Таким образом, очевидно, что сюнну были цивилизованными, однако, если они оказались очень восприимчивыми к блеску и роскоши китайских соседей, это не означает, что их культура не поддается восстановлению. Со своей стороны Китай не понимал этих странных людей, никогда не стремившихся к переходу на оседлый образ жизни, не знавших письменности: все понятия, на которых базировалось аграрное общество, например собственность, оказывались для сюнну пустым звуком. Одних приемов ведения военных действий, которыми пользовались сюнну, было достаточно, чтобы повергнуть китайцев в растерянность. Например, у сюнну бегство с поля боя считалось стратегическим уклонением, а не чем-то постыдным. Привыкшие к тяжелым сражениям на колесницах, к тому, что основная нагрузка в бою ложилась на плечи пехоты, к штурму укрепленных городов, китайцы слабо понимали тактику кочевников. У сюнну был обычай начинать атаку в период полной луны и отступать, когда она уменьшалась. Они уводили с собой пленных, которые становились рабами тех, кто их захватил. Страх перед этим неуловимым врагом был у китайцев постоянным: «Они прекрасно владеют искусством обманывать противника, заманивая его в западню. Как только они замечают врага, они набрасываются на него, как стая птиц, жадных до добычи. Однако, когда они сами разбиты и их преследуют, они рассеиваются и исчезают как туман».

Императору-воину У из династии Хань (141—87 до н. э.) принадлежит создание новой системы отношений между Китаем и варварами. Ему удалось раздвинуть границы известного китайцам мира. В начале его долгого правления китайские войска привели во дворец императора нескольких пленных сюнну, которые безудержно восхваляли могущество своего народа. Они рассказывали, как был побежден правитель юэчжи, индоскифского народа, жившего в Центральной Азии. Издеваясь над побежденным правителем, победители сделали из его черепа чашу. Они открыто высмеивали растерянное бегство несчастных проигравших, которые затем начали искать себе союзника, способного отомстить за них. Поиски их оказались тщетными, так как сюнну господствовали над всей степью, и среди кочевников никто не осмеливался восстать против них. Получив подобную информацию, император попытался установить контакт с юэ-чжи, чтобы этот народ, усилившись благодаря китайской поддержке, мог напасть на сюнну с тыла. Для этого нужно было отправить к ним посла, который был бы достаточно ловок, чтобы пересечь без помех территорию, контролируемую врагом. На эту роль был выбран молодой дворцовый чиновник Чжан Цянь, который отправился в путь в сопровождении охраны и раба-варвара. Однако этому посольству не удалось уехать далеко, кочевники захватили его и привезли его к шаньюю, который не позволил им продолжать свой путь.

Китайская экспансия в правление императора У из династии Хань (141—87 до н. э.)

Чжан Цянь остался пленником на десять лет. Впрочем, кочевники обращались с ним хорошо, сюнну даже подобрали ему жену, от которой у него родился сын. К концу десятого года своего плена Чжан Цянь воспользовался тем, что надзор за ним и его спутниками ослаб, и они с бежали, чтобы продолжить свой путь к далекой стране юэ-чжи. После двадцати — тридцати дней пути они прибыли к правителю Даюаня (Фергана), который принял их с почестями и предоставил Чжан Цяню проводников и переводчиков, которые провели его в Трансоксиан (Канцзюй), а затем в Бактрию (Дася). Наконец ему удалось найти юэ-чжи. Однако этот народ жил счастливо, в относительной безопасности. Так Чжан Цянь, достигнув своей цели, вынужден был отказаться от выполнения своей миссии. Юэ-чжи совершенно не прельстили ни мечты о реванше, ни предложения, которыми соблазнял их китайский посол.

По истечении года Чжан Цянь начал свое возвращение в Китай по южной дороге Наньшаня. Однако на обратном пути он снова попал в руки сюнну. Прошел еще год, и только внезапная смерть шаньюя и последовавшие за ней беспорядки позволили ему бежать вторично. Чжан Цяню удалось увезти с собой супругу-сюнну и раба, и после примерно двадцати лет отсутствия он вернулся в Китай, где его торжественно встретил сам император.

По возвращении Чжан Цянь составил описание своего удивительного путешествия через горы и высокие плато. Там, за землями варваров-кочевников, он нашел новые страны и процветающие культуры. Дипломат сообщил императору, что Фергана — это сельскохозяйственная страна, в которой выращивают рис и пшеницу, что она богата породистыми лошадьми, которые «потеют кровью». Там он пил вино, которое было выжато из плода, неизвестного в Китае, — из винограда. Население этой страны, численность которой составляла несколько сотен тысяч человек, жило в укрепленных городах. Трансоксиан, маленькая область, населенная кочевниками, по праву гордилась прекрасными лучниками. Бактрия, которая, напротив, была страной полей и поселков, располагалась к югу от Ферганы. Чжан Цянь также рассказывал об усунях, варварах с голубыми глазами и рыжей бородой, которые кочевали в районе реки Или. Они называли себя «спустившиеся с птицами» и разводили великолепных лошадей. Чжан Цяню удалось пригнать нескольких лошадей этой породы, причем император У был настолько ими восхищен, что назвал их «небесными лошадьми» (тяньма). Помимо всего прочего китайский дипломат открыл горные цепи Куньлуня, где берут свое начало две основные транспортные артерии Китая — Хуанхэ и Янцзыцзян.

Эти открытия очень сильно изменили представления китайцев о мире. Они узнали, что цивилизация может возрождаться, как это произошло с малыми народами Центральной Азии, которым были известны чудеса ближневосточного мира и которые одновременно восприняли и некоторые элементы греческой культуры, когда-то привнесенные сюда походами Александра Македонского. Кроме того, Китай мало-помалу открывал для себя новые богатства.

Это были ковры, драгоценные камни, позднее животные, например лошади благородных пород, ослы, распространенные на Западе, которых сюнну ввезли в Китай, и даже верблюды из Бактрии. Была заимствована техника верховой езды и система упряжи, а также использование подгрудного ремня для лошади. Также в Китае появились новые виды растений, такие как люцерна и клевер, которые использовали, чтобы кормить стада, новые виды фруктов — виноград и гранат, орехи. Чжан Цянь — дипломат, солдат, путешественник, именно он впервые вывел Китай к знаменитому Шелковому пути. Более точным было бы называть его «Путь лошадей», так как именно благодаря этой транспортной артерии, добывая драгоценных боевых скакунов, китайское правительство заполнило страну сюнну шелковыми и железными изделиями. В итоге это позволило сюнну лучше вооружиться, а значит, усилило их могущество.

Увеличивающееся давление со стороны народов, которые населяли степь, граничащую с Китаем, вызвало глубокие изменения, касавшиеся и материального развития, и психологии. И хотя чувство превосходства Китая над всем остальным миром не могло измениться, все же родилась идея, согласно которой в некоторых случаях было возможным учиться у варваров. Китайские правители оказались поставлены перед неразрешимой проблемой: либо сохранить свою культуру и погибнуть, либо варваризироваться и победить. Дальнейшее сохранение внутреннего мира было невозможно без завершенной реформы по защите границ государства. В свою очередь, эта реформа предполагала создание армии принципиально нового типа, образцом которой выступала бы организация подразделений у варваров, вызывавшая у китайцев страх. На длинных горных дорогах Азии равнинные боевые колесницы теряли всю свою полезность. С другой стороны, пехота, набранная из крестьян, добиралась до них слишком изнуренной. Напротив, кавалерия, первое робкое использование которой приходится на начало эпохи Борющихся Царств, должна была составить мобильную основу армии.

Одновременно предполагалась и революция в вооружении: алебарды и пики, тяжелое вооружение, приспособленное для пешего боя, следовало заменить мечами и арбалетами. Изобретение этого вида стрелкового оружия начиная с V в. до н. э. оставалось гордостью китайцев, секрет его производства они стремились сохранить в тайне. В конце концов, речь шла об одном из самых смертоносных видов оружия того времени. Известно, например, что на Латеранском соборе в 1179 г. именно по этой причине арбалет был объявлен вне закона в христианском мире.