Не сказал он и еще об одной причине, по которой идея Артила его не прельщала. Эта схема лишала Избранных одного из основных способов держать в узде Лорда-Чародея. Обычно Лорд-Чародей не осмеливался убить кого-нибудь из Избранных, потому что на каждого из них приходилась одна восьмая доля его магии, и смерть Избранного лишала Лорда-Чародея части его могущества. Но этот Лорд-Чародей не хотел пользовался магией, а значит, у него не будет причин сохранять жизнь Избранным, если те станут представлять угрозу ему самому или его власти. Утрата части могущества не слишком его обеспокоила.

Пожалуй, Артил — самый странный Лорд-Чародей из всех, о ком Мечу доводилось слышать. Ни в одном из известных ему древних сказаний даже не упоминалось, чтобы кто-то из Лордов-Чародеев избегал магии или когда-либо помышлял ступить за пределы Барокана.

И вообще это не слишком вязалось с тем немногим, что Меч знал об Артиле им Салтире. Когда Меч впервые увидел Красного Мага, тот летел — а такое трудно ожидать от человека, не любящего магию. Даже тогда он был ярко одет и таскал с собой посох, украшенный десятками талисманов…

Но тут Меч сообразил, что никогда не видел, чтобы Красный Маг демонстрировал какое-либо еще волшебство, кроме полета. Может, все эти талисманы и кричащие наряды — всего лишь показуха? Он припомнил, что поначалу лерры Безумного Дуба не позволили Артилу приземлиться в поселении, и тот висел в воздухе, не касаясь земли, пока одна из жриц не уговорила лерров. Есть ли какая-то связь между тем событием и нынешним его поведением?

Да и важно ли это?

На самом-то деле важно лишь, делает ли этот Лорд-Чародей как правитель Барокана больше хорошего, чем плохого. Если он окажется полезен для страны, то Мечу нет до него никакого дела. Если же он опасен — долг Меча его убрать. Все остальное Избранных не касается.

Ни причины, которыми чародей руководствуется, ни его настроения, ни мотивы — только его действия и поступки.

Меч пока что не мог решить, чего больше от действий Лорда-Чародея — вреда или пользы. Его планы настолько отличались от всего привычного, что Меч еще не мог дать им верную оценку.

Ну что ж — значит, надо подождать и поглядеть, во что все это выльется. Ничего другого не остается.

— И что? — вывел его из задумчивости Лорд-Чародей.

Только тут до Меча дошло, что он молча смотрит вниз вот уже несколько минут. Далекий пейзаж почти полностью погрузился во тьму, яркие краски сменились серым и черным, кое-где мерцали оранжевые огоньки — там люди зажгли костры и факелы.

— Прошу прощения?

— Что ты скажешь насчет моих планов? Я хотел было добавить: «разве они не блестящи?» — но насколько я понимаю, ты сейчас думаешь, что это все ужасное нарушение правил, и ты попытаешься снести мне голову, если не сумеешь отговорить.

— Нет, я вовсе не считаю их ужасными, — покачал головой Меч. — Я просто не знаю, что об этом думать.

— Очень необычные, да? — улыбнулся Артил. — Но мне кажется, что я поступаю правильно. Тебе не хуже меня известно, что многое переменилось с тех пор, как наши предки создали первого Лорда-Чародея. Леса и болота стали куда менее дикими, лерры полей и городов — куда более покладистыми, а вместо сотен чародеев, рыскающих по окрестностям и сеющим неразбериху, осталось всего восемнадцать. Магия исчезает, ну или по крайней мере меняется, и для жизни в Барокане она нам больше не нужна. Так почему бы не отказаться от нее полностью? Восемнадцать чародеев… А тебе известно, что лишь у одного из нас есть ученик? За минувшие века мы создали себе настолько скверную репутацию, наложили на себя такое количество ограничений, что юноши, наделенные даром, не хотят больше быть чародеями. Нет, какое-то количество желающих у нас пока имеется, но большинство из них ни на что не годны. Они хотят стать чародеями, либо желая кому-нибудь отомстить, либо попросту чтобы произвести впечатление на девушек в своей деревне.

Меч тут же вспомнил, что человек, которого он убил семь лет назад, Темный Лорд с холмов Гэлбек, был как раз одним из тех, кто стал чародеем, чтобы отомстить. Похоже, чародеи далеко не так тщательно подходят к вопросу подбора учеников.

А может, Лакуар келлин Харио просто хорошо скрывал свои истинные побуждения?

— Нам приходится быть осторожными, если мы не хотим снова получить Темных Лордов или бродячих колдунов — продолжил тем временем Артил. — Мы уже допустили одну ошибку, исправлять которую пришлось тебе с товарищами. Еще одной такой нам совсем не нужно. Но это означает, что через сотню лет, даже если я ничего не поменяю, вполне может не остаться ни одного чародея. Последний оставшийся в живых член Совета Бессмертных сам назначит себя последним Лордом-Чародеем, а что произойдет после его смерти? Лучше уж изменить все сейчас, когда горстка нас все еще тут и может приглядеть за событиями.

— Об этом я как-то не думал, — ошеломленно сказал Меч.

— Как и большинство моих товарищей в Совете, насколько мне известно, — произнес Артил, глядя куда-то вдаль, словно он видел там остальных волшебников. — Когда мы обсуждали кандидатуру нового Лорда-Чародея, я пытался поднять этот вопрос, но, похоже, никого это не заинтересовало.

— Наверное, мало кого волнует, что будет после его смерти, — ответил Меч.

— Может, и так. — Лорд-Чародей некоторое время молча смотрел во тьму, затем хлопнул Меча по плечу: — Пойдем в дом, поглядим, сумели ли мои слуги соорудить какой-никакой ужин. Ты, наверное, зверски голоден после подъема сюда.

— Угу, — кивнул Меч и, отвернувшись от перил, зашагал с Лордом-Чародеем в Летний Дворец.

И только гораздо позже, когда уже убрали со столов, а Лорд-Чародей удалился к себе, стражник наконец вернул Мечу его оружие.

Меч пробыл в Летнем Дворце четыре дня, и с каждым днем пустота в его сердце все росла и росла. И с каждым днем он все больше недоумевал, почему на Артила и Всезнайку разрыв с магией не оказывал такого же воздействия, но спрашивать не стал — слишком он был взвинчен, чтобы спокойно задавать вопросы.

Большую часть времени Меч наблюдал за Лордом-Чародеем, беседовал с Всезнайкой, изучал дворец или просто стоял на террасе, облокотившись о перила и любуясь видом на родную страну.

Каждый день он по часу упражнялся в фехтовании, хотя и полагал, что здесь, в Верхнеземье, магия от него этого не требует. Он явно утратил некоторую часть мастерства, меч часто казался ему тяжелым и неудобным, но тем не менее фехтовал он достаточно мастерски. И если кто-то заставал Воина за этим занятием, его навыки, несомненно, производили впечатление. Сам-то он знал, что утратил немалую часть быстроты и сноровки, но судя по всему, сторонние наблюдатели ничего не замечали.

Свой талисман — талисман Клинка — Меч всегда носил с собой, хотя сейчас он казался всего лишь куском металла. Но изменять привычке не стоило — это могло быть опасным.

Ну и конечно, немалую часть дня он посвящал изучению Верхнеземья. Эти огромные равнины, где не было никаких ощутимых лерров, казались не совсем настоящими. Ни периодически попадавшиеся стаи арра, ни изредка мелькавшие вдали верхнеземцы, выслеживающие гигантских птиц или перетаскивающие свои шатры с места на место — или чем они там еще занимались, — не делали ландшафт менее странным. Здесь почти постоянно задувал ветер, шевеля траву и свистя по крышам. Погода была куда прохладнее, чем привычная Мечу, а ночи — так просто холоднющие.

Но ведь одной из причин постройки Летнего Дворца было стремление избежать жары и влажности низины.

Пища тоже отличалась от той, к которой Меч привык дома. Похоже, горские торговцы продали Лорду-Чародею тонны мяса арра — копченого и соленого — и много яиц арра. Дворцовые повара готовили все это самыми разнообразными и интересными способами. Меч еще ни разу не пробовал мяса арра, и поначалу ему не особо понравилось, но вскоре он привык.

Ну и конечно, перед приездом Лорда-Чародея сюда доставили множество всякой снеди, новые припасы приносили каждый день. С новостями прибывали гонцы. Гонцы и поставщики оставались на ночь, а наутро отправлялись назад, так что каждое утро наблюдалась обратная процессия, а после полудня из каньона, как из-под земли, возникали очередные гости.