубно влияют на охотничью фауну, чем лесозаготовки. Много животных гибнет в огне, ценные коренные леса замещаются менее ценными лиственными. Особенно опасны повторные пожары, после которых обширные пространства надолго превращаются в унылые и безжизненные пустыри, мари и каменистые россыпи.
Много зла приносят и так называемые палы — пожары на лугах. Главная опасность здесь в том, что их пускают систематически и без каких-либо мер по сохранению енотовидных собак, лисиц, косуль, птичьих гнезд, а также без попыток сохранить растительность около озер, стариц и рек, где водоплавающие птицы выращивают свое потомство.
Отрадно отметить, что в последнее время площади ежегодно выгорающих лесов сокращаются благодаря успешной борьбе с пожарами. Они еще больше сократятся, если люди в лесу будут соблюдать одно необременительное и ничего им не стоящее правило — осторожно обращаться с огнем. Так же осторожно, как дома.
Известно, что изменения, происходящие вследствие лесозаготовок и пожаров, имеют кроме отрицательных и некоторые положительные стороны: становится больше подроста, лучше разрастаются подлесок и травы, сохранившиеся одиночные деревья и ягодные кустарники лучше плодоносят, куртины деревьев чередуются с полянами. Все это благоприятно для обитания косули, зайцев, изюбра, лося, тетерева, фазана. Обилие мышевидных грызунов на гарях и лесосеках привлекает не только колонка и лисицу, но и соболя.
Таких угодий, называемых вторичными лесами или культурными ландшафтами, стало много в обжитых районах края. Беспрерывной широкой полосой они тянутся вдоль Амура, Уссури и в низовьях их крупных притоков, вдоль железнодорожной и шоссейной магистралей на Хабаровск и Владивосток. Смотришь на перелески, заросли кустарников, поля, луга и думаешь: здесь должно быть приволье для косуль, зайцев, птиц. Увы! — этого приволья животные здесь не находят: им мешают чрезмерная любительская охота, а также химизация сельского хозяйства. Повсеместное протравливание семян ядами, хранение в кучах на полях химических удобрений, использование ядов в борьбе с сорняками и вредными насекомыми привело в последние десятилетия к заметному сокращению численности фазана, тетерева и некоторых млекопитающих.
