Я сел в свой вездеход и направился в отель «Фалькомб».

Было около трех. Я поймал себя на том, что разговариваю сам с собой вслух. Видимо, напряжение последних дней давало себя знать.

— Ты негодяй, негодяй, негодяй, — повторял я.

Мой вид в арестантской робе, казалось, ничуть не удивил регистраторшу. Лицо ее, как всегда, было невозмутимым. Наклонившись, я воззрился на нее, сидящую за конторкой, словно намеревался произвести неизгладимое впечатление.

— Слушаю вас, мистер Мэйн, — вежливо отчеканила она.

— Мне нужен номер и одежда.

— Двадцать шестой свободен. — Она тут же вручила мне ключ. — Ваш друг мистер Блексли сейчас в баре. Вы с ним одного роста. Я прикажу Картеру принести вам кое-что из вещей мистера Блексли.

Она тут же сделала какие-то пометки, и я был уверен, что, выйдя из ванной, найду одежду аккуратно разложенной на кровати. Марианна права. Эта девушка, возможно, испытывает ко мне неприязнь, но следует ли увольнять ее, если она отлично справляется со своей работой?

Позднее, облачившись в брюки и спортивную куртку Пабло, я спустился в бар. Знакомая компания, как всегда, сидела за ленчем, попивая коктейли. Пабло и Дик шумно приветствовали меня, похлопали по плечу и тут же заказали виски.

Доринда, загадочно посмотрев на меня, спокойно произнесла:

— Значит, тебя освободили, Джон? Ты вне подозрений? Я рада. В последнее время было чертовски много ошибок.

— Контракт подписан, Джон, — торжествующе произнес Пабло. — Есть заказ еще на шесть яхт.

— В том случае, если дела пойдут неплохо, — поправила Доринда.

— Я уверена, что так и будет теперь, раз вернулся Джон.

— Не сейчас, — вмешался Пабло, заметив, что Доринда намеревается что-то сказать мне. — Лучше расскажи нам, где ты болтался всю эту неделю, а то и две, пожалуй? Как это можно — вдруг взять и исчезнуть? Запои в компании сумасшедшего ученого, приключения с прелестными девицами, свидания на утесах, героическое спасение утопающих, тюремное заключение, взрыв на яхте. Смерть и разрушение на всем твоем пути. Ты неплохо провел эти деньки!

Глядя на всех, сидящих за столиком, я вновь испытал то странное чувство, которое охватило меня в квартире Марианны. Я был островком беспокойства среди спокойного моря нормальной жизни. Вот они сидят, беседуют, пьют, курят, и ни одному из них не приходится бегать в промокшей одежде по улицам, продираться под проливным дождем сквозь чащу леса или шествовать через весь город к отелю в арестантской робе.

— Что касается последней новости, — продолжал Пабло, — тебя должно порадовать то, что мы застраховали все до одной яхты, пока ты на своей возился с динамитом. Ужасная смерть, бедняга Страттон.

Пабло печально поник головой. Он был порядком пьян.

— Замени систему пропанового обогрева на яхтах, Пабло, — посоветовал я серьезно.

— Джон, прежде чем ты снова сделаешь что-либо поспешное и необдуманное, я хотела бы поговорить с тобой о делах, — сочла нужным вмешаться Доринда. — Я знаю, у нас были разногласия, но думаю, что мы с тобой поладим.

Никто из них ни разу не обмолвился о смерти Меллорза. Это удивило меня. Похоже, убийства вообще не было. Пабло даже позволил себе какую-то шутку насчет смерти. Он сделал это в присутствии вдовы, но та лишь улыбнулась. «Странно», — подумал я.

— Я подготовила текст контракта, — продолжала Доринда, по-прежнему обращаясь только ко мне. — Может, взглянешь на него сегодня чуть позднее? Я уверена, ты будешь удовлетворен. Кроме того, ты имеешь право на половину доли в чартерных рейсах.

Я посмотрел на Пабло. Мне кажется, он догадывался о том, что я хочу проситься к нему на старое место на верфи. Мой друг лишь широко улыбался.

— Подумай над предложением Доринды, Джон. Было бы лучше, если бы ты работал здесь. У меня предчувствие, что чартерный бизнес имеет неплохие перспективы. Мне бы хотелось, чтобы этим занимался человек, которого я знаю.

— О'кей, — согласился я, и мы с Дориндой пожали друг другу руки, забыв о нашей ссоре в спальне. Однако я подумал: не следует забывать, что она видела моего двойника, когда, убив Меллорза, он выходил из номера. Она до сих пор убеждена, что я убийца. Интересно, как она после этого думает ладить со своей совестью…

И тут с моей головой произошло что-то странное, я услышал нечто похожее на щелчок переключателя. Я испугался, решив, что, не дай Бог, меня хватил удар. Но никто, кажется, не заметил моего странного состояния. Я снова улыбнулся и отпустил руку Доринды.

Она тоже ответила мне улыбкой. Зубы у нее были белые, ровные и, возможно, вставные.

— Уоллес будет очень рад, когда вернется, — сказала Доринда.

Машину пришлось вести очень осторожно. Во-первых, я выпил, а во-вторых, был напуган неожиданными приступами головокружения. Они повторились дважды, после того как я покинул отель. Ничего серьезного, но это было своего рода предупреждение — мой организм достиг предела напряжения. Я решил, что несколько дней вдали от Фалькомба помогут мне прийти в себя. И еще подумал — не так ли начинается белая горячка: потеря сознания, галлюцинации?..

Или же это конвергенция миров, о которой говорил Страттон? Доринда сказала, что Уоллес вернется, и Пабло не выразил никакого удивления.

Всю дорогу я придирчиво проверял себя и свои чувства, дабы убедиться, уверен ли я в том, что делаю. Я хотел, чтобы Сюзанна оказалась там и, увидев меня, выходящего из машины, бросилась навстречу, обняла и поцеловала. Чтобы, обнимая меня, она не переставала благословлять Судьбу, с чьей помощью нам снова удалось встретиться. Я искренне хотел представить себе такую сцену нашей встречи, но не мог.

Потом я вдруг вспомнил, что сюда должна прийти Марианна, и мысль об этом была почему-то приятна. Мы сможем прогуляться, посмотреть на заходящее солнце с высоких утесов. День был погожий, а вид на морские просторы в часы заката — поистине впечатляющее зрелище.

Как только за поворотом открылась бухта, сердце мое екнуло, ибо я сразу увидел белокурую девушку у кромки воды. Она была такого же роста и телосложения, как Сюзанна. Это означало, что Судьба продолжала играть мною. Я решил сделать вид, что не обращаю внимания на девушку, и притормозил, намереваясь оставить машину в обычном мире. Девушка, стоя ко мне спиной, смотрела на воду. Сейчас она услышит шум турбин и обернется. Она будет некрасивой, очень некрасивой… Не понимаю, что со мной…

Я медленно и настороженно приближался, ибо что-то в ее облике и позе показалось странным и растревожило мою предательскую память.

Девушка обернулась.

Я почти не помню, как вышел из машины, но поцелуя Сюзанны не забуду никогда — в нем, казалось, были отчаяние и недоверие. Судорожно обхватив друг друга, мы упали на траву. Лишь спустя какое-то время мы опомнились, успокоились и долго лежали на короткой, покрытой высохшей соленой пеной траве у самой воды. Я смотрел в лицо Сюзанны, все еще не веря, что это она. Но ее улыбка рассеяла все сомнения.

— Здравствуйте, мистер Мэйн. Я очень рада видеть вас здесь, — шутливо приветствовала она меня.

— Послушай, прелестное дитя, как ты здесь оказалась?

Она слегка нахмурилась.

— Не вздумай своими расспросами испортить все. Радуйся и наслаждайся.

Мы снова целовались, тесно прижавшись друг к другу, не обращая внимания на невесть откуда взявшегося, похожего на профессора или геолога, пожилого человека, который, пройдя мимо, стал подниматься в гору, тяжело опираясь на палку.

Сюзанна проводила его озорным взглядом.

— Бедняга. Наверное, совсем забыл, что такое любовь. Просветим его, а, Мэйн?

— Лучше просвети меня, дорогая. Все-таки объясни, как все это возможно?

— Разве ты забыл, что сам назначил мне здесь свидание?

— Да, но… Понимаешь, меня никто не посылал, Страттон погиб… Просто я приехал сюда….

— Я тоже, — ехидно заметила Сюзанна.