— Да, более или менее. Я по-прежнему живу здесь, — она обвела рукой помещение, — как видишь. А ты? Ты вернулся домой в Безумный Дуб? И оставался там все эти годы?
— Ну да, — кивнул он.
— И как оно там?
— Там… — Меч чуть поколебался. — Там все изменилось. Отец умер, и все… стало как-то иначе. Они хотели видеть во мне героя, вернувшегося из дальних странствий, а не простого крестьянина. Ты так давно живешь одна, прячась от всех, что я не знаю, поймешь ли ты…
— Я помню, — спокойно ответила Красавица, — со мной было немного иначе, потому что я всегда была красивой, и люди всегда таращились на меня и обсуждали меня, будто я и не человек вовсе, а какой-то невиданный зверек. А парни исходили слюной с тех пор, как у меня появились груди. Но когда я стала Красавицей, все стало в тысячи раз хуже. Я не могла поговорить вообще ни с кем. Мужчины воспринимали любые мои слова как завуалированное приглашение, женщины — как оскорбление, даже дети таращились на меня, разинув рот. И пока я не перебралась в Зимовье и не надела вуаль и капюшон, у меня не было ни единого спокойного мгновения, разве что когда я запиралась от всех.
— Ну, для меня все было не так плохо… Ничего подобного. В конце концов, я ведь всего лишь Воин.
— Не знаю, зачем я на это пошла. Я была тогда молоденькой и глупой, но даже тогда — как мне могло прийти в голову, что, если я сделаюсь еще красивей, от этого станет лучше?
— А ты так думала? Прежде ты говорила иное.
Она рассмеялась, и Меч поймал себя на том, что совершенно беспричинно покраснел.
— Да нет, все верно, я не думала, что от этого станет лучше. Ты прав. Я думала, что раз я и без того уже очень красива, то могу воспользоваться своей красотой с толком, хуже не будет. А вот ведь — стало.
— Мне очень жаль. Со мной все не так. Люди по-прежнему со мной разговаривают, и я могу спокойно ходить по селению, и никто на меня не пялится. Все немного сложней. Ну, они словно ждут от меня чего-то, сами толком не зная, чего именно. И тем не менее жутко огорчаются, когда этого не происходит.
— Могу себе представить, — кивнула она.
Меч улыбнулся:
— Но вот одно ты можешь оценить наверняка лучше, чем кто бы то ни было. Это как на меня смотрят женщины.
— Не уверена, что правильно поняла, — нахмурилась она.
— Согласно легендам, моя магия позволяет мне пользоваться всем, что хотя бы отдаленно напоминает меч, со сверхчеловеческой сноровкой. Включая то, с чем рождаются все мужчины. Может, доля правды в этом и есть, не знаю, и это не то, в чем можно вступить в открытое состязание, но женщины Безумного Дуба совершенно определенно слышали все эти россказни и верят им. В лицо мне, правда, ничего не говорили, но я же вижу, как они на меня смотрят. Оценивающе и с любопытством.
— Значит, все они хотели бы запрыгнуть к тебе в постель?
— Нет, — покачал он головой. — Но, безусловно, думают об этом. Я вижу это по их глазам, слышу по их интонации. Но я провел большую часть ночей один. Наверное, они боятся проверять легенду. Только чего именно — окажется ли она правдивой или наоборот, не знаю. И, по-моему, они иначе со мной обращаются. Если они рассматривают меня как возможного любовника, то скорее как постельное развлечение, а не как мужа. До того как я стал Воином, все было иначе. — Он покачал головой. — А я-то думал, что россказни о моих умениях сделают меня лишь более привлекательной кандидатурой на роль мужа.
— Муж не проводит большую часть времени в койке, — возразила Красавица. — Ты Избранный и у тебя всегда будут обязательства помимо семейных, а твоя легендарная отвага наводит женщин на мысль, что ты предпочитаешь разнообразие и вряд ли удовлетворишься одной. Лучше насладиться парой-тройкой ночей и идти дальше, чем пытаться удержать то, что удержать не в силах.
— Наверное, ты права. Именно так тебя расценивают мужчины? Как игрушку на ночь?
— Нет. Совсем наоборот, они хотят обладать мною, владеть мною, как будто я вещь, а не человек. Но это мужчины. А те, кто вожделеет к тебе, — женщины. Мужчины и женщины различаются не только физически.
— Догадываюсь.
Некоторое время они оба сидели в уютной тишине. Наконец Красавица спросила:
— А зачем ты здесь, Меч? Не думаю, что ты пришел в Зимовье, чтобы поговорить о наших бедах.
— Нет. Я пришел в Зимовье поглядеть, что собой представляет Лорд-Чародей и зачем он приказал построить дороги через долины.
— Ну конечно, — кивнула она. — Причина вполне понятная. И как, узнал что хотел?
— Не совсем. Недостаточно. Я говорил с ним, и он сказал, что строит дороги просто потому, что хочет помочь, но за этим скрывается что-то еще, помимо того, что я увидел и услышал, и я не уверен, что это «что-то» мне нравится.
— Я могу однозначно сказать, что мне это не нравится, но не могу точно сформулировать, что именно меня беспокоит.
— Даже так? Я знаю, что ты отказалась с ним говорить.
— Я не позволяю никому, кроме Избранных, видеть меня без вуали и капюшона, а он хотел, чтобы я разрешила его охране меня обыскать и убедиться, что я не прячу под юбкой кинжал, готовый вонзиться ему в сердце.
— Я предполагал нечто подобное. Но он ведь может поговорить с тобой через животное, разве нет?
— Он пытался. Но я не стану с ним разговаривать. Боюсь ляпнуть что-нибудь такое, что настроит его против меня. Я ему не доверяю.
— Но почему? Ты видишь какой-то вред от этих его грандиозных планов?
— Нет, совсем наоборот. Дороги привели в Зимовье торговцев и позволили гостеприимцам ездить в другие места, и пока что все прекрасно. Жрецы, правда, жалуются, особенно когда дороги еще прокладывают, но для большинства людей эти дороги — несомненный плюс. Похоже, все идет именно так, как Лорд-Чародей и задумывал, и вполне действует.
— Тогда почему ты ему не доверяешь?
Красавица некоторое время пристально глядела на Меча, затем спросила:
— Ты беспокоишься, потому что он строит дороги там, где их никогда не было, да?
— И дворцы там, где никогда не было дворцов.
— Ну да, его дворцы. Со стражниками и слугами повсюду. Два огромных дворца, при том, что все остальные Лорды-Чародеи довольствовались одним. Едва был закончен первый, как он тут же отправил рабочих строить второй. Он послал дорожные бригады прокладывать дороги на север, по Долгой Долине и Долине Теней, вверх и вниз по побережью, и глубоко в Южные Холмы. И я слышала, что он строит каналы и мосты и осуществляет другие проекты.
— Да, я тоже об этом слышал.
— И ты беспокоишься по поводу дорог и дворцов. Ты мужчина, ты смотришь на то, что строят.
— Что? — нахмурился Меч. — А ты нет?
— Нет. Я женщина. Я смотрю на тех, кто строит. Смотрю на стражников и слуг, рабочих и проектировщиков, дорожных рабочих — и задаюсь вопросом: откуда они все пришли? Зачем они пришли? Кто они такие? Как он удерживает их и чем? Он до смерти боится быть убитым Избранными, ты это знаешь, так почему он не боится кого-то еще? Почему так уверен, что капитан его собственной стражи не обернется против него из-за мелкой обиды?
— Не знаю, — удивленно сказал Меч. — Я об этом как-то не думал. Но разве его магия не защитит его от обычного убийцы?
— Да — если у него будет возможность ею воспользоваться.
— Где он набрал всех этих людей? Ты не знаешь?
— О некоторых знаю. Мне известно, что он ездил по городам и звал добровольцев. Сказал, что ему нужны сильные и храбрые молодые люди, желающие помочь ему сделать Барокан еще лучше. Пообещал хорошую плату, хорошую работу и уважение достойных людей.
— Это кажется… — Меч осекся. — А теперь все не так?
— Как правило, Лорд-Чародей или какой-нибудь другой наниматель, говорит, кто ему нужен, и люди идут к нему, пока не заполнятся все места. Этот же Лорд-Чародей проехал по доброй половине Среднеземья, рассказывая, что найдет работу для всех желающих.
Меч озадаченно нахмурился:
— И впрямь странно. А что он будет делать с лишними?
