Данни покачал головой:

— Ничего, ничего.

Эрик кивнул, а Данни спросил, откуда здесь можно позвонить.

Уже в машине Мэг рассмеялась:

— Что-что, мистер Гордон, а врать вы большой мастер!

— Зато теперь нам известно, кто он такой и что он здесь. Значит, и сын Зу тоже здесь.

— А зачем тебе понадобился телефон? Кому ты звонил?

— Никому. Я просто подсмотрел в справочной книге домашний адрес Эрика Мэтьюза. А теперь разверни свою карту и постарайся отыскать на ней десятимильную дорогу.

Мэг отыскала.

Через несколько минут они уже припарковались напротив небольшого дощатого домика Эрика. Просторный двор походил на кладбище снеговых плугов и старых покрышек. Но зато на крыльце были яркие цветочные горшки, а на блестящей красной двери висел транспарант «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».

— Что теперь? — спросила Мэг.

— Будем ждать.

— Чего?

— Там увидим.

Ждать им пришлось недолго. На дороге показались двое детей, которые катили к дому на велосипедах. На них были одинаковые длинные зеленые плащи-дождевики, но Мэг сразу подметила разницу в их возрасте. Одному было лет семь-восемь, второй был уже подростком. Подросток ехал на женском велосипеде.

Данни быстро вышел из машины и подошел к ним.

— Пацаны, — позвал он.

Те остановились. Мэг опустила стекло в машине, чтобы слышать их разговор. Дождь стал сразу же заливать ей плечо, но она не обращала внимания.

— Что, мистер? — спросил тот из мальчиков, что был помладше.

— Ты мне не нужен, — ответил Данни. — Я хочу поговорить со Скоттом.

Младший оглянулся на старшего. Старший посмотрел на Данни.

— О чем? — спросил он.

— Мы друзья твоей мамы, — сказал Данни. — Хотелось бы просто поболтать с тобой минутку-другую, только и всего.

Скотт оглянулся на машину. Мэг вышла, чтобы он мог увидеть ее и не подумал бы, что это Зу сидит в машине. Тогда бы он наверняка убежал, а этого Мэг не хотелось.

— Здравствуй, Скотт, — сказала она. — Меня зовут Мэг, а это Данни.

Скотт повернулся к своему спутнику.

— Езжай, — сказал он. — Я приду через минуту.

— Ты уверен?

— Да.

Когда младший мальчик уехал, Скотт сказал:

— Я же предупреждал мать, чтобы она не пыталась меня разыскивать.

— Она и не пыталась, — возразил Данни. — Мы сделали это сами. Мы беспокоимся за нее, а она беспокоится за тебя.

— Со мной все в порядке.

— Она будет рада услышать об этом, — сказала Мэг.

— Домой я не поеду.

Мэг отошла обратно к машине, предоставив Данни возможность продолжать разговор со Скоттом один на один.

— А домой тебя никто и не тащит, — ответил Данни. — Нам только нужно было удостовериться в том, что у тебя все нормально.

Колеса велосипеда месили грязь на дороге.

— Разве она не требует, чтобы я вернулся домой? — спросил Скотт.

— Только если ты этого захочешь, — ответил Данни.

— Я не хочу. Эрик мой отец.

— Нам это известно. Кстати, как он? Неплохой парень, да?

Скотт шаркнул ногой.

— Да, неплохой.

— Мать скучает по тебе.

— Она в Нью-Йорке. Работает. У нее просто нет времени, чтобы скучать. И потом, она солгала мне.

— Насчет отца?

— Да.

— Да, порой матерям приходится идти на это. Им кажется, что они делают это ради детей, а на самом деле все получается только хуже. Но ты, надеюсь, не думаешь, что она хотела сделать тебе хуже?

Скотт ничего не ответил.

— Дело в том, что она очень тебя любит, Скотт. И, конечно, хочет, чтобы ты вернулся домой.

Он стал смотреть себе под ноги.

— Мне пора, — проговорил он. — Жена Эрика приготовила сегодня на обед рыбный суп. Она умеет готовить. Настоящую еду. В отличие от моей матери.

— Ты ей что-нибудь хочешь передать? Своей матери? — спросил Данни.

Скотт вновь оседлал свой велосипед.

— Нет.

Он поехал к дому Эрика. Мэг и Данни направились обратно к машине. Вдруг Скотт резко развернулся и подъехал к ним.

— Ну, наверно, — проговорил он тихо и чуть надтреснутым голосом, — передайте ей, что со мной все в порядке.

Мэг показалось, что в его глазах блеснули слезы.

Скотт вновь развернулся и уехал к дому.

Когда они сели в машину, Данни посмотрел на Мэг и сказал:

— В Лос-Анджелес он, конечно, вернется. Когда решит, что доказал свою правоту.

— А вдруг с папой что-нибудь случится, пока тебя не будет? — воскликнула Натали. Они находились в спальне Алиссы, и дочь наблюдала за тем, как мать собирает вещи.

— Перестань ныть, — ответила Алисса. — После операции прошло уже шесть недель.

Это были самые ужасные шесть недель в ее жизни. С подготовкой к гала-вечеру была самая настоящая морока. Алисса уволила двух поставщиков провизии. Один из них сначала отказался вернуть аванс, данный ему ЖФА. Пришлось напомнить ему о том, что «Алиссе Пэйдж достаточно бросить кому надо одно-единственное словечко и перед ним в городе закроются все двери». Она ходила ругаться в типографию, которая печатала пригласительные билеты, несколько раз заново переигрывала план того, как будут рассаживаться гости, боролась с прочими членами Федерации, отстаивая свою мысль нанять оркестр, который станет играть музыку посовременнее той, что была популярна в сороковые, подстегивала тех, кто отвечал за оформление вечера. Как всегда, Алисса умела настоять на своем. Наконец ей удалось заинтриговать всех туманным обещанием преподнести к вечеру «небольшой сюрприз».

До вечера теперь оставалось всего полтора месяца.

Отправляясь в эту поездку в Лос-Анджелес, Алисса поставила перед собой трудную задачу. Во-первых, ей необходимо было «скоренько» сблизиться с Зу и уговорить ее почтить своим присутствием гала-вечер.

Во-вторых, она должна наконец-то увидеться с Джеем.

Шелковую блузку Алисса решила завернуть в тонкую оберточную бумагу. Разглаживая складки, она задалась вопросом: почему ее жизнь не сложилась так же гладко, как этот шелк? Ведь она старалась. Прилагала все усилия, чтобы устроить все как можно лучше. Может быть, перестаралась?

Положив блузку в чемодан, Алисса пожалела о том, что не может вот так же убрать куда-нибудь все свои неприятные мысли.

— Ничего с твоим отцом не случится, — сказала она Натали. — И потом, ведь у тебя есть телефон доктора Штерна.

— Мам, ты что, не помнишь, что это я его тогда обнаружила в библиотеке? Ты хочешь, чтобы я еще раз пережила подобное?

— Я же говорю: с отцом все в порядке. К тому же Долорес и Говард будут рядом. И Мишель.

— Ага, конечно! Двое стариков, которые о себе-то уже позаботиться не в состоянии, да сестренка, которая слишком занята своими брачными играми, чтобы думать о родном отце.

— Натали…

— На сколько ты уезжаешь?

«Если повезет, навсегда, — захотелось сказать Алиссе. — Если повезет, Джей обнимет меня крепко-крепко и увезет далеко-далеко. Туда, где еще жив дух романтики. И на этот раз я уже не вернусь в этот серый мир».

Разве что если Зу согласится принять участие в гала.

— Не знаю, — ответила она. — На несколько дней.

— Ты оставишь мне телефон?

— Чтобы ты звонила мне по поводу каждого чиха твоего папаши? Нет уж.

— Мам, ну я же серьезно. Вдруг что-нибудь случится?

«Если что и случится, мне незачем будет знать об этом».

Она бросила в чемодан атласно-кружевную ночную сорочку.

— Ну, хорошо. Я дам тебе один номер. Но только на самый крайний случай. Ты меня поняла? — Она вытащила свою записную книжку и переписала оттуда телефонный номер Зу. — Сейчас твой отец спит. Не будем его будить. Передашь ему привет от меня. А пока вызови Говарда. Пусть он отвезет меня в аэропорт.

Натали внимательно посмотрела на мать, затем на ее чемодан.

— Сделай это сама, — сказала она и вышла из спальни.

Лос-Анджелесская штаб-квартира «Уорлд Пресс Интернешнл» выглядела отнюдь не так внушительно, как думала Алисса.