Утопая в глазах вампира, отзываясь на настойчиво-нежные ласки, Доун искренне верила, что он решит ее проблемы, а заодно и проблемы всего человечества. Он обещал — значит, сделает.
Сквозь полудрему она осознала, что Пол перестал ее гладить. Он с неподдельной заботой посмотрел на девушку и привлек к себе. Она медленно откинула голову назад и подставила ему шею. Вены маняще пульсировали под кожей.
Он успокоит все ее страхи, и все, конечно же, обойдется.
— Можно? — В глазах Пола Аспена вспыхнуло пламя.
Ментальный барьер дрогнул и уступил натиску противника. Доун осталась без защиты, готовая подчиниться любому желанию вампира.
— Можно, — прошептала она.
И он начал перевоплощение.
Доун хотела закричать, но звук застрял у нее в горле. Слишком поздно.
Жутко урча, тварь принимала свой истинный облик со скоростью урагана — совсем как Робби. Пол Аспен превратился в фантастическое светящееся чудовище. Девушка оцепенела, а монстр продолжал ее искушать и уговаривать.
К ней тянулся бесформенный серебристый туман, бывший некогда телом. Он знал все ее мечты и слабости. «Ты любима, — шептала призрачная дымка, — ты счастлива…» Пол Аспен соблазнял ее не понятными, осязаемыми образами, как Робби Пеннибейкер, нет! Он сулил нечто прекрасное, заманчивое, сокрытое тенью, недоступное взору, но стоит ей…
С трудом сдерживая крик — то ли победы, то ли поражения, — Доун напряженно замерла, ощутив прикосновение вампирских клыков к шее. Монстр прокусил тонкую кожу и впился в яремную вену. Девушка выгнула спину и судорожно вцепилась в траву.
— О Госсс… — Леденяще-горячий, густой, кошмарный воздух скользнул между пальцев, как вода.
Голова раскалывалась, словно под ударами тысячи кулаков. Чьи-то невидимые руки шарили в мозгу, перебирали хранящуюся там информацию. Вампир высасывал кровь, все плыло перед глазами. Доун чувствовала, что теряет часть себя, хотела хоть за что-то ухватиться, попыталась выстроить ментальную защиту, но… безрезультатно.
Какую ошибку она совершила! Самую большую ошибку в ее жизни…
О-о-о…
Вампир жадно и исступленно припал к ране на шее. Охотница непроизвольно толкнула тварь, но руки прошли сквозь пустоту. Снаружи слышалось яростное животное урчание, а внутри пульсировали волшебные слова: «Красавица. Богиня. Покой. Любимая».
Небо потемнело. Погасли звезды. Жизнь вытекала из нее, капля за каплей… Умиротворение… Никакой… боли… Доун сомкнула веки. Дыхание остановилось. Наконец вампир отпустил ее. Времени больше не существовало. Мир замер. Тишина. Пол не обманул. Благословенная пустота.
Она почувствовала прикосновение к горлу. Пальцы были настоящие, теплые. Теперь в них текла ее кровь. Сочащаяся, воспаленная рана на шее затянулась.
— Прежде, чем мы попрощаемся, милая Доун, — раздался нормальный голос Пола Аспена, — прими мою искреннюю благодарность. Правда, выпил я не так уж много, хотелось бы еще. Зато я был первым. Я всегда первый. — Он издал смешок. — И чем бы мне ни пришлось за это расплачиваться, оно того стоит! Впрочем, после моего укуса вампиром ты не станешь. Ты даже не вспомнишь, что произошло.
Доун попробовал выставить ментальный барьер, но он провалился в никуда.
«Голос… Голос…» — непрерывно думала Доун.
Какая неосторожность!
Вампир опустил ей на лоб ладонь. Мерцающие звезды — последнее, что мелькнуло в памяти.
В голове глухо стучало: тук-тук-тук…
Доун проснулась в холодном поту, ее колотила дрожь.
— Вампиры, — сказала она вслух. В голове по-прежнему стучало.
Девушка протерла глаза, огляделась и наконец смогла собраться с мыслями.
Она обнаружила, что лежит на ковре в неизвестном доме, полностью одетая; в ногах одеяло, скомканное от беспокойного сна. Краем глаза Доун заметила камин. Ага, значит это — гостиная: антиквариат, миниатюрные копии архитектурных памятников вроде Эйфелевой башни… Все стало ясно — она посреди гостиной Жаклин Эшли.
Аккуратный, как будто кукольный домик Жаки располагался на Бедфорд-драйв. Его построили в тридцатые годы для какого-то режиссера. Продюсер фильма, в котором играла старлетка, снял дом специально для нее, на время съемок, дабы поддержать имидж Жаклин — «гостья из прошлого» — и обеспечить ей успешную актерскую карьеру.
Доун попыталась подняться. Черт! Какое странное ощущение. Ноги как ватные.
Вторая попытка удалась, однако ноги все равно подкашивались.
Да что с ней стряслось? Доун напрягла память. Ни единой догадки. Только противная опустошенность внутри.
Спиртное она не пила. Неужели ей что-то подсыпали в воду? Почему она не помнит, что случилось после ссоры с Жаклин?
Часы на камине показывали 3:22. Доун перебирала в уме события прошедшего вечера. Как же она попала в дом Жаки?
Доун подошла к лестнице, ведущей на второй этаж. Голова гудела как с похмелья. Гм, сексом вроде не занималась… Вот черт… Что же произошло?
Она решила проверять все комнаты подряд и обнаружила Жаклин в третьей. Старлетка в кружевной ночнушке крепко спала на старинной кровати, занавешенной полупрозрачным пологом. Как и дом Лимпета, спальню пропитывал дух прошлого: и картины, и ковер с узором из роз хранили воспоминания о былом.
— Жаки! — Доун все еще еле ковыляла.
— М-м-м… — Старлетка улыбнулась во сне.
— Проснись…
Доун осторожно тронула ее плечо. Ноль эмоций. Она настойчивее встряхнула спящую. Жаклин вздрогнула, сонно заморгала и, приподнявшись, огляделась по сторонам.
— Который час?
— Начало четвертого. Жаки, что случилось на вечеринке?
Повисла пауза. Актриса собралась с мыслями и заговорила:
— Мы встретились и поехали к Полу. Там мы обсуждали… интересную тему. Я оставила тебя на пару минут… Возвращаюсь — а ты отключилась. — Жаки подперла голову кулаком и безмятежно посмотрела на Доун, словно исключая любые подозрения на свой счет. — Я не стала тебя тревожить, ведь ты ужасно устаешь на работе. В общем, ничего страшного не случилось — я просто присела рядом, а гости подходили поболтать, так что на неприятности я не нарвалась. Пол помог загрузить тебя в машину, а ты даже не заметила. — Она зевнула. — Но вот в одиночку тащить тебя наверх, в гостевую спальню… уж извини.
Доун рассеянно потерла шею — место укуса побаливало, но никаких следов не осталось.
— Тебе хоть чуть-чуть понравилось? — с надеждой спросила Жаки.
— Даже не знаю. Слушай, а мне в воду ничего не подсыпали?
Жаклин окончательно проснулась и села на кровати, поправляя растрепанные волосы.
— Ты о чем?
— О гнусных штучках, которые проделывают на вечеринках. — Доун на секунду задумалась. — Слушай, спасибо, что посидела со мной. Если какие-то дебилы все же пытались меня отключить, они остались ни с чем.
— Отключить? Как это?
— Рогипнолом. Такое седативное средство, не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Таблетка забвения. Всякие ублюдочные выродки подсыпают порошок жертве в напиток.
— Что, правда?
— К сожалению.
И все же неясно… Во-первых, когда ей успели незаметно подсыпать лекарство? Во-вторых, время действия препарата еще не истекло бы, и простым похмельем она бы не отделалась. Скорее всего.
— Прости, — пробормотала Жаки, — это я виновата.
— В чем? Ты, что ли, меня отравила?
Увидев выражение ужаса на лице старлетки, Доун устало отмахнулась. Затевать беседу на очередную «интересную тему» не было ни сил, ни желания.
— Знаешь… — Доун направилась к дверям. — Мне пора домой.
Потому что пока она лежала без сознания, могло произойти все, что угодно. Только этого не хватало!
— Давай созвонимся? — Жаки села на край кровати, спустив на пол длинные ноги. — Ты нормально выспишься, мы куда-нибудь сходим… Туда, где нет таких… ублюдочных выродков. — Она запнулась, произнося чуждые ей грубые слова, и как будто обрадовалась, что все-таки сказала их.
— Жаки, ты и выражение «ублюдочные выродки» несовместимы. Говори «придурки» или «уроды», ладно?
