— Не согласен, — сказал Леон.

И больше ничего не добавил.

Его привычка к коротким репликам приводила к тому, что разговор быстро заходил в тупик; а эти люди уже успели неплохо подогреть свои чувства. Они безудержно болтали, предвкушая погружение в жизнь существ, обитающих внизу, в долине. Леон молча слушал, он был заинтригован. Кое-кто хотел посмотреть на мир глазами стадных животных, другие мечтали стать охотниками или птицами. Они говорили об этом так, словно им предстояло участвовать в спортивных соревнованиях — Леон подходил к данной проблеме иначе. Он, как и прежде, не вмешивался в разговор.

Наконец им с Келли удалось ускользнуть в небольшой парк, располагавшийся рядом с Базой и устроенный так, чтобы ознакомить гостей с местными условиями, прежде чем они отправятся в более далекие путешествия. Здесь они увидели краали с домашними животными. Уникальные экземпляры, животные с измененными генами, естественно, здесь отсутствовали.

Леон остановился; глядя в крааль, он снова погрузился в размышления о социальной истории. Его разум продолжал анализировать разные аспекты этого предмета. В подобных ситуациях он уже давно научился не вмешиваться в поток своего сознания.

Животные. Нужно ли здесь искать ключ к разгадке? Несмотря на многолетние попытки, человеку удалось одомашнить лишь несколько видов. Большая часть из них оказалась стадными животными, обладающими инстинктом подчинения, которым и воспользовались люди. Животные должны быть спокойными; стада, обращающиеся в бегство от малейшего странного звука и не способные быстро привыкать к незнакомцам, невозможно содержать. Наконец, они должны размножаться в неволе. Люди ведь не желают совокупляться на глазах у своих соплеменников — животные в данном вопросе мало отличаются от человека.

В результате удалось приручить овец, коз и коров, слегка измененных при помощи биотехнологий. Исключение составляли шимпанзе. Уникальные существа, сохранившиеся в лабораториях центральной Африки.

К парочке подошли псы-мутанты и принялись обнюхивать, проверять, бормоча при этом невнятные извинения.

— Интересно, — заметил Леон, обращаясь к Келли, — сторонники «естественного состояния» по-прежнему хотят, чтобы от диких животных их защищали домашние.

— Ну, конечно.

— А как насчет сентиментальных чувств о нашем естественном состоянии? Когда-то мы были одним из крупных видов млекопитающих.

— Конечно, приятно посетить места с нетронутой природой, но…

— Не думаю, что хотел бы здесь жить. И все же я не прочь оказаться в шкуре шимпанзе.

— Что? Погружение? — Брови Келли тревожно приподнялись.

— Почему бы и нет, раз уж мы сюда приехали?

— Я не… ну, мне нужно подумать.

— Говорят, можно в любой момент вернуться обратно.

Келли кивнула, слегка поджав губы.

— Мы будем чувствовать себя совершенно иначе — словом, как шимпанзе.

— Ты веришь всему, что написано в рекламном проспекте?

— Я навел кое-какие справки. Здесь очень хорошая лаборатория.

Келли с сомнением посмотрела на мужа.

— Ну-ну.

Леон знал, что сейчас не следует настаивать. Пусть время сделает свое дело.

Крупная собака продолжала держаться настороже, принюхалась к его руке, после чего невнятно проговорила, растягивая гласные:

— Сп-о-о-о-к-о-о-йной н-о-о-о-чи, сэ-э-э-р.

Леон погладил ее. В глазах пса появилось дружелюбное выражение.

«У нас есть глубокие общие корни», — подумал он.

Возможно, именно поэтому ему хотелось совершить погружение в психику шимпанзе. Вернуться далеко назад и взглянуть на прошлое, когда они еще не были людьми.

— Да, мы, безусловно, находимся с ними в родственных отношениях. — Неожиданно рядом выросла статная фигура главного эксперта Рубена.

Одновременно он являлся проводником во время сафари, а также специалистом по погружению, так как имел университетское биологическое образование. Кроме того, Рубен активно занимался туристическим бизнесом.

— «Вселение» в шимпанзе — самое интересное из всех возможных погружений, — продолжал Рубен.

Леон скептически посмотрел на эксперта. Шимпанзе обладали лапами с большими пальцами, таким же числом зубов, как и у людей, у них отсутствовал хвост. Однако Леон никогда не сопереживал шимпанзе, когда наблюдал за ними в зоопарке.

Рубен обвел рукой расстилающуюся равнину.

— Со временем шимпанзе будут приносить пользу человеку. Пока что, за редким исключением, мы не пытались их ничему учить. Не забывайте, они должны развиваться свободно, не подвергаясь нашему воздействию.

— Расскажите о ваших исследованиях, — попросил Леон.

Рубен пустился в подробные разъяснения. Сначала ученые взяли образцы ДНК человека и шимпанзе, а затем вскрыли двойные спирали нитей ДНК в обоих случаях. Связали одну нить человека и одну — шимпанзе. Получился гибрид. Там где нити дополняли друг друга, они соединились, а две другие образовали новую двойную спираль. В случаях, где имелись отличия, связь оставалась слабой, прерывистой, целые секции — свободными.

Потом они вращали водный раствор в центрифуге, в результате слабые связи окончательно распались. Соединенные нити ДНК составили 98,2 процента от целого. Шимпанзе оказались удивительно похожими на людей — однако они продолжали жить в лесу и ничего не сумели изобрести.

Стандартное различие между ДНК двух людей составляет десятую долю процента. Таким образом, генетически шимпанзе отличается от человека в двадцать раз больше, чем один человек от другого. Но гены, словно рычаги, поддерживают большой вес, поворачивая его вокруг оси.

— Однако мы произошли не от них, — продолжал Рубен. — Наши генетические пути разошлись шесть миллионов лет назад.

— А мыслят они, как мы? — спросил Леон.

— Самый лучший способ получить ответ на этот вопрос — совершить погружение.

Он улыбнулся, и Леон вдруг заинтересовался, получает ли Рубен комиссионные за каждого туриста, согласившегося на погружение. Вне всякого сомнения, главный эксперт старался продать свой «товар».

Рубен успел составить подробные карты перемещений шимпанзе и графики роста их численности. Кроме того, у него накопились материалы наблюдений за поведением обезьян, которыми Леон мог воспользоваться. Богатый источник полезной информации, а при условии применения методов математического моделирования, Леон мог получить благодатный материал для создания упрощенной схемы социоистории.

— Описывать историю жизни вида, — заметила Келли, — это одно, но жить как представитель этого вида…

— Да ладно тебе, — перебил ее Леон, хотя прекрасно понимал, что База создана для того, чтобы с максимальной выгодой продавать гостям сафари и погружения. Слова Рубена его заинтриговали. — «Тебе нужны перемены, пора оторваться от сидячей жизни в Хельсинки» — не ты ли это говорила?

— К тому же погружения абсолютно безопасны, — добавил Рубен.

Келли вздохнула и улыбнулась Леону.

— Ну, хорошо, я согласна.

Все утро Леон провел, изучая банк данных на шимпанзе. Математик, сидящий внутри него, размышлял о том, как представить динамику изменений в упрощенном варианте социоистории. Шарики судьбы покатились по крутому склону. Так много дорог, такое многообразие выбора…

Днем они отправились на длительную прогулку. Но Келли не нравились пыль и жара, да и животные попадались редко.

— Какой уважающий себя зверь захочет, чтобы его увидели ряженые туристы? — заявила она.

Вся компания галдела, не закрывая ртов, что, естественно, отпугивало животных.

Леон, напротив, казался умиротворенным и полностью погруженным в природу.

Вечером, стоя на широкой веранде, он пил терпкий фруктовый сок и наблюдал закат. Келли молча устроилась рядом.

Дикая Африка навела Леона на мысль, что Земля представляет собой энергетическую воронку. На дне гравитационного колодца Земля может использовать лишь десятую часть процента солнечной энергии. Природа создает органические молекулы, используя энергию звезды. В свою очередь, растения становятся жертвами животных, которые в состоянии переварить едва ли десятую часть запасенной растениями энергии. Травоядными питаются хищники, тоже берущие только десятую часть энергии, имеющейся в плоти своей добычи. В результате, прикинул Леон, только одна стотысячная часть энергии звезд тратится на хищников.