Они дошли до того, что научили рабуинов охотиться в стае. Однако дальше грубо обработанных камней, которыми животные разрезали добытое мясо, дело у рабуинов не пошло.

Через пять миллионов лет они, возможно, станут такими же умными, как шимпанзе. И кто тогда исчезнет с лица Земли?

В данный момент эта проблема не слишком занимала Леона. Он ужасно рассвирепел, когда шимпанзе — его собственный вид! — обратились против него, в то время как рядом были рабуины. Почему?

Он некоторое время размышлял над этим вопросом, уверенный, что натолкнулся на нечто важное. Социоистория имеет дело с базовыми, фундаментальными импульсами. Реакции шимпанзе прекрасно укладывались во множество случаев аналогичного поведения людей. Ненависть к Чужакам.

Он должен понять эту мрачную истину.

Шимпанзе живут мелкими стаями, не любят чужих, размножаются, главным образом, внутри ограниченного круга, насчитывающего несколько дюжин особей. Из чего следует, что всякое изменение в генах, в результате спаривания, быстро переходит к каждому члену стаи. И если новые качества помогут данной группе выжить, значит, изменение оказалось удачным. Что ж, зато честно.

Но качество должно передаваться в чистом виде. Стая, где каждый умеет метко бросать камни, будет поглощена, если присоединится к группе, насчитывающей несколько сотен особей. Они начнут спариваться с шимпанзе, не принадлежащими к их стае. И важная черта будет утеряна.

Конечно, должно поддерживаться равновесие между случайными удачами в маленьких группах и стабильностью в больших — в этом и заключался весь фокус. Какая-то особенно удачливая группа может заполучить хорошие гены, которые помогут ей успешно справиться с трудностями постоянно изменяющегося мира. Их ждет успех. Но если их гены не перейдут к большому количеству шимпанзе, какая в том польза?

Если же будут происходить редкие контакты с другими группами, полезное свойство начнет распространяться. Пройдет довольно много времени, и это качество станет всеобщим достоянием.

Из чего следует, что вырабатывать негативное отношение к чужакам полезно. Чужаки должны восприниматься как нечто вредное и опасное. Не спаривайтесь с чужими!

Маленькие группы цепко держатся за свои достижения, и некоторые преуспевают в охране своих отличительных качеств. И продолжают существовать, но большинство погибает. Эволюционные скачки происходят быстрее в маленьких, полуизолированных группах, которые лишь изредка спариваются с чужаками.

Они ненавидят толпы, незнакомцев, шум. Группы, состоящие менее чем из десяти членов, чаще других подвержены нападению хищников или болезням. Даже небольшие потери приводят к тому, что группа погибает. Если же их становится слишком много, теряются преимущества при передаче полезных свойств. В результате они навсегда сохраняют верность стае, каждый член группы легко находит в темноте остальных по запаху, даже на больших расстояниях. Из-за наличия огромного числа общих генов им свойствен альтруизм.

И героизм. Если герой погибнет, его разделенные гены останутся у других представителей стаи.

Даже если чужаки сумеют пройти тест на различие во внешнем виде, манере поведения и запахе — даже в этом случае культура только усилит эффект отторжения. Незнакомцы с другим языком, обычаями или поведением будут вызывать раздражение и ненависть. Все, что поможет отличить каждого члена своей стаи от других, будет поддерживать ненависть.

Маленькая генетическая группа под воздействием естественного отбора несет в себе соответствующие различия — даже случайные, лишь косвенно связанные с проблемами выживания. В результате у них возникнет культура. Как это произошло у людей.

Многообразие форм племенных отношений не позволит утерять генетические свойства. Они прислушиваются к древнему зову осторожного и отчужденного племенного строя.

Леон нашел ключ. Люди создали цивилизацию вопреки законам, которые диктовал им племенной строй. Это было настоящее чудо!

Но даже чудеса нуждаются в объяснении. Как цивилизация может сохранять стабильность, если все в ней определяют такие грубые существа, как люди?

Никогда еще человеческая история не представала перед Леоном в таком ослепительном и безжалостном свете.

По мере продвижения вперед шимпанзе тревожились все больше и больше.

Айпан начал терять равновесие, взгляд его метался вправо и влево. Леон пользовался набором хитрых приемов, которым овладел за это время, чтобы успокоить шимпа.

Шила доставляла еще больше хлопот. Самке шимпанзе не нравилось бесконечно лазить по оврагам с крутыми склонами, которых становилось все больше по мере приближения к горной гряде. Заросли колючего кустарника часто преграждали им путь, и они были вынуждены их обходить. Фрукты здесь встречались значительно реже.

Руки и плечи Айпана болели. Шимпанзе предпочитают ходить на четвереньках из-за того, что их сильные руки принимают на себя существенную часть веса. Но и это не решало проблемы, поскольку путь был слишком долгий. Шила и Айпан стонали и повизгивали от гнетущей усталости, которая, казалось, въелась в их ступни, щиколотки, кисти и плечи. Шимпанзе никогда не были хорошими путешественниками.

Леон и Келли часто разрешали своим шимпанзе останавливаться и устраивать гнезда на деревьях. Однако даже в такие моменты обезьяны не успокаивались и постоянно нюхали воздух.

Запах, который так беспокоил шимпанзе, становился все интенсивнее.

Шила первой добралась до горного перевала. Далеко внизу, в долине, они разглядели прямоугольные строения станции. С крыши взлетел флайер и устремился в долину; он не представлял для них опасности.

Леон вспомнил, как они сидели на веранде с бокалами в руках, и Келли сказала: «Если бы ты остался в Хельсинки, тебя могли бы убить». Они не остались в Хельсинки, а было это, кажется, столетие назад…

Они начали спуск по крутому склону. Каждое неожиданное движение заставляло шимпанзе вздрагивать. Холодный ветер шевелил листву редких кустов и деревьев с искривленными стволами. Некоторые из них почернели от огня — в них попала молния. Здесь господствовали воздушные массы, которые гнали ветры из долины и с горных круч. Скалистые предгорья совсем не походили на теплые джунгли, где привыкли жить шимпанзе. А люди торопили их.

Шила шла впереди. Внезапно она остановилась.

Без единого звука перед ней возникли пятеро рабуинов, которые поджидали их в засаде. Они быстро образовали нечто вроде полукруга.

Леон не мог сказать, была ли это та же стая, что в прошлый раз. Если да, то, значит, рабуины обладают удивительной для хищников памятью. Они сознательно затаились там, где не было деревьев — убежища шимпанзе.

Рабуины сохраняли жуткое молчание, медленно подступая к ним и тихонько постукивая копытами.

Леон позвал Шилу, выпрямился во весь рост и принялся угрожающе выть, размахивая руками. Он предоставил Айпану свободу действий, а сам мучительно соображал, стараясь найти выход.

Стая рабуинов, без всякого сомнения, легко расправится с двумя шимпанзе. Чтобы выжить, им необходимо выкинуть штуку, которая удивила бы рабуинов или напугала их.

Он осмотрелся. Бросать камни бесполезно. Еще не до конца понимая, что собирается сделать, Леон заставил Айпана свернуть в сторону расщепленного молнией дерева.

Шила увидела, ускорила шаг и первой оказалась у дерева. Айпан поднял два камня и швырнул их в ближайшего рабуина. Один попал ему в бок, но серьезных повреждений не причинил.

Рабуины перешли на легкий бег, продолжая окружать парочку обезьян. Между собой они переговаривались неприятными, визгливыми голосами.

Шила прыгнула на ветку обгоревшего дерева, раздался треск. Она рванула ветку, и в руках оказалось оружие. Шила подняла дубинку вверх — Леон понял, что она имела в виду.

Самый большой рабуин заворчал, хищники переглянулись.

В следующую секунду рабуины бросились в атаку.

Один из них выбрал жертвой Шилу. Она выставила свое оружие, как копье, и рабуин, напоровшись на него плечом, завизжал.