— И не напрасно. На нее было совершено не одно покушение. Одно должно было стать успешным, — хмурясь, заметил Меллон, привычно оплетая комнаты заклинаниями. Перехватив укоризненный взгляд Зары, покачал головой: — Жить в этом крысином гнезде без защиты невозможно. Не беспокойтесь, со мной все в порядке, запас энергии почти восстановился.

— На вас напали? В Айши уже в курсе.

— Частично. Я сообщила лишь о нападениях людей.

— А были еще нелюди? — мужчина встревожено покосился на Аидару, справедливо полагая, что тот окажется более разговорчивым.

— Были. Театр Теней с высшим демоном в главной роли. В последнем акте должны были остаться два трупа. Не расспрашивайте об этом сеньориту Рандрин, поверьте, ей пришлось пережить не самые приятные минуты.

Каран кивнул и с уважением и сочувствием посмотрел на этих двоих, сумевших выжить после одной из смертельных ловушек Темной госпожи. Нер'Арр выбрал беспроигрышный вариант для мести, только, видимо, недооценил сил телохранителя своей жертвы. Маги, способные убить высшего демона, вызывали в сотруднике Третьего отдела благоговейный трепет, сам он обладал посредственными познаниями в боевом искусстве чар, зато мастерски сплетал иллюзии и манипулировал с предметами и пространством. В отличие от Зары, Каран любил телепорты.

Идти на званый ужин не хотелось. Особенно не хотелось после упоминания об отравительнице, супруге Градена, которая, несомненно, не упустит такого великолепного случая прервать род Рандринов, предоставив его последней представительнице (на данный момент) двух спутников, чтобы на тот свете скучно не было.

— Может, сказаться больными? — одетая в парадное платье, Зара расхаживала по комнате, с мольбой смотря на двух хмурых мужчин: Карана она тоже посвятила в суть утреннего предупреждения.

Служанку, пришедшую сделать ей традиционную шегерскую прическу, девушка выслала, но та не ушла, терпеливо дожидаясь в коридоре — удивительно настырный народ! Полагает, что сможет что-то подслушать? Это дипломированных магов-то, самой не обладая даже зачатками познаний в чародействе!

— Вызовет законные подозрения, — вздохнул Каран. — Нам бы рог единорога или драконий зуб, чтобы знать, не подсыпали ли нам отравы в еду.

— А если ничего не есть и не пить?

— Зара, Вы как это себе представляете?

— Скажу, что я на диете. Буду пить только воду.

— Ее тоже можно отравить, даже не меняя цвета, — подал голос Меллон.

— И что тогда, тупик?

— Попросите провести церемонию по всем правилам, раз уж Вы теперь не леди Шамааш, — неожиданно радостно щелкнул пальцами дипломат. — В Шегере тоже есть такая, с древних времен осталась, когда все эти князьки спали и видели, как бы отравить соседа. В штате и специальный человек был, дегустатор, который еду и питье пробовал, яд только непосредственно в бокал подсыпать можно было.

— Каран, вот скажите мне, с какой стати я вдруг потребую дегустатора? — покачала головой Зара. — Та этот боров сразу решит, что я его в чем-то обвиняю, такой дипломатический скандал будет! нас уволят безо всяких объяснений и с такой записью в послужном списке, что даже магом в захудалом городке не устроишься.

— Каран прав, — неожиданно поддержал молодого человека Аидара, — попросите соблюсти церемониал. Если уж Вы для всех сеньорита Рандрин, то пусть и обращаются с Вами соответственно. Будет немного утомительно, зато останемся живы.

Других вариантов не было, пришлось согласиться.

Мужчины удалились, в дверь снова постучалась служанка. Сеньорита Рандрин сдалась и позволила уложить спиралью косички на висках и вплести в них золотую ленту.

В пиршественный зал девушка вошла с таким надменным видом, что Юсфен, собиравшийся одарить ее очередным комплиментом, опешил.

Каран почтительно встал возле предназначенной Заре клинии, дождался, пока она сядет, и лишь затем опустился на свою наискосок. Меллон на правах телохранителя расположился по левую руку от своей подопечной, разделив клинию с одним из придворных.

Приглашенных было около дюжины, некоторые с женами. Во главе стола — клинии князя и его почетной гостьи.

Рядом с Юсфеном, смущенно потупив глаза, сидела смуглая красавица в ярких летящих одеждах; ее руки были унизаны драгоценными камнями, на шее красовалось ожерелье, за которое можно было купить целую деревню. Одна из его жен, старшая, как представил ее князь. Девушка не запомнила её имени: Зару гораздо больше интересовали пальцы восточной красавицы. К сожалению, все ухоженные женские руки похожи, а ногти можно без труда перекрасить специальной краской. Но, вроде, не те.

Княгиня была молчалива, поприветствовала гостей, слегка поклонившись каждому, пожелала им и Антории долгих лет процветания и погрузилась в состоянии задумчивости.

Тогда сеньорита Рандрин переключила внимание на других присутствующих, прежде всего на чету Верховного министра. Надо признать, смотрелся он куда солиднее, чем его сюзерен, поставь их рядом, еще неизвестно, кого назовешь правителем. А это уже интересно — между ними есть сходство, едва уловимое, но есть. Заметно, когда оба поворачиваются в профиль. Хотя Граден намного симпатичнее, не красавец, но хоть отвращения не вызывает.

Его супруга намного младше него, на вид лет тридцать, не больше. Жгучая брюнетка, тонкая и гибкая, как танцовщица. Ведет себя с куда большим достоинством, чем княгиня, раскована, уверена в себе. Край невесомого покрывала, крепящегося к воткнутому в волосы гребню с искорками топазов, лежит на плече у мужа. А у княгини — нет. Казалось бы, мелочь? Отнюдь! По такой мелочи можно определить, каковы отношения в семье.

Мысленно призвав в заступницы Эйфейю, Зара попросила провести церемониал приема гостей, сославшись на то, что она много о нем слышала, а теперь хотела бы увидеть воочию. Остальным приглашенным ее просьба, разумеется, не пришлась по вкусу — не хотелось вставать, — но Юсфен с радостью решил продемонстрировать шегерское гостеприимство во всей красе.

Были и поклоны, и хвалебные речи от лица каждого придворного, и церемониальное целование руки высокой гостьи. Потом все выстроились напротив клиний князя и дочери анторийского Советника (по церемониалу только они остались сидеть, даже княгиня присоединилась к общей толпе славословцев) и испросили высочайшего соизволения сесть. Соизволение было с радостью дано.

Слуги торжественно вынесли тазы с розовой водой, поднеся их для омовения перстов высочайших особ. Затем в этой же воде по очереди вымыли руки все остальные, в соответствии со своим социальным положением. За тазами последовали полотенца, и церемония повторилась.

А вот и драконий зуб, оправленный в золото. Его принес на серебряном подносе Ургус и остановился у края стола, по очереди касаясь каждого приносимого яства. Зуб ни разу не почернел — значит, яда в еде не было. Ни оказалось его и в вине.

Зара недоуменно переглянулась со своими спутниками: их просто хотели запугать, выпроводить из Шегера, настроить против Юсфена? Но зачем? Договор ведь подписан, князь отныне не представляет для них никакого интереса. А развязывать войну из-за чьих-то сомнительных домыслов, не подкрепленных фактами, Рэнальд Рандрин не станет, не поддастся на такую простенькую провокацию.

— Ваше высочество, дорогие гости, сограждане, предлагаю выпить за наши государства, отныне связанные нерушимым договором дружбы, — провозгласил тост князь.

Виночерпий до краев наполнил его бокал, Юсфен встал, поднес его к губам, сделал несколько глотков и неожиданно побледнел. Кубок выпал из его рук, пальцы судорожно вцепились в край стола, грозя вместе со скатертью стащить на пол все блюда и столовые приборы. На лбу правителя выступила испарина, хриплое учащенное дыхание вырывалось из его груди, будто у подстреленной птицы.

— Лекаря! — тоненьким голоском завизжала княгиня, в ужасе отшатнувшись от супруга, стремительно завалившегося ей на колени. Не получилось: агонизирующий Юсфен намертво прижал ее к клинии, отчаянно цепляясь за края пояса жены, сминая ее одежду.