Грас с ним не спорил. Он давно уже понял, что это не имеет смысла. Изгнанный властитель знал то, что считал нужным знать, или думал, что знает, и не собирался менять свое мнение.

Закончив осыпать проклятиями мятежный город, Всеволод требовательным тоном обратился к королю: Как скоро мы нападем на Нишеватц?

– Когда будем уверены, что защитники достаточно слабы и не устроят большую драку, – ответил Грас. – Незачем воевать, как прежде – слишком быстро и слишком активно. Нам нужна только победа, на другой вариант я не согласен.

Всеволод издал глубокий грудной звук. Это не был протест или что-то даже близкое к протесту. Черногорский принц рычал, как лев, у которого отнимали добычу. Он не хотел ждать. Он хотел прыгнуть, наброситься – и убить.

Грас тоже хотел получить Нишеватц. Чего он не хотел, так это платить слишком высокую цену. В предыдущую кампанию он заплатил высокую цену и не смог взять город. Еще одну неудачу подобного рода ни он, ни Аворнис не смогли бы перенести.

Мысли Всеволода были о другом.

– Когда ты атакуешь? – снова задал он вопрос. – Когда Нишеватц снова будет моим?

– Я сказал тебе – я пойду в атаку, когда решу, что могу победить, не нанеся себе значительный урон.

– Это тактика труса, – выразил недовольство Всеволод.

– Вот как? – король Грас холодно посмотрел на него. – На какое количество ваших людей для этой атаки я могу рассчитывать, ваше высочество?

Свергнутый принц ответил взглядом, исполненным ярости и ненависти.

– Предатели. Мои люди – предатели, – пробормотал он и медленно, подчеркнуто медленно отвернулся от Граса.

Аворниец, сделавший что-либо подобное по отношению к своему правителю, быстро бы осознал всю чудовищность такого поступка. Но Грас и Всеволод не находились в отношениях – суверен и подданный. Всеволод был – когда-то был – правителем в своих землях. То, как он вел себя в изгнании, объясняло Грасу, почему жители Нишеватца склонились к тому, чтобы отдать предпочтение Василко. С тех пор как Василко стал зависеть от поддержки Низвергнутого, этот выбор не казался хорошим. Но Всеволод тоже не был лучшим из правителей.

Вздохнув, Грас подумал: жаль, что у него нет никого, кроме Всеволода и Василко, чтобы предложить черногорцам из Нишеватца. Вот если бы у Всеволода нашелся давно потерянный родной или двоюродный брат, или у Василко обнаружился бы брат, пусть даже незаконнорожденный. Но их не было.

Грас был связан необходимостью иметь дело либо с тем, либо с другим – точнее, только с Всеволодом, с тех пор как Василко выбрал Низвергнутого. Король Аворниса снова вздохнул. В сказке какой-нибудь другой кандидат на трон правителя Нишеватца появился бы тогда, когда был больше всего нужен. В действительности этот ожесточенный старик, сам по себе не подарок, был единственным, кто подходил Грасу.

– Предатели, – снова пробормотал Всеволод. Он развернулся к Грасу. – Твой волшебник может найти путь через стену, да?

– Может быть. – Грас не был в этом уверен. – Давай узнаем у него.

Он велел найти Птероклса и привести к ним. Волшебник явился довольно быстро. Он выглядел гораздо более бодрым, чем когда-либо с тех пор, как был сбит с ног перед стенами Нишеватца во время прошлой осады. Успех его заклинаний вселил в него надежду, подобно тому как череда побед вселяет надежду в генерала.

– Что я могу для вас сделать, ваше величество? – поинтересовался он.

– Я еще не знаю, – ответил Грас – Принц Всеволод спросил, что ты можешь сделать, чтобы помочь отобрать Нишеватц у Василко. Это кажется мне разумным вопросом.

– Подожги стены, как ты поджег корабли! – горячо забормотал Всеволод. – Поджарь Василко, как седло барашка.

Птероклс покачал головой.

– Извините, ваше высочество, но я не сумею этого сделать. Корабли деревянные, и поджечь их легко. Я не такой сильный волшебник, чтобы поджечь камень. Я даже не уверен, что какой-либо из смертных смог бы сделать это.

«Может быть, Низвергнутый смог бы», – фраза повисла в воздухе, не произнесенная, но почти прозвучавшая.

– В таком случае подожги ворота, – сказал Всеволод, что действительно было хорошим предложением.

Грас уставился на Птероклса. Тот – на ворота, сделанные из дерева и обитые большим количеством металла.

– Возможно, – кивнул волшебник. – Во всяком случае, я мог бы попробовать, когда появится солнце. Для того чтобы сделать это, мне понадобится самая сильная и чистейшая магия, какую я могу создать, а солнечный свет сильнее и чище, чем земной огонь.

Наступивший день, подобно большинству других дней в этих краях, был сумрачным и облачным, с туманом, наплывавшим с Северного моря.

– Готовься попробовать, – велел Грас Птероклсу. – Посмотрим, что из этого выйдет.

Он не подал ни намека на то, что станет обвинять волшебника, если колдовство не сработает. Грас хотел укрепить уверенность этого человека, а не подорвать ее. Всеволод не заботился ни о чем подобном. Сердито глядя на Птероклса, он требовательно спросил:

– Почему тебе надо ждать солнца?

– Как я уже сказал, оно дает наилучший огонь, приводящий в действие мои заклинания, – ответил Птероклс.

– Ты хочешь огонь? – И Всеволод указал в сторону костров, на которых готовили пищу, горевших по всему лагерю аворнийцев. – У нас много огня для тебя.

– Вы можете так думать, но волшебство сильнее с солнцем, – пояснил волшебник. – Для корабля, который легко поджечь, другой огонь, как я обнаружил, подойдет. Для ворот, которые будет гораздо труднее поджечь, мне надо иметь самый сильный огонь, который я могу получить. Я советую вам, как вести ваши дела, ваше высочество?

Всеволод прошептал что-то по-черногорски. Грас не понял ни слова. Учитывая обстоятельства, может быть, оно было и к лучшему. Прежде чем правитель Нишеватца снова перешел на аворнийский, Грас сказал:

– Мы должны верить Птероклсу. Когда он будет готов, он может наложить заклинание. А пока лучше подождать.

Всеволод снова что-то пробормотал.

– Спасибо, ваше величество, – произнес Птероклс.

– На здоровье, – ответил Грас, но не смог удержаться и добавил: – Надеюсь, нам не придется слишком долго ждать.

Позже он жалел, что сказал это, потому что не мог удержаться от сомнений, будет ли это на пользу волшебнику и его магии?

День за днем стояла пасмурная и туманная погода, лишь с робкими проблесками солнечных лучей. Такие периоды плохой погоды, конечно, случались здесь. Но был ли этот естественным?

Наконец Грас почувствовал себя достаточно нетерпеливым и раздраженным, чтобы задать мучивший его вопрос вслух. Птероклс только пожал плечами.

– Трудно сказать наверняка, ваше величество. Хотя я снова скажу: воздействовать на погоду нелегко, особенно смертным.

– Значит, смертным недоступно. – Король задумался. – Тогда возможно ли, что Низвергнутый снова обратил свой взор сюда?

– Я не заметил ни одного признака. – Вздох Птероклса добавил тумана в холодный сырой воздух. – Если бы действительно было так, я бы наверняка заметил. Человек, который познал когти льва, узнает их, когда снова почувствует на своем теле.

Четыре дня спустя погода наконец изменилась, но не к лучшему. С неба начал капать дождь. Он шел и шел, не очень сильный, но и не прекращающийся. Аворнийские солдаты угрюмо шлепали по лагерю, с трудом вытаскивая из грязи сапоги.

Дождь расстраивал Птероклса по нескольким причинам.

– Я надеюсь, черногорцы не пытаются пробраться на кораблях в Нишеватц, пока держится непогода, – сказал он. – Плохо для нас, я имею в виду – хорошо для них. Они могли бы проделать это так, что мы даже не заметили бы их. Пока я не могу использовать обычный огонь для заклинаний против их кораблей.

– Насколько вероятно, что они сделают это? – спросил Грас. – Я бы не хотел плавать в дождь и туман.

Он вздрогнул, представляя себе огромные камни или другие корабли, остающиеся невидимыми до тех пор, пока уже не становится слишком поздно, чтобы свернуть в сторону или обойти. Птероклс ответил ему простым пожатием плеч. Это нисколько не приободрило короля. Пожав плечами в ответ, Грас сказал: