Однако Лорд-Чародей, судя по всему, совершенно уверен, что может быть и девятый. А если он существует, то у Лорда-Чародея есть соответствующий новый талисман в его коллекции. Так что у него куда более точные сведения на этот счет, чем у кого-либо другого.

Хотя это бессмыслица какая-то: девятый Избранный, о котором остальные восемь представления не имеют, а вот Лорд-Чародей очень даже имеет.

Только вот, похоже, Лорд-Чародей не слишком много знает об этом девятом, иначе не послал бы солдат расспрашивать чародеев. Да, чародеи наверняка знают, существует девятый или нет, поскольку именно Совет Бессмертных создает роли и соответствующие талисманы, но разве Артил не был членом Совета?

И расспрашивать чародеев не означает их убивать…

— Значит, Лорд-Чародей считает, что эта чародейка украла Девятый талисман?

— Нет-нет, — возразил капитан. — Мы знали, что она его не крала, но ей известно, кто украл и для чего этот талисман. Ну, во всяком случае, Лорд-Чародей думал, что она знает. Нам было приказано ее найти, расспросить, узнать все, что возможно об этом талисмане, у кого он и где, и доложить. Но если она откажется сотрудничать, нам приказали прибегнуть к любым методам, чтобы заставить ее рассказать все, что она знает. А если не удастся ее разговорить или она убьет кого-нибудь из моих людей, то считать ее злой колдуньей и убить.

— Так она рассказала?

Капитан вздохнул:

— Нет, не рассказала. — Он покачал головой. — Несчастная женщина.

— Что произошло?

— Мы нашли ее довольно быстро, именно там, где и сказал Лорд-Чародей, и сперва мы вполне мирно беседовали. Мило поболтали о новшествах, вводимых Лордом-Чародеем: о дорогах, об армии…

— О чем, о чем? — перебила его Вожак.

— Об армии. О солдатах. Мы же теперь не просто стражники, так что нам нужно новое название. Мы теперь Армия Барокана.

— О! Ладно, продолжайте.

— А, ну… Мы поговорили о дорогах, об армии, о Летнем Дворце, Среднеземном Канале, проекте моста в Долине Теней, пароме в Черном Порту. Обсудили, могут ли она и другие чародеи помочь в осуществлении некоторых проектов, и есть ли у нее самой какие-нибудь идеи насчет иных новшеств, которые стоило бы ввести. У нее были интересные теории насчет того, во что может вылиться открытие новых дорог для некоторых поселений. Она полагала, что такие места, как Барабанная Кожа, могут лишиться большей части жителей, как только люди сообразят, что могут теперь уйти. Мы обсудили, не попытаются ли тамошние жрецы перекрыть дороги, чтобы предотвратить исход жителей. Ну и наконец подошли непосредственно к делу, и я спросил ее о Девятом талисмане.

Офицер вздохнул, взял стакан и допил остатки вина.

— И тут она огорчилась. Точнее, расстроилась ужасно. Она не стала притворяться, будто не понимает, о чем мы говорим. Она совершенно точно знала, о чем речь, хотя я сам не знал. Но сказала, что не может нам ничего сообщить. Не не хочет, а не может. На нее были наложены какие-то чары, запрещающие ей говорить об этом.

Мы пытались найти способ обойти этот запрет: в письменном виде, в виде подсказок… Ничего не вышло. А потом, когда мы решили переночевать, а с утра продолжить, она попыталась бежать. — Капитан снова вздохнул. — Я рад, что она не умела летать. Мы поймали ее, когда она не успела пройти и полмили, и взяли в плен.

У меня был приказ. Мы ее повесили на скользящем узле, чтобы шея не сломалась, а петля ее удавила. Я надеялся, что чары спадут до того, как она умрет. И устроил все так, чтобы она могла подать сигнал, если чары спадут, даже если она уже не сможет говорить, чтобы мы могли обрезать веревку. Один из солдат стоял с ножом наготове, но все это оказалось бесполезным — она умерла, не сказав ничего. — Офицер смотрел на бокал в руке. — Это было мерзко. Меня так и подмывало перерезать веревку в последний момент, но я не мог. Как бы я объяснил Лорду-Чародею, что мы не выполнили его приказ? Приказ ведь был четким: либо она говорит, либо умрет. Никаких исключений. А просто притащить ее к Лорду-Чародею, чтобы проверить, сможет ли он снять чары, мы не имели права: у нее ведь могло оказаться какое-то тайное оружие или еще что. — Он покачал головой. — Я не знаю, что это за талисман такой, но, должно быть, это очень скверная штука, раз Лорд-Чародей отдает нам такие приказы.

— Вы ее убили? — спросил Меч. Это были первые слова, произнесенные им за последний час.

— Нам пришлось. — В голосе капитана радости не было.

— А она… У нее была семья?

— Я никого не видел.

— А соседи не огорчились? — поинтересовалась Вожак.

Капитан оторвал взгляд от бокала и посмотрел ей в глаза:

— Вы думаете, что наверняка огорчились, да? Она казалась милой женщиной. Но ее смерть никого не расстроила. Лорд-Чародей приказал убить ее, значит, так тому и быть. Знаете, люди ведь его обожают и любят нас, его армию. В некоторых отдаленных поселениях, стоит им увидеть наш мундир и как только они понимают, что этот мундир значит, тут же начинают радостно вопить. Нам даже не надо ничего делать: достаточно того, что мы представляем Лорда-Чародея. Он перекраивает Барокан. Так что, если он заявляет, что некий старый одинокий чародей должен умереть, люди просто пожимают плечами со словами типа «очень жаль». — Офицер нахмурился. — По правде говоря, я вовсе не уверен, что это хорошо, но все обстоит именно так.

Вожак кивнула:

— Все ясно. — Она поглядела на Меча и повторила: — Все ясно.

Она встала, поставив бокал на стол.

— Спасибо, капитан. — Тембр ее голоса изменился. — Большое спасибо. А теперь забудьте все, что вы нам сказали, будьте любезны.

— Безусловно, — кивнул офицер, тоже поднимаясь. — Но я думал, вы хотели расспросить меня об армии?

— Нет, спасибо. Полагаю, я услышала достаточно.

— Да я сказал-то всего пару слов!

— Иногда и пары слов хватает, — ответила Вожак. — Пошли, Эррен.

Из дремоты Меча выдернул вопль Азир:

— Он идет! Всезнайка спускается вниз!

Меч сел, потянулся и поискал взглядом сапоги.

Несмотря на бурные обсуждения Девятого талисмана, избиения чародеев и прочих насущных тем, последние несколько дней были на редкость тоскливыми. Вожак настояла на том, чтобы Меч с Лучником и носа из дома не казали, поскольку считала, что их можно легко узнать, а она не хотела, чтобы кому-то стало известно об их местонахождении. Женщин скрывали бесформенные облачения гостеприимцев, Хвата никто не знал, и в любом случае ему помогал его волшебный дар, а вот Воин и Лучник — фигуры слишком известные и узнаваемые.

— Но Лорд-Чародей все равно узнает, что я тут, как только ступит на землю Барокана! — попытался возражать Меч.

— Однако нам вовсе не нужно, чтобы кто-то узнал об этом раньше, чем он тут появится, — отрезала Вожак. — К тому же несколько перьев арра даже ему не позволят точно определить твое местонахождение.

Спорить с Вожаком было занятием безнадежным, а замечание насчет перьев арра абсолютно верным — Вожак с Красавицей буквально нашпиговали дом этими самыми перьями и нашили всем на одежду — так что Меч не слишком сопротивлялся. Подчинившись, он сидел в доме, подальше от посторонних глаз.

Правда, из-за этого его ежедневные тренировки с мечом малость усложнились, поскольку ему приходилось тщательно следить, чтобы не продырявить стены и не ранить остальных обитателей дома. Или не разнести что-нибудь из мебели Красавицы. И это было хорошо. Все, что делало привычные занятия более интересными, ему очень даже нравилось. Да и возможность подолгу разговаривать с другими Избранными тоже оказалось весьма приятной. Особенно часто Меч болтал с Азир шир Азир, хотя эти беседы частенько резко обрывались, когда что-то навевало ей воспоминания о ее жизни в Саду Костей. Когда такое случалось, Ясновидица внезапно смолкала, лицо ее делалось бесстрастным, и она сразу уходила в какой-нибудь уголок, чтобы побыть одной.

Все же, несмотря на приятную компанию, Меч начал потихоньку звереть от постоянного пребывания в четырех стенах, не видя солнца и лишенный свежего воздуха. И завел привычку частенько дремать, просто чтобы убить время. Красавица с Болтуньей занимали себя хлопотами по хозяйству, дав всем остальным ясно понять, что больше ни в чьей помощи не нуждаются — это вполне устраивало Лучника, Вожака и Хвата, но Меч и Азир маялись от безделья.