— Как Элвис, — криво улыбнулся Лэйн и взял со стола пачку чипсов.
Тут подал голос Герберт, и Доун быстро перевела на него объектив, чтобы заснять столь редкое явление.
— Мы очень дружная семья, — пробормотал он, надсадно кашляя.
Мардж взглянула на мужа и положила ему на колени сигарету. Хорошее лекарство — никотин. Он не обратил внимания на жест жены, полностью поглощенный созерцанием ковра, и ничего не добавил к сказанному, словно не имел отношения к «дружной семье».
— Да, «кадиллак», — вздохнула мамаша Корал.
Доун навела на нее фокус: та мечтательно улыбалась, обнажив испачканные помадой зубы.
— Видите, как она счастлива? — сказала Мардж, засовывая в рот сигарету и указывая на мать. — Мы тоже хотели бы порадовать мамулю, как Ли.
— Переехать в Голливуд? Вы тоже хотели сниматься? — Доун захватила крупным планом надпись «Юниверсал Студиос» на свитере Мардж, потом медленно подняла камеру выше и остановила ее на неопрятной прическе женщины. Голос наблюдал за происходящим и должен был уловить иронию.
— По-моему, любой может стать актером, — фыркнула старшая сестра.
С ума сойти! Занавес… В ответ Кэсси хмыкнула:
— Ну, мы с Лэйном разыскали друзей брата и выяснили, что все они вернулись домой несолоно хлебавши. Только Ли смог зацепиться.
От волнения по рукам побежали мурашки. Не Подземелье ли удерживало Ли Томлинсона в Лос-Анджелесе?
— Так он избрал актерскую карьеру? — включилась в дискуссию Брейзи.
Томлинсоны молча глядели на «журналисток». Мамаша подалась вперед и прошептала:
— Дело не только в выборе карьеры. У него была возлюбленная.
Она произнесла это с таким придыханием, что у Доун возникли подозрения: не играет ли вдова на камеру?
— Мы сами недавно о ней узнали, — продолжала Корал. — Наш мальчик влюбился.
— Мама! — предостерегающе воскликнули отпрыски. Кэсси и Лэйн сердито посмотрели на мать, а Герберт выразительно поднял брови.
— Ну и что? — сказала миссис Томлинсон. — У Ли доброе, любящее сердце. Пусть люди знают!
— Мэм, как вы узнали о романе сына? — Брейзи выглядела как именинница с праздничным тортом. Доун чувствовала то же самое: зацепка, зацепка… Вдруг они на верном пути, на пути к Фрэнку…
— Одна девушка, соседка Ли по квартире, позвонила вчера Лэйну и все рассказала. Вот так. — Корал обвела семью торжествующим взглядом. — По ее словам, в перерывах между пробами Ли подрабатывал в баре и в последнее время очень сблизился с кем-то из обслуги. Похоже, что со своей ненаглядной.
Брейзи что-то быстро написала и наклонила блокнот к Доун.
«Джессика работала официанткой!»
Черт! Именно! Хотя данных о том, что Джессика работала вместе с Ли в «Баве», они не обнаружили. Впрочем, ничего удивительного — в заведениях, подконтрольных монстрам, информацию на блюдечке с голубой каемочкой не подают. Даже если Джессика уволилась, кто об этом скажет? Возможно, никто и не помнит о том, что она там работала… В Подземелье знают, как заметать следы.
— Вот скажите, — упорствовала Корал, — мог ли влюбленный мальчик ни с того ни с сего пойти на убийство? Каждый должен задать себе этот вопрос!
Доун даже стало жалко миссис Томлинсон — ни грамма воображения! Убийцы прекрасно умеют строить из себя невинных овечек. Люди не всегда те, какими кажутся. Особенно в Лос-Анджелесе… С кем еще общался Ли? Были ли у него друзья из Подземелья?
— Миссис Томлинсон, — спросила Доун, — а эта соседка не упоминала кого-нибудь из тех, с кем сблизился Ли после отъезда друзей?
Корал не успела ответить — ее опередила Мардж.
— Нет.
— Мама права, — заговорил Лэйн, переводя разговор в нужное русло. — Если у брата был роман — значит, он нормальный человек. Пусть он носил странную одежду, но на самом деле ничем не отличался от других. Я-то знаю его с детства. Он и мухи не обидит!
Вцепившись в край стула, Кэсси неотрывно смотрела на мать.
Все любопытнее и любопытнее…
— Полиция знает о его девушке? — гнула свое Брейзи, ухватившись за благодатную тему, как бульдог, вежливый, но настырный.
— Узнают, уж будьте покойны. — Мардж вертела в руках незажженную сигарету. На Герберта не обращали внимания. Дети испепеляюще смотрели на дорогую мамулю, а та в ответ хмурилась: мол, что не так? Она ляпнула лишнее?
Брейзи продолжала строчить в блокноте.
Доун поняла: где-то здесь собака и зарыта.
И не только она это поняла. Герберт, худой как спичка, встал с места и, равнодушно наступив на скатившуюся с колен сигарету, подошел к двери. За ним последовали Лэйн и Кэсси.
Интервью закончилось.
— А фото? — спросила Мардж, как будто ничего не произошло.
Брейзи любезно кивнула, но Доун чувствовала, как разочарована коллега.
Герберт открыл дверь, и Кэсси, опустив голову, первой вылетела из номера.
По дороге в вестибюль Брейзи быстро нацарапала: «Надо найти его подружку. Возможно, Ли с ней откровенничал».
— Точно, — шепнула Доун.
Позировать согласилась только миссис Томлинсон, а остальное семейство, видимо, следило, чтобы она не разболтала, чего не следует. Почтенная матрона изобразила приличествующее случаю выражение лица — скорбная мать невинно осужденного. Мардж подошла к Доун, ничуть не смущаясь запаха чеснока, исходившего от тела «журналистки», и спросила:
— Материала хватит на хорошую историю?
— Ну, чем больше, тем лучше. Впрочем, мы, конечно, подготовим статью, интересную широкой публике… — Доун надеялась, что ответила, как заправский репортер.
— Знаю-знаю! Вам нужны пикантные подробности. И не рассчитывайте! Вы меня понимаете?
— Само собой. Не та ситуация.
Удивительно, как легко играть роль! Если бы Доун с самого начала не отвергла мысль о карьере актрисы, то, вполне вероятно, по глупости купилась бы на этот мишурный блеск.
Если бы не выросла в Лос-Анджелесе и не знала его подноготную.
Мардж опять взяла в рот незажженную сигарету.
— Мы надеемся, вы с уважением отнесетесь к личной жизни брата. Пишите о том, как его поддерживает семья. Затем вас и пригласили. Мы приехали приободрить Ли.
При упоминании о «личной жизни брата» Кэсси вскочила и принялась нервно расхаживать по вестибюлю. Лицо ее пошло пятнами. Да, ну и разгон устроит доченька мамаше!
Охотница задумалась: а что бы делала она в подобной ситуации? Если бы мать напортачила, стала бы она ее распекать? В голову ничего не приходило, только до боли сдавило грудь. Доун давно убедила себя, что мать ей не нужна, — так к чему все эти «если»?
Подавив неуместный приступ тоски, девушка присоединилась к остальным. Корал поправляла блузку и вытирала пальцем размазанную помаду.
— Итак, с интервью покончено… — Мардж решила сменить тему. — Вы знаете, где тут можно развлечься?
Развлечься? Она шутит? Ей в ночной клуб хочется? С ума сойти! Да, Мардж, несомненно, в глубоком трауре…
— А что вам нужно? — спросила Доун.
— Места, где тусят известные актеры, певцы…
Она еще и охотница за знаменитостями… О Господи! Если бы Мардж знала! В Городе грез все фальшь и обман: обанкротившиеся звезды разъезжают в лимузинах, примерные семьянины-продюсеры устраивают оргии в особняках для избранных. Голливуд — одна сплошная ложь.
— Мардж! — выразительно сказала Кэсси.
Та взмахнула сигаретой.
— Можно подумать, тебе не интересно?
Сестра отвернулась и ушла, а Мардж выжидающе посмотрела на Доун.
— Дело в том, — начала «журналистка», — что, едва публика узнает, куда ходят звезды, они там больше никогда не показываются. Настоящие знаменитости любят уединение, если только им не нужна реклама.
— Об этом я и толкую. Так куда они идут?
От ответа Доун спасло появление мальчика в лечебном корсете, полосатой рубашке и джинсах. Его лицо скрывал козырек низко надвинутой бейсболки. Над козырьком сиял крест. Мальчик нес миниатюрные Библии, к каждой из которых была прикреплена шоколадка.
— Мир и любовь! — говорил Кико высоким детским голосом, раздавая Томлинсонам подарки. Одновременно он старался дотронуться до их рук, чтобы считать информацию. Он очень надеялся, что в этот раз все пройдет успешно, и даже сбрил бородку ради сегодняшней операции.