Уместно напомнить, что в Норвегии, где поголовье лосей используют очень продуманно, охота ведется с 15 сентября по 20 октября. Норвежские охотоведы считают, что отстреливать нужно в равной мере и быков, и лосих всех возрастных групп, в том числе и молодняк.

Хозяйственная деятельность человека в целом улучшает условия обитания лосей. Если их не тревожить, они легко уживались бы с человеком. Лоси охотно заселяют молодые леса на местах гарей и лесосек. Со временем площади таких лесов будут увеличиваться, а следовательно — и жизненное пространство лосей. Если изжить браконьерство и правильно поставить промысел, то лось станет обычным трофеем и профессиональных охотников, и любителей.

Уссурийский лось гораздо осторожнее европейского, и охота на него довольно сложна. Сложность усугубляется тем обстоятельством, что осенью и зимой, когда разрешена охота, лоси держатся в отдаленных угодьях. У них очень тонкий слух и хорошее обоняние. Идущего в тихую погоду по лесу человека лось чует за 300–400 метров и, разумеется, уходит.

В Амуро-Уссурийском крае на лосей охотятся главным образом «с подхода» (зимой) и «подкарауливанием» (с лодки, летом). Охота с собакой здесь практически не существует.

Любителю полезно усвоить некоторые правила охоты на лося. Скрадывать его нужно по возможности против ветра. Нет смысла распутывать следы на кормежке зверя, их лучше обойти стороной и обнаружить лося лежащим где-то у края этих набродов головою впяту своему следу. На рану лось слаб, но сгоряча может уйти далеко. Поэтому раненого зверя нужно преследовать лишь через 2–3 часа после выстрела. К лежащему лосю подходить надо осторожно. Если у него уши прижаты — можно ожидать нападения; вяло опущенные уши говорят о том, что зверь при последнем издыхании. Раненый лось на бегу чаще обычного переходит на галоп, а остановившись, стонет.

Лось прекрасно плавает. На лодке к плывущему лосю подходить опасно: зверь может броситься и опрокинуть лодку. Убитый на воде лось не тонет.

Мясо лося вкусно и питательно. Нанайцы, удэгейцы и орочи приготовляют отличную колбасу из хорошо промытых кишок лося и крови. Замечательно прочная кожа, выделанная под замшу, служит материалом для охотничьей обуви.

Пойманные телятами, лоси быстро привыкают к человеку и становятся похожими на домашних животных. В Печоро-Илычском государственном заповеднике уже много лет ведутся работы по одомашниванию лося. Некоторые опыты в этом направлении были и в Приамурье, в Верхпебуреинском районе.

Сделать лося домашним было бы очень заманчиво. В охотничьем хозяйстве он был бы незаменим как транспортное животное благодаря неприхотливости в питании и высокой проходимости по таежному бездорожью. В опытных условиях лось носит вьюки весом 120–135 килограммов, везет в упряжке сани с грузом 300–400 килограммов.

Но некоторые качества лося кажутся тут серьезным препятствием. Он ленив, далеко не всегда слушается человека, очень медлителен и плохо переносит даже умеренную (около 8 километров в час) скорость передвижения.

Изюбр — очень интересное крупное копытное животное амуро-уссурийских лесов. По свидетельствам первых исследователей края, он и в давние времена был здесь многочисленным, в течение веков оставаясь объектом промысла удэгейцев, нанайцев, орочей и других коренных народностей.

Изюбр — подвид широко распространенного благородного оленя. В Советском Союзе кроме изюбра обитают европейский, карпатский, кавказский, крымский и бухарский олени, а также алтайский и семиреченский маралы.

По размерам изюбр несколько уступает маралам, но крупнее многих других географических рас этого вида. Высота в плечах у быков достигает 150 сантиметров, вес — 250 килограммов, иногда больше. Размеры самок, конечно, меньше.

Летом изюбр окрашен в красновато-рыжий цвет. Осенью летняя шерсть заменяется зимней, серовато-буро-желтой, полностью отрастающей к концу октября. Рога у самцов сравнительно небольшие, но изящные, с пятью-шестью отростками у зрелых быков.

Изюбры очень красивы и грациозны. Недаром этот вид называется благородным оленем: стоит только посмотреть, как гордо и независимо он держит свою великолепную голову, с каким достоинством и стоит, и передвигается!

Еще сто лет назад изюбры в приморских и приамурских лесах были распространены очень широко. В то время охота какими-либо правилами не ограничивалась, зверей добывали в любое время года, часто в очень большом количестве. Особенно много изюбров убивали при выпадении глубоких снегов и по весеннему насту. Н. М. Пржевальский сообщал, что в марте 1866 года четыре гольда по насту за два дня убили 55 изюбров, из которых лишь несколько туш привезли домой, а остальных бросили в лесу.

Столь безрассудная охота продолжалась до 30-х годов нашего столетия. По материалам зоолога Л. Г. Капланова, в начале века изюбров уничтожали опустошительно. Например, охотники небольшого села Джигит за три зимних месяца на восточных склонах Сихотэ-Алиня убили 150 животных. Два охотника у бухты Русской уничтожили 200 изюбров и поймали живьем 16 быков. Такие же примеры приводят В. К. Арсеньев, К. Г. Абрамов, Г. Ф. Бромлей.

В середине XIX столетия изюбр к северу был распространен до озера Кизи, верховьев рек Кура, Урми, Бурей. К 1930 году граница сильно отодвинулась к югу. На Сихотэ-Алине севернее Самарги и водораздела Маномы и Гура изюбров в то время не было.

Резко сократилась и численность зверя. В 20-х годах даже след изюбра-пантача уже считался событием. Во многих районах на сотнях квадратных километров оставались единичные звери, державшиеся в недоступных местах.

В уссурийских лесах хищнически истреблялись многие ценные животные, но особенно безжалостно — соболь, пятнистый олень и изюбр. В изюбре ценилось почти все: мясо, кровь, хвост, жилы, зародыши. А дороже всего — панты. Добыв и продав хорошие панты, охотник обеспечивал существование своей семье почти на год. Поэтому охотились на изюбров и зимой, и летом. Длинными загородками перекрывали «ходовые» места изюбра, оставляя узкие проходы с замаскированными глубокими ямами. В этих ямах и гибло множество ценных животных.

Лишь строгий запрет охоты позволил восстановить поголовье изюбра. Уже к концу 30-х годов численность его во многих районах резко увеличилась, а к 50-м годам достигла максимума.

В настоящее время северная граница распространения изюбра, начинаясь вблизи устья Коппи, сначала идет к северу в 20–25 километрах от морского побережья, достигает железной дороги у среднего течения реки Тумнин и резко поворачивает на юг вдоль главного Сихотэ-Алинского водораздела до верховьев Самарги и Анюя. На западных склонах Сихотэ-Алиня граница вновь поднимается к северу, пересекает истоки Хора, верхние части водосборов Анюя и Гура и выходит к Амуру у села Шелихово. По левобережью Амура граница очень извилистой линией тянется на запад, к верховьям Бурей. По долинам Горина, Амгуни и Бурей она длинными языками выдвигается к северо-востоку, а по водораздельным хребтам отступает далеко к юго-западу.

В теплый период года изюбры часто выходят за пределы этих границ. По побережью Татарского пролива они добираются до мыса Сюркум, вдоль Амура — до реки Саласу, вниз по Амгуни — до устья Нилана. Заходят они и в верховья рек Хуту, Буту, Коппи, Гур, Кур, Горин и др.

Зимою изюбры, как правило, возвращаются назад, в границы своего ареала.