Ну, и самое главное, островок на поверку оказался чудесным местом! Не рай земной, конечно, но здесь было безопасно, спокойно и… перспективно. За месяц, что прошёл после высадки, Лариса привыкла к окружающим пейзажам, да и быт наладился. В самом пятидесятиметровом бараке поселенцы не жили, слишком уж там было холодно и неуютно, разбив свои палатки в ущелье вдоль ручья. На бастионе лишь постоянно дежурил кто-нибудь из военных, приглядывая за яхтой и морем. Дел и забот было — тьма-тьмущая. Огороды, посадки, курятник отнимали у Ларисы всё свободное время. Люди трудились изо всех сил, готовясь к зиме. Мужчины ловили рыбу, исследовали остров и заготавливали дрова.

Женщина улыбалась, вспоминая, как Олежка, наплевав на режим экономии, заправил квадроцикл и прокатил её по всему острову. А она сидела у него за спиной, положив подбородок ему на плечо и крепко обняв руками. Как когда-то давно. В молодости. Когда он ещё не был никаким олигархом, а был обычным соседским пацаном, который гонял на старом отцовском 'Иж-планета-5'. И она вместе с ним.

Остров Ларисе понравился. Гористый, кое-где, конечно, выжженный солнцем, он был каким-то уютным. Своим. Тогда, глядя зелёную долину, укрытую от солнечных лучей скалистым гребнем, она впервые озвучила витавшую в воздухе мысль.

— Милый, а давай никуда не поедем? Давай здесь останемся, а?

'Милый' тогда промолчал. А после, по возвращению в лагерь, признался, что он тоже об этом думал, но пока ничего не решил. С одной стороны мысль о большей компании грела душу. А с другой стороны: от добра добра не ищут. Да и место это было со стратегической точки зрения идеальным. И очень перспективным.

— Лара, можно я ещё подумаю, а?

Сам Олег в это время в компании Ивана и Антошки находился в небольшой долине в трёх километрах от порта. Долинку эту совершенно случайно обнаружили дети, которые пошли искать себе на задницу приключений. Они их и нашли. Беспощадно выпоротые отцами отроки утёрли сопли, слёзы, утешили и успокоили находившихся в предынфарктном состоянии матерей и поведали занятную историю о чудном месте. Где есть вода и куча места под огороды. Это стоило проверить, потому что с местом под огород здесь, в ущелье, была просто беда. Ущелье, по которому тёк ручей и шла каменная дорожка, было очень узким, вдобавок весь северный склон густо зарос деревьями, а южный представлял собой почти отвесную каменную стену, так что под огороды удалось приспособить лишь узкую полоску земляного склона у подножия южной стены. Ширина огорода поселенцев была шагов пять-шесть, а длина — почти километр. До самого выхода из ущелья в большую, выжженную солнцем, долину, в которой ещё Виталик обнаружил развалины посёлка и пустой колодец.

Оказалось, что если отправиться в тупиковую часть этой долины и обогнуть небольшую горку, то за ней можно найти вход в другую, гораздо меньшую по площади долину, по которой тоже протекал ручей. Долина эта имела ширину метров пятьсот, а в длину она была примерно с километр.

— Интересно, — Маляренко взобравшись вверх по склону метров на двадцать, в бинокль обозревал открывшуюся панораму, — уклон вроде бы в сторону выхода в большую долину, а ручей течёт в гору.

Ручей, а точнее маловодная горная речушка, прыгала по противоположному склону и, действительно, скрывалась в глубине долины.

Олег тоже приложился к биноклю. Место, обнаруженное детьми, честно говоря, порадовало. Шабельский сопел, пристально разглядывая долину, а Иван физически слышал, как скрипят мозги в голове уральца.

— Вань, — голос Олега был очень напряжён, — а ты мне вот что скажи…

Маляренко всё понял сразу — Шабельский решил остаться здесь. Иван пожал плечами и решил поддержать друга.

— Да чего тут говорить, дружище. Место — отличное. А про людей, что в Крыму живут, я тебе одно точно скажу. Равных себе, хозяев своей жизни, там — уважают.

Шабельский кивнул. Иван только что подтвердил его мысли. Сначала встать на ноги, укрепиться, а уж потом 'выходить в свет'.

— Значит вот здесь и будем строиться. Поможешь?

Иван, основательно перемоловший в себе мысль о том, что он и так уже 'опоздал' и смирившийся с ней, снова пожал плечами. Мол, помогу, чего уж там. Он прекрасно видел, что Олегу до смерти не хочется выходить в море, чтобы отвезти его в Крым. Впереди была осень, а там и зима с её штормами не горами. А отправлять его, Ивана, одного или с кем-нибудь из своих людей…

Эдак и без транспорта и без людей остаться можно! Эта мысль отчётливо читалась у Олега на лбу. Каждый человек был у Шабельского на счету.

Иван мысленно скрипнул зубами.

— Конечно, помогу Олег. Помогу. Пойдём, к развалинам сходим. Посмотрим, можно ли там каменных блоков набрать.

Ивану срочно требовалась лодка.

Основной причиной, по которой Маляренко не пошёл по трупам к яхте, а затем, на ней, в Крым, был страх. Обычный страх растерянного человека, который не знал, что ему делать дальше. Иван вместе со всеми таскал камни, пилил лес и копал землю, старательно отгоняя от себя все мысли о доме. Было страшно. От возможной реакции Машеньки на его появление мужчину просто вгоняло в холодный пот.

'Сначала убьёт. А потом, на похоронах, поцелует…'

И это не был такой речевой оборот. Маляренко чётко понимал, что такие косяки, которые он напорол в своей жизни, какими-то закладками и абстрактной заботой о всеобщем благе и судьбе цивилизации, не покрываются.

'Бр-ррррр! А Анечка то!'

Ваня с трудом проглотил ком в горле.

'Ей же уже… э… девятнадцать? Двадцать? Ну, бля, я и отец! Не помню, сколько лет дочери…'

Сначала Ивану стало стыдно, а потом страшно. Он припомнил, как выдавал замуж за своих бойцов пятнадцатилетних племянниц и ужаснулся.

'Я ж уже, наверное, ДЕД!'

В животе похолодело.

'А! Ааааа! Как же так? Я же… вот только… а…'

Маляренко сел, прислонившись спиной к парапету бастиона, отложил автомат и, выпучив глаза, уставился в чёрное, бархатное небо, усыпанное звёздами.

— Ёлы-палы!

Иван припомнил, как сегодня утром, семнадцатилетняя писюшка (то ли Петрова, то ли Синельникова) женским чутьём определив, что перед ней более сильный и, потенциально, богатый самец очень неумело, по-девчоночьи, стала демонстрировать ему свой экстерьер. Ваню тогда это рассмешило и позабавило, а ещё приподняло самооценку — уж коли такие молоденькие девчушки считают его достойным внимания то ещё не всё потеряно!

И вдруг — нанась! Дед!

Маляренко сидел 'на часах', уставясь на звёзды, и ему было плохо.

'Ну да, не мальчик уже… сорок семь скоро…'

'Сколько?! Сорок семь?!'

Ваня выглядел, а, самое главное, ЧУВСТВОВАЛ и ощущал себя, максимум…

'Ну тридцать… эээ… пять. И всё!'

А тут — бац! Дед!

Четыре года усиленного лечения, физкультуры, косметологии и здорового образа жизни давали о себе знать. Если бы не искалеченная рука, то подтянутую фигуру Ивана можно было смело выставлять на подиум. Впрочем, некоторые женщины считали, что шрамы мужчин только украшают, о чём ему утром солдатская девчушка и поведала.

Ффуххх!

Желание Вани всё бросить и немедленно, вплавь, отправиться через море домой, почти исчезло.

С моря подул прохладный ветер, отчего в волнорез стали шумно бить волны, а сосны и кедры на окружающих бастион скалах, зашумели. Воздух здесь, в центре маленького моря был таким вкусным и чистым, что из головы Ивана разом выдуло все заботы и тяжёлые мысли. Даже вечные цикады притихли, оставив шум ветра в одиночестве.

— А здесь, чёрт возьми, хорошо!

Иван сосредоточился на том, что происходило на острове. А происходило здесь следующее: пятилетка в три года. Нет. В два года. Главный ответственный за строительство, Антон, временами сверяясь со справочником, вполне грамотно заложил будущий посёлок в долине. Сначала парень отыскал относительно ровное, т. е. разровненное место, рядом с которым бил ключ, затем разметил будущую улицу и отметил красную линию, а потом повелел копать.