– Элкот… – Ошеломленный, Борн уставился на своего пленника. – Генерал Элкот-Прайс? Один из гениев Второй мировой войны, открытый маршалом Монтгомери? «Палач Элкот», тот самый, кто нанес фланговый удар по Тобруку, а позже, как нож, прошелся по Италии и Германии? Английский эквивалент Паттона?

– Господи! В то время меня еще не было! Я родился от его третьей или четвертой жены! У него всегда было очень много женщин…

– Де Анжу сказал, что ты никогда не называл ему свое настоящее имя.

– Он говорил правду! Но что я мог сказать? Генерал, несмотря на наше внутреннее сходство, отдал всего лишь один-единственный приказ, касающийся меня: «Убить! Убить, и никогда не вспоминать его имя! Он не имеет ко мне никакого отношения, а его мать была всего лишь проституткой!» Хотя я повторил все его черты, и он знает это! Старый садист знает, откуда я получил все свои наклонности, и я, и он имеем лишь одно желание: делать только то, что нам нравится больше всего. Он не успокоится до тех пор, пока меня не убьют и не похоронят, не оставив ни единого следа от моего пребывания на земле.

– Но я не собираюсь убивать тебя, майор, – спокойно проговорил Борн. – Единственное, что я могу сделать, это помочь тебе умереть, если ты сам этого захочешь.

– Я хотел бы только одного, – закашлявшись и прижимая руки к груди, произнес наемник, – если я обречен на смерть, то пусть мою жизнь оборвет неожиданный выстрел. Я не хочу оказаться в гарнизоне, где позже меня неминуемо повесят. Они сделают это ночью, когда кругом не будет ни души, только те, кто официально должен засвидетельствовать мою смерть. Они набросят мне на шею тонкую петлю и поставят на платформу. Меня ужасает мысль о подобном конце.

Дельта знал, где нужно переключиться.

– Я уже говорил тебе раньше, что у меня нет никаких планов, относительно передачи тебя военным. Я не связан с англичанами в Гонконге.

– Ты не…

– Возможно, что ты сам это придумал, но я никогда этого не говорил.

– Ты лжец!

– Тогда ты просто не так умен, как я думал вначале.

– Я знаю, у меня нет математического мышления!

– Да, действительно нет.

– Так значит, ты охотишься за мной по частному заказу?

– В некотором смысле – да. И теперь мне кажется, что человек, который отправил меня за тобой, возможно, хочет нанять тебя.

– Господи…

– И моя цена была очень велика…

– Так значит, ты участвуешь в бизнесе.

– Только в этом конкретном эпизоде. Я не могу отказаться от вознаграждения. А теперь ложись на кровать.

– Что?

– Ты слышал меня, на кровать, – Борн махнул пистолетом в направлении комнаты, – и побыстрее.

– Ты всегда спешишь…

– А сейчас даже больше, чем ты сможешь себе представить.

Джейсон достал из рюкзака нейлоновый шнур и приступил к работе. Вскоре наемник был надежно привязан, а его голова прикрыта подушкой, из-под которой виднелся только рот, чтобы можно было дышать.

Этот грязный отель, который отыскал Джейсон, не имел такой роскоши, как телефон. Общение с обитателями производилось простым стуком в дверь, будь это дежурный или полиция. Поэтому Борн был вынужден спуститься в темный холл, где в самом дальнем углу находился платный телефон.

Телефонный номер возник в его памяти тотчас же, как только он поднял трубку.

– Снейк Леди! – произнес он, как только трубку сняли на другом конце линии. – Снейк Леди, Снейк!..

– Квинь, квинь, – раздался бесцветный голос, очень быстро повторяющий по-китайски, видимо, стандартное сообщение. – Мы проводим проверку многих телефонов в связи с аварией на этом направлении коммутатора. Ваша линия временно отключена. Связь будет восстановлена в самое ближайшее время. Это запись сообщения телефонной службы…

Джейсон положил трубку. В его голове закружился вихрь разрозненных мыслей, которые, вспыхивая, подобно осколкам разбитого зеркала, неслись навстречу другим, вовлекая их в бесконечный круговорот. Он вернулся через темный дымный коридор в комнату, где некоторое время постоял у окна, глядя в темноту и слушая приглушенные хрипы, доносившиеся из угла, где стояла кровать. Через пятнадцать минут он вернулся в холл, к телефону, и вновь набрал номер.

– Квинь …

Он бросил трубку, его руки дрожали, и мысли продолжали кружиться в огненном хороводе. Он поднял трубку третий раз и, достав из кармана последнюю монету, набрал букву «О».

– Оператор, – заговорил он по-китайски, – у меня очень срочное и важное дело! Мне необходимо дозвониться по следующему номеру… – Борн повторил цифры два раза, повышая голос, чтобы унять панику. – Запись, которая все время транслируется по этой линии, постоянно сообщает о неполадках, но у меня срочное дело…

– Одну минуту, – ответила женщина, – я попытаюсь узнать, в чем там дело.

Через несколько секунд другой женский голос произнес:

– Эта линия, сэр, действительно сейчас не работает.

– А как быть с другими телефонами на этом же направлении коммутатора?

– Но вы ведь спрашивали только об одном, конкретном номере, сэр, и я ничего не знаю о других номерах, если они у вас есть, я могу проверить и их.

– Но в сообщении говорится именно о многих номерах, а не о том, что вы называете одной линией! Не может же быть так, что все телефоны на этой линии молчат! У вас есть средства, возможно, компьютеры для определения неисправностей. Ведь я уже говорил оператору, что мне необходимо самое срочное соединение!

– Если это связано с врачебной помощью, я могу вызвать вам «Скорую помощь», но мне понадобится ваш адрес…

– Я хочу знать, сколько всего телефонов не работает, или не работает только этот, единственный номер. Я должен знать это.

– Для этого может потребоваться дополнительное время, сэр. Сейчас уже больше девяти часов, и персонал закончил свою работу… Осталось всего несколько человек…

– Но вы можете узнать у них район неисправностей или адрес, где находится нужный мне номер.

– Но этого номера нет в общем списке телефонов, сэр.

– Но он должен быть у вас!

– Закон предусматривает строгое соблюдение служебной тайны. На моем экране есть только сообщение, что этот номер не публикуется в справочнике.

– Я повторяю, это вопрос жизни и смерти!

– Но… сэр! Я могу сказать только то, что три последние цифры этого номера указывают на станцию электронного переключения, расположенную в Гонконге. Больше никакой информации я не могу получить… Если вы дадите мне ваш адрес, я могу отправить по нему «Скорую помощь».

– Мой адрес?.. – задумчиво произнес Борн, стараясь заглушить надвигающуюся панику. – Нет, – закончил он, – я думаю, что обойдусь без этого.

Эдвард Ньюингтон Мак-Алистер наклонился через стол, как только женщина положила трубку. Было заметно, что она взволнована необычным разговором. Помощник Госсекретаря положил трубку второго телефона и еще раз взглянул на листок с записанным на нем адресом.

– Вы прекрасно справились с этим разговором и очень помогли нам, – проговорил он, похлопывая женщину по руке. – Мы получили адрес, получили и человека. Вам удалось достаточно долго продержать его у телефона, гораздо дольше, чем это могло быть с ним раньше. Теперь мы знаем, по крайней мере, где находится этот отель.

– Он очень хорошо говорит по-китайски, на северном диалекте, но иногда в его речи проскальзывает и южный акцент. Но я должна заметить, что он не поверил мне.

– Теперь это не имеет значения. Мы отправили туда людей, которые будут следить за отелем и за человеком, куда бы тот ни направлялся… Да, я еще должен позвонить в госпиталь Хэвиленду, он должен быть там…

Моррис Панов поднял трубку.

– Да?

– Кое-что произошло, Мо. – Конклин старался говорить очень быстро. Хэвиленд отправился срочно переговорить по телефону. У вас все по-прежнему?

– Да, мы только что кончили обсуждать происходящее…

– Я очень боюсь, что люди Хэвиленда могут найти тебя.