Ночь была темной, что, видимо, очень радовало капитана. Лишь где-то вдали можно было разглядеть огоньки Дили, или Дели, столицы португальской колонии, неудачливой соперницы Купанга. Если бы светило солнце, если бы шхуна, вместо того чтобы держаться вдали от берега, вошла в порт (право, в очень хороший порт), наши друзья, находившиеся на борту, увидели бы жалкие лачуги, которые можно встретить лишь в самых бедных голландских поселениях.
Глиняные домишки, покрытые соломой, форт, обнесенный земляным валом, неказистая церквушка, конечно же таможня, и всюду, в зависимости от времени года, грязь или пыль. Кучи отбросов в канавах, где роются голодные свиньи. Правда, при виде разгуливающих среди этого скопища жалких хибар множества одетых с иголочки чиновников, в черных костюмах и белых манишках, а также франтоватых офицеров в броских безвкусных мундирах, что плохо вяжется с окружающей их грязью, сразу становится ясно, что и сюда уже проникла цивилизация…
Но сейчас стоит непроглядная тьма. Таможенники спят сном праведников. Возможно, у них есть на то причины. А вот Пьеру, Фрике и их верному Виктору теперь, когда земля так близко, не спится. Они присели на корме у руля и тихо разговаривают, строят планы в ожидании близкого освобождения. Вдруг яркий свет заставляет их поднять головы. Огромный огненный язык разрезает темноту, поднимается к небу и рассыпается, оставляя после себя целый хвост маленьких искорок.
— Кажется, — шепчет Пьер, — что-то должно сейчас произойти. Этот фейерверк вряд ли устроен в честь тех, кто проживает на берегу.
Вторая, а затем и третья ракета с шумом поднялись в небо, оставляя после себя целую россыпь звезд. Затем вновь наступила темнота.
Прошло еще минут сорок, и наши друзья услышали легкий плеск. Шум приближался, вдруг совсем рядом раздался резкий свист. В ответ на носу кто-то зажег и сразу погасил фонарь. Но этого было достаточно, чтобы определить положение шхуны, у которой из-за особых отношений капитана с властями не горели положенные по уставу огни.
К шхуне подошла лодка, она глухо ударилась о борт судна. Послышались страшные ругательства на английском языке, голос был хриплым.
— Тише, ребята, тише, — проговорил, облокотившись о борт, капитан.
— Ах, вот это кто, старая морская свинья, поганый кашалот, — продолжал хриплый голос, — могли бы нам и посветить. Здесь не видно ни зги, темно хоть глаз выколи.
— Смотри-ка, — откликнулся радостно капитан, и по его тону стало ясно, что он искренне удивлен, — это же сам мастер Холлидей.
— Собственной персоной. Правда, от меня остались лишь кожа да кости. Я стал страшнее смерти, но, надеюсь, вы не станете из-за этого сторониться меня как прокаженного. Ладно, не будем медлить. Прикажите бросить поскорее конец… Да не забудьте приготовить пинту [176]вашего лучшего виски. А вы, ребятки, — сказал он, обращаясь к гребцам, — привяжите пирогу и ждите моего возвращения.
— Этот голос мне хорошо знаком, — озадаченно прошептал Фрике на ухо Пьеру.
— Пусть меня повесят на рее, но готов побиться об заклад, что и я уже слышал где-то этот хрип.
— Черт возьми, уж не…
— Что ты хочешь сказать?
— Ну, тогда мы попали в хорошенькую переделку. Знаешь…
— Говори скорей, не тяни.
— Не пройдет и пяти минут, как этот человек, а кто он, мы можем не сомневаться, узнает, что мы находимся на борту. Они обшарят весь корабль, и, если нас найдут, наша песенка спета.
— Что же нам делать?
— Мы сейчас проворно заберемся на тент, под которым сидим, благо капитану пришла счастливая мысль не убирать его на ночь, а потом уж решим, что делать. Давай полезай первый, а я подсажу Виктора.
Они мигом взобрались на тент. И слава Богу, что не стали медлить. Капитан и его гость, крепко пожав друг другу руки, перешли на корму и остановились на том самом месте, где несколько минут назад сидели наши друзья.
— Скажите на милость, — продолжал хриплый голос, — что означают эти чрезмерные предосторожности? Неужели из страха перед португальскими таможенниками вам взбрело в голову встречать своих друзей в полной темноте. Почтенные блюстители порядка спят, верно, крепким сном. Тем более что вы, вероятно, сумели заранее позаботиться об этом, предложив им несколько пиастров.
— Да нет, я сейчас как раз ждал их представителя, и меня беспокоит, что он до сих пор не появился.
Незнакомец громко рассмеялся.
— Неужели вас так легко напугать, старина! Вы уже не тот бесстрашный морской разбойник, вместе с которым я так долго и так хорошо работал. By God! [177]Сколько кораблей, груженных желтым товаром, мы захватили! Сколько джонок потопили! Сколько купцов обчистили! Сколько факторий ограбили!
— Не так громко, мастер Холлидей, не так громко! Если нас вдруг услышат… Можно ли быть уверенным, что мы с вами одни? Есть вещи, о которых не следует вспоминать.
Эти слова окончательно развеселили нежданного гостя.
— Да что это? Неужели ваши люди превратились в мокрых куриц? А ваши несравненные пушки заряжаются только перцем?
— Боже, — застонал капитан, — этот несчастный пьян как сапожник.
— С чего вы взяли? Я просто вспомнил, как славно мы жили в доброе старое время. Не стыдитесь ли вы, что были, да и сейчас еще остаетесь, одним из самых славных пиратов Индийского океана?
— Я всего лишь занимаюсь ловлей трепангов.
— Не шутите! Сколько кораблей вы ограбили по дороге?
— Ладно, мастер Холлидей, говорите, что вам надо…
— Послушайте, минхер Фабрициус ван Прет, вы оскорбляете старого друга. Признаюсь, никак не ожидал, что буду иметь честь встретиться с вами этой ночью. Заметив сигнал, поданный с судна, я решил предложить ему свои услуги, так как сижу на мели и мне нужно поправить свои дела.
— Ах, понимаю, ваши парни лихо взяли бы на абордаж мою шхуну и захватили бы мой груз.
— Вероятно. Я остался без гроша в данный момент. Сам дьявол, наш любезный покровитель, привел вас в эти края. Могу лишь сожалеть, что по нашему уставу ничего не могу в данный момент предпринять. Если только вы не порвали с нашим союзом, — неожиданно, с угрозой в голосе закончил незнакомец.
— Конечно нет, — живо ответил голландец. — Я по-прежнему предан известным вам лицам. Но, прошу, говорите потише. Я не могу полностью доверять своим людям. Эта ловля — лишь предлог, она дает мне возможность проверить моих новых товарищей. Я собираюсь в ближайшее время приняться за старое. А кроме того, у меня на борту пассажиры, а это вынуждает соблюдать осторожность.
— Пассажиры — плохой груз, от которого вам следует избавиться, и как можно скорее.
— Я бы предпочел их завербовать. Они, как мне представляется, сильные парни.
— Если все дело в этом, мы можем говорить по-французски. Этот язык здесь мало кто знает.
— Но они-то как раз французы!
Наши друзья, лежавшие на тенте прямо над головами беседующих, старались не упустить ни слова из сказанного, они достаточно хорошо владели английским и прекрасно понимали, о чем так откровенно говорили старые сообщники.
— Французы! — воскликнул незнакомец удивленно. — Где вы их отыскали?
— На Буби-Айленде.
— Но и месяца не прошло с тех пор, как я сам его покинул.
— Вы?
— Да, черт возьми! А до этого я потерял у островов Луизиады судно с первоклассным желтым товаром.
— Это весьма интересно.
— Интересно, что мой корабль разбился о коралловый риф и я потерял около ста тысяч долларов?! Вы слишком любезны…
— Нет. Вы меня неправильно поняли, я имел в виду нашу встречу с французами. Они находились на борту корабля, который разбился приблизительно в тех же местах.
— Великолепно! Один из них — настоящий морской волк, избороздивший не один океан?
— Да, вы правы.
— С ним молодой человек… И оба они крепкие парни?
— Да, можно не сомневаться. Но вы забыли китайца.
