Пабло печально умолк. Лицо его осунулось и потемнело. Он молча смотрел, как пожарные сматывают шланг. Толпа зевак рассеялась, представление было окончено.

Внезапно откуда-то появилась знакомая фигура в коричневом плаще. Я помнил, что надо сделать вид, будто я вижу этого человека впервые. Это был инспектор Баскас.

— Добрый день, джентльмены, — поздоровался он. — Как я понимаю, сгоревшая яхта принадлежала одному из вас. — Он посмотрел сначала на Пабло, потом на меня.

— Это моя яхта, — ответил Пабло. — Мистер Мэйн просто жил на ней.

— А, мистер Мэйн, управляющий отеля «Фалькомб»! Инспектор Баскас, — представился он. — Не можете ли вы рассказать, как это произошло?

— Не знаю, — искренне признался я. — Я несколько часов отсутствовал и только что вернулся. Прогулялся к утесам, — добавил я для ясности.

Дождь превратился в настоящий ливень. Я промок до костей и дрожал от озноба.

— Может, нам лучше вернуться в отель? — предложил я. — Там и поговорим.

Мы тронулись.

— Не очень удачная погода для прогулок к скалам, — съязвил инспектор.

Это было типичное для Баскаса замечание, сделанное небрежным тоном и как бы между прочим. Я предпочел не отвечать. По спине бежали холодные струйки, и я пошел еще быстрее. То же сделал Пабло. Отставший Баскас тут же без труда догнал нас.

Мы достигли перекрестка, где дорога из Бонитона выходила на главную улицу. Сначала я не услышал встревоженных выкриков, ибо был слишком погружен в раздумья о сложном положении, в котором оказался. Ведь я занял в параллельном мире место моего умершего двойника. Долго ли я продержусь? Отчаянный женский вопль вернул меня к действительности. Я увидел черный вездеход, несущийся по крутой улочке. По тому, как он вилял из стороны в сторону, было ясно, что вездеход потерял управление.

Пабло шарахнулся вбок и упал, я нырнул в подворотню. Прохожие в страхе разбежались, один Баскас продолжал стоять как символ власти и порядка. Вездеход мчался прямо на него. В последнюю минуту Здравый смысл возобладал над профессиональной гордыней, и Баскас, метнувшись куда-то в сторону, исчез из поля зрения. Вездеход с грохотом врезался в витрину магазина.

Звон стекла, треск разбитой витрины и грохот свалившейся вывески — все это на время оглушило застывших от ужаса очевидцев. А затем наступила тишина.

Длилась она недолго и вскоре сменилась шумом возбужденной толпы, мигом собравшейся у места происшествия.

Я поднялся и помог подняться Пабло. Из его разбитой щеки сочилась кровь. Баскас был уже на ногах. С покрасневшим от раздражения лицом он протиснулся к разбитой машине. Из сорванной дверцы свешивалось неподвижное тело человека. Лица его не было видно. От разбитой витрины шел острый запах дорогих духов.

— Я все видела, он гнал машину как сумасшедший, — обратилась к Баскасу одна из свидетельниц катастрофы. Но тот, не обращая на нее внимания, склонился над пострадавшим, который вдруг проявил признаки жизни.

— Осторожнее, — с удивительной заботливостью помогал Баскас. — А теперь лежите, не двигаясь, сейчас прибудет машина «скорой помощи».

Тут инспектор посмотрел в нашу сторону и вопросительно поднял брови.

— Мистер Блексли пошел звонить по телефону, — сказал я и присел на корточки, чтобы разглядеть пострадавшего. Тот повернул ко мне разбитую голову.

Это был Страттон.

— Мэйн, — прошептал он.

Запах алкоголя на мгновение перебил запах разлитых духов.

Баскас насторожился и отступил на шаг.

— Вы знаете его?

— Это доктор Страттон с Исследовательской станции. Я встречался с ним пару раз.

Голова Страттона бессильно упала. Похоже, он лишился чувств.

— Он выпивает?

Вопрос разозлил меня.

— Мы все выпиваем, инспектор.

Страттон открыл глаза.

— Мэйн, — снова проговорил он. — Ты был мне нужен. Сюзанна…

— В его глазах застыла безмерная боль. — Сюзанна… умерла. Я хотел сказать тебе это. Я знаю, что вы с ней… — Он умолк.

— Как умерла? — воскликнул я в отчаянии.

Господи, ведь это уже было!

— Несчастный случай, — голос Страттона слабел. — Клянусь, в этом никто не виноват. — Лицо его искривилось от боли, и он закашлялся. — Мне очень жаль. Я знаю, ты думаешь, я что-то имею против тебя…

— Кто умер? — вмешался Баскас, насторожившись, словно учуял дичь. — Какая Сюзанна?

Наконец вернулся Пабло, прижимавший платок к разбитой щеке.

— «Скорая» уже выехала, — сообщил он, с любопытством глядя на Страттона. Кажется, он никогда его не видел. Страттон лежал, устало закрыв глаза, дыхание его стало частым и прерывистым, сорочка намокла от крови.

Баскас вновь склонился над пострадавшим. Я видел лишь его спину, но не знал, что он собирается делать. «Неужели станет задавать вопросы?» — ужаснулся я. Но Баскас поднялся и посмотрел на меня. Руки его были испачканы кровью. Такой вид бывает у врачей, которым предстоит сообщить близким роковую весть. Лицо Баскаса выражало усталость, безразличие и скорбную торжественность.

«Чересчур все реально, — подумал я. — В параллельном мире, скорее, все должно было бы походить на сон, но здесь — одна грубая жестокая реальность».

Пришлось напомнить себе, что я в другом, нереальном мире, но это было трудно. Я оказался активным участником всего, что происходило, я слышал предсмертный хрип Страттона, присутствовал при его кончине, видел, как изменилось и словно застыло лицо Баскаса, а в широко открытых глазах Пабло появился испуг. Бог знает, как выглядел я сам.

Приехала «скорая», и бесстрастные, словно роботы, санитары положили Страттона на носилки и вкатили их в машину. С ними была медицинская сестра, молоденькая и очень красивая. Она была по-настоящему опечалена, звали ее Марианной. Но ни в ней, ни в докторе пострадавший уже не нуждался. Не нужна была, ему и машина «скорой помощи». Страттон был мертв, ему было все равно, даже если бы его тело выбросили на свалку или сожгли, как сжигают городской мусор.

Почему Страттон умер? Ведь в нашем с ним мире он жив!

Я вдруг решил, что в своем отчете Страттону, пожалуй, не упомяну об этом несчастном случае.

Кто-то взял меня за руку и вывел из толпы.

— Тебе нужен свежий воздух, — сказал Пабло.

Я словно очнулся. «Скорая» уехала. Разбитый вездеход полностью перегородил узкую улицу. Баскас давал указания молодому полицейскому, который с рулеткой измерял расстояние от края тротуара до заднего бампера вездехода, торчавшего из разбитой витрины магазина. Я удивился, зачем он это делает и кому теперь это нужно.

Возле места происшествия все еще стояло около десятка зевак, а вдоль улицы выстроилась цепочка автомобилей, ждущих, когда откроют проезд. По-прежнему моросил дождь.

— Тебе надо выпить, — справедливо заметил Пабло.

Я двинулся в сторону причала, но, вспомнив о сгоревшей яхте, в растерянности остановился.

— Пойду в отель, — наконец решил я и повернул в другую сторону.

— Одну минуту, мистер Мэйн, — услышал я позади голос Баскаса. Он поравнялся со мной. С ним были двое полицейских.

— Да?

— Придется еще раз осмотреть вашу яхту, — сказал Баскас. — Мои люди нашли там обгоревшее тело.

Кажется, я недостаточно серьезно отнесся к пожару на яхте и недооценил этот факт. Возможно, потому, что уже видел сгоревшую яхту, когда Страттон посылал меня в ближайшее будущее. Это и заставило меня теперь лишь мельком взглянуть на обуглившийся остов.

Современные яхты не сгорают без остатка и не превращаются в уголь. В них очень мало деревянных частей. Все синтетические материалы, из которых они делаются, от огня превращаются в мерзкое варево, оседающее на дне корпуса. Обгоревшая современная яхта не представляет собой никакого романтического зрелища. Она мертва и отвратительна для взора.

Пабло в угнетенном состоянии следовал за нами. Баскас шел впереди решительным шагом человека, знающего свое дело.

Мои ноги подкашивались, я остановился и присел на швартовую тумбу.