— Карло, забери-ка все это отсюда. А нам принеси из запасов мадам бутылочку "Гранд-Марниера". Хорошая штучка, а-а?
— Конечно, сэр. Сейчас принесу, заодно скажу мадам, какие у нас гости.
— Тащи! Да, Карло, скажи-ка, у вас появились новые таланты?
— О да, сэр.
Он склонился над ухом Пауля и что-то зашептал, показывая на группу девушек в алькове напротив. Он был крайне важен при этом, и оба они с Паулем переговаривались еще несколько минут весьма серьезно, сблизившись головами и по очереди подставляя друг другу ухо для очередной тайны, чем весьма напоминали биржевых маклеров на фондовой бирже.
Когда официант ушел, Александр сказал:
— Все это, должно быть, чертовски дорого.
— Не беспокойтесь об этом, — с легкостью ответил Пауль. — Эта мадам — высший сорт — делает скидку для художников. Я когда-то написал коротенький рассказ об этом месте, и она пришла от него в восторг. Это феерическая женщина. Вот почему я не хотел брать сюда эту дрянную девчонку-репортершу. Мадам весьма щепетильна по отношению к своим клиентам. Уж если кого невзлюбит, тому лучше сюда не показываться, хоть и карман у него будет набит деньгами, не поможет… Но вы не беспокойтесь, вас она будет просто обожать. Она будет присматривать за вами, как еврейская мать.
Александр, к собственному удивлению, почувствовал необычайное расслабление; он выпил уже достаточно, чтобы достичь своего естественного состояния, да и атмосфера этого места была так приятна, так элегантно распутна и так полна сдерживаемой возбужденности, что он получил истинное удовольствие от новизны всего, что он нашел в этом первоклассном борделе. Он ощутил остроту и позволил себе смелее смотреть на девушек, чьи глаза сияли навстречу ему с такой готовностью, так возбуждающе. Все они к тому же выглядели примерными девушками, что не вполне соответствовало его представлению о проститутках, которых он воображал грубыми, вызывающе размалеванными, полными презрения к своим клиентам и с постоянными ухмылками на лицах. Здесь он с удивлением и удовольствием обнаружил, что это не так, и потому с величайшим удовольствием глядел на очаровательных обитательниц этого заведения. Мысль, что любая из них может быть с ним близка, порождала дрожь и легкое жжение внизу живота.
Когда мадам Менокулис появилась, неся с собой "Гранд-Марниер", Пауль встал и весьма корректно поцеловал ей руку, она с некоторой деловитостью приобняла его и звонко чмокнула в щеку.
— Пауль Крейснор! — сказала она. — Очень, очень рада вашему приходу. Месяцами ко мне не заглядываете…
— Мадам, дорогая моя, — сказал Пауль. — Я бедный художник. Меня останавливают ваши цены.
— Вот это да! — воскликнула она. — А просто зайти ко мне, прихватив бутылочку коньяка, вы что — не можете? Ну нет, как же, — и она адресовалась к Александру, — он приходит только когда захочет девочек, противный малый. Нет чтобы просто заглянуть ко мне.
— Ах, — с величайшей галантностью ответил Пауль. — Если б я знал, что моя компания вам интересна, мадам, я бы вообще все время торчал здесь, не выходя за дверь.
Пауль представил Александра, и они обменялись рукопожатием, она смотрела на него ласково, но зорко. Это была низкорослая, очень полная женщина лет примерно пятидесяти, с глубокими темными жалостливыми глазами под тяжелыми веками, с полными большими губами и мягкими манерами человека, живущего, несомненно, в богатстве. Это было лицо, полное энергии и доброго юмора, матриархальной силы и некоторой меланхоличности. Сначала на лице ее сияло выражение величайшей веселости, но через несколько минут оно сменилось на нечто вроде доблестного призыва повеселиться, и это возникало из большого, печального и подробного знания человеческих дел. Легко было вообразить эту женщину плачущей горячими слезами от печальной истории или грустной, хорошо исполненной песенки, но тот, кто принял бы эти слезы за признак женской мягкости, легкой уязвимости и слабости, тот жестоко ошибся бы. Она принадлежала к тому типу женщин, которые могли плакать, не теряя при этом своей властности и способности давать непререкаемые приказания, но все же властность ее не была резкой, она была скорее сдержанной и учтивой.
— Мадам, — сказал Пауль, — мой друг еще не имел чести быть в вашем прекрасном заведении, ну а я как раз сегодня получил гонорар за рассказ…
— Мои поздравления! — прервала она его восклицанием неподдельной радости и всплеснула руками. — Я всегда говорила, что вы — талант. Очень, очень за вас рада. И благодарна за то, что вы пришли отметить свой успех в мое заведение…
— Рассказ написан для "Сатеди Ивнинг Пост", — сказал Пауль небрежно-смущенно, будто стыдясь этого.
— И что? Разве это плохо, что для "Сатеди Ивнинг Пост"? Я слышала, что они очень хорошо платят. В этом мире, мой дорогой, вы нигде не получите именно и точно то, чего вам хочется. Рассказ-то хороший?
— Строго говоря, не очень.
— Вы напишете лучше. Сделайте сначала немного денег, ну а там сможете позволить себе писать не для журналов, а для чего-то более серьезного. Ну а сначала надо сделать имя. Я знакома с писателями, знаю об их проблемах. Первая проблема всегда деньги. Они только и говорят о своих финансовых затруднениях. Любой из них, уверяю вас, был бы счастлив опубликовать свой рассказ в "Сатеди Ивнинг Пост". Вы должны гордиться. И вообще, это большая удача, она поможет вам выделиться, заявить о себе. Вы согласны?
— Послушать вас, — сказал Пауль, — все действительно выглядит очень привлекательно, мадам.
— Ну, хорошо, не буду вас долго задерживать. Вы пришли, взяли выпивку, а я покажу вам девочек. Можете не торопясь осмотреть их и выбрать. Вы и ваш друг. Поднимайтесь пока наверх, официант принесет вам туда вашу выпивку. Ну а я пойду приготовлю девочек. Вы, может быть, хотите чего-то не совсем обычного? Оригинальные одежды? Что-нибудь чуть-чуть особенное?
— У вас, говорят, есть новенькие?
— Да, да, конечно. И потом, если хотите, у меня есть захватывающая кинолента…
— Нет, мадам, не надо, эти специальные ленты, как правило, очень плохо сняты.
— Да, вы правы, сделаны они неважно, в расчете больше на простую публику.
— Так что посмотрим просто девочек. Надеюсь, они окажутся большими энтузиастками.
— Конечно.
— Хотя, мадам, должен вам сознаться, когда их несколько, выбрать бывает совсем не просто.
— Ну, тут уж вы положитесь на меня, я знаю, что делаю.
— Мадам, — сказал Пауль, — я всегда знал и говорил, что в своем деле вы — художник.
— От человека, опубликовавшего свой рассказ в "Сатеди Ивнинг Пост" я с удовольствием принимаю этот прекрасный комплимент. Ну а теперь я вас покину, мне-то ведь нет нужды демонстрировать вам себя. Так что поднимайтесь наверх, куда идти — вы знаете. И пожалуйста, заходите повидаться со мной просто так, у нас всегда найдется, о чем поговорить из области литературы. Придете? Я с удовольствием читала некоторые ваши вещи, мне доставило это истинное удовольствие.
— Непременно зайду, мадам. Не сомневайтесь.
Когда мадам удалилась, Пауль налил вина и отнес его пианисту; они с Александром выпили и сами и вслед за тем поднялись по винтовой лестнице в гостиную бельэтажа. Пауль объяснил, что это собственная гостиная мадам, которую она, кроме всего прочего, использует и для демонстрации девушек, выстроенных в шеренгу, на что в наше время могут рассчитывать лишь избранные клиенты. Основная часть посетителей заведения мадам Менокулис вынуждена была выбирать из того, что было внизу, без льготы предварительного осмотра девушек без одежды. Мадам осуществляла это действо не очень охотно, так как оно не вполне соответствовало ее представлению о том, как надо содержать приличное заведение. Но теперь было так много желающих посмотреть стриптиз, что приходилось идти на уступки, правда, только для избранных клиентов. Иногда она устраивала эти далеко не бесплатные представления для довольно большого числа клиентов, но это отнимало много времени и не так уж хорошо окупалось финансово. Но для клиентов, которых мадам знала лично и которым симпатизировала, просмотр устраивался, и при этом совсем не обязательно было брать после этого кого-то из девушек в номер, если никто из них не понравился клиентам. На своих любимчиков мадам не обижалась, поскольку мадам была не того сорта мадам, чтобы пытаться сбыть вам товар против вашего желания.
