Когда известный немецкий натуралист Блюменбах стал заниматься природой Австралии, он был так поражен, что усомнился в ее земном происхождении. И чтобы выйти из затруднения и объяснить самому себе существование Австралии, он, как и многие натуралисты в подобных случаях, придумал комету, некогда заблудившуюся и затерявшуюся в южном море!..

Но со временем, наивно добавлял автор этого «открытия», геологи обнаружили в Австралии следы потопа, более обильного, чем в других странах. Двое из них даже утверждали, что воды потопа в этой местности дольше, чем в других, не уходили под полярные льды…»

Поражали путешественников и исполинские деревья: миртовые, синие или красные (эвкалипты в голубой или красный горошек), с крепким негниющим волокном, достигающие шестидесяти — восьмидесяти метров высоты. Я уже не говорю о черных лесах, деревьях с волокнистой корой, кровавых лесах, плетеных лесах, пьяных лесах, гигантских соснах Муррея, древовидной жимолости, да мало ли еще что. А заросли мимозы, сирени, леса араукарий, банксий или казуаринас, где резвятся кенгуру, фаланги, опоссумы, австралийские летяги, хаматуры, парамели и даже сумчатые крысы!

Да, трудно здесь приходилось эмигрантам. С другой стороны, несмотря на плодородие почвы и льготы, предоставляемые правительством первым поселенцам, многие из них переставали честно трудиться, предпочитая легкую наживу.

Капитан Мак-Артур первый заметил, что грубая и жесткая шерсть овец в климатических условиях Австралии очень быстро становится тонкой и мягкой. Однако его усилия развивать скотоводство не увенчались успехом. И только в 1822 году, когда прибыл назначенный губернатором Томас Брисбейн, колониальные предприятия заработали. Он сообщил в Англию, что бескрайние плодородные земли Австралии только и ждали новых поселенцев, ибо страна эта просто создана для колонизации, а также для развития скотоводства.

Это заявление Томаса Брисбейна, весьма популярного в Англии, вызвало приток колонистов; скотоводство приобрело в Австралии первостепенное значение. Вскоре эта страна вошла в период процветания, который длится по сей день.

Между 1830 и 1836 годами на юге континента недалеко от заливов Спенсер и Порт-Филлип были обнаружены новые пастбища. Эмигранты, пастухи и скваттеры [236], покинули Новый Южный Уэльс со столицей Сиднеем и обосновались на берегах реки Ярра, где сейчас расположен город Мельбурн. В 1836 году население этой будущей колонии, через пятнадцать лет названной Викторией, уже насчитывало двести восемьдесят жителей, и среди них тридцать восемь женщин. Был там табун из семидесяти пяти лошадей, а также сто пятьдесят голов крупного рогатого скота и сорок одна тысяча триста тридцать два барана. За полгода до этого Ж. П. Фоукнер пришвартовал свое судно «Энтерпрайз» («Предприятие») у эвкалиптов, где стоял Мельбурн, нынешняя столица этой богатой провинции [237].

С каждым днем англосаксы находили для своих коммерческих устремлений все новые и новые возможности, и две соседние колонии, соперничавшие между собой, процветали тем более быстро, что английское правительство, прекрасно понимая собственные интересы, избавило Австралию от своих чиновников, обычно тормозящих развитие колоний. Ведь человек, выросший в колонии, лучше знает ее нужды и ресурсы и может лучше управлять, чем господа, только что прибывшие из метрополии. Поэтому в 1843 году Австралии был предоставлен представительный образ правления.

В 1851 году Виктория насчитывала семьдесят пять тысяч жителей! Каких только чудес не порождает магическое слово «свобода»! Всего за полвека англичане создали процветающее государство. Но не только способности помогали им, а еще и везение. И в без того богатой благодаря скотоводству Австралии было найдено золото.

Третьего апреля 1851 года Харгривс нашел возле бухты Соммер-Хилл (Сидней) золотые россыпи [238].

Четырнадцатого августа того же года некий коногон, пересекая бухту Андерсена, увяз в иле. Освобождая колеса, он выбил киркой самородок золота в тридцать две унции [239].

Новость распространилась молниеносно. Началась золотая лихорадка, все ринулись в шахты, яростно вспарывая чрево земли. Скваттер покинул свое стадо, моряк — судно, негоциант — торговый дом, адвокат — контору, даже врачи не устояли, бросили своих больных.

Город опустел и стал напоминать кладбище. Это был настоящий исход, массовая эмиграция, безумие, сопровождаемое бунтами, мгновенно нажитое богатство и столь же стремительное разорение, отчаяние, убийства — как в свое время в Сан-Франциско.

Вы уже знаете, что в Виктории до открытия золота в 1851 году было семьдесят пять тысяч жителей. В 1854 году число их возросло до трехсот двенадцати тысяч. Всего за год две тысячи пятьсот шестьдесят девять кораблей привезли восемьдесят четыре тысячи четыреста семьдесят пассажиров!

В любой другой стране подобное нашествие вызвало бы голод. Но казалось, все эти долгие годы скот размножается для того лишь, чтобы прокормить эту обезумевшую толпу. Англичане, с их практическим умом и любовью к порядку, все предусмотрели, так что начавшаяся было паника быстро улеглась. Через некоторое время появилась горная промышленность, не прошло и двух лет, как были созданы крупные предприятия.

В настоящее время Виктория, единственная провинция, о которой пойдет речь в нашем повествовании, насчитывает почти миллион жителей, а ее столица — триста тысяч.

Еще несколько слов об этой стране удивительной судьбы, на редкость богатой. Как дерево, выросшее на благодатной земле, выпускает из своего ствола мощные ветви, раскинувшиеся во все стороны, так и Австралия благодаря неукротимой энергии и плодотворной деятельности англичан приумножила свои богатства, и из векового ствола Сиднея как бы появились на свет еще пять провинций: Виктория, Южная Австралия, Западная Австралия, Квинсленд и Северная Австралия. Каждая из них захотела жить по-своему, исходя из собственных потребностей и возможностей, соответственно своему климату, географическому положению, а также промышленности, иметь собственную власть, не разрывая связей внутри животворной и могущественной федерации.

Как бы поучительно и притягательно ни было изучение этих прекрасных земель, нам необходимо вернуться к герою нашего повествования, которого мы покинули если не в отчаянном, так, во всяком случае, в весьма неопределенном положении.

Об Австралии, справедливо названной страной чудес, можно рассказывать до бесконечности. И ниже мы снова сделаем экскурсы в ее историю и географию. А поскольку действие нашего повествования развертывается в провинции Виктория, то и ее описание, правдивое и полное, найдет место в «Приключениях парижанина».

Не будь Фрике нищим, он, несомненно, стал бы жертвой бушрейнджера. В этом случае о боксе не могло быть и речи. Сэм Смит уложил бы Фрике выстрелом из карабина и ободрал как липку. Но именно нищета бросила парижского гамена в руки полицейских, заподозривших его в сообщничестве с бандитом.

Справедливо или нет, но принято считать и в нашем полушарии, и на другом конце земли, что полицейские непогрешимы и потому не могут допустить оплошности, как это было в случае с бежавшим Сэмом Смитом.

А потому, что бы ни говорил Фрике, он представлял собой прекрасную добычу. На безрыбье и рак рыба, говорит пословица. Мальчишка предстанет перед судом, а полицейские за его поимку получат награду, если, конечно, он не выкинет какой-нибудь штуки.

С аппетитом уплетая большой кусок мяса, любезно предоставленный стражами порядка, молодой человек обдумывал побег, представлявшийся ему, не без оснований, делом совсем не легким, если учесть бдительность трех англичан и проницательность их черного товарища.

Фрике хорошо знал, что перед ним не обычные полицейские. И хотя каторжники давно исчезли, дороги Виктории были достаточно широки, а главное, достаточно пустынны, чтобы называться «большими». Там еще довольно часто встречались преступники, подобные Сэму Смиту, которые без зазрения совести грабили путников. И вот, чтобы обеспечить безопасность в районе шахт, предотвращать конфликты между китайскими кули и белыми, а также защитить прохожих от негров-людоедов, колония содержала жандармские отряды, пеший и конный. Пеший был создан для охраны города, а всадники рыскали по горам и долинам в поисках различного рода бродяг. Жалованье они получали солидное, около двухсот тысяч фунтов.