Вновь наступила тишина. Прокашлявшись, Мэг сказала:

— По крайней мере у вас есть дети. Семьи. Друзья.

Алисса открыла глаза:

— Значит, у тебя то же чувство? Что не стоило порывать с человеком, которого любила?

— Он был моей единственной любовью.

— И мне не следовало отпускать Эрика, — проговорила Зу.

Алисса затянула полотенце под грудью потуже.

— И что мы все хотим этим сказать, подружки? Что мы сестры по несчастью?

— Сейчас уже слишком поздно, — заметила Мэг. — Нам остается продолжать вести ту жизнь, которую мы вели все эти годы. Примириться с этим.

Алисса фыркнула:

— Примириться с моей жизнью? Да у меня нет жизни! В данный момент моя жизнь сосет вот такой здоровенный… И у меня такое ощущение, подружки, что у вас с этим тоже проблемы. Может быть, нам следует что-то предпринять?

— Например? — спросила Зу.

— Я вчера уже сказала. Давайте найдем их.

— Что? — воскликнула Мэг. — Зачем? «Чтобы они увидели, что они потеряли?»

— А что? — невозмутимо откликнулась Алисса. — Или хотя бы для того, чтобы проверить, осталось ли чувство…

— Ты сумасшедшая! — сказала Зу. — Что-то мне здесь слишком жарко. Я ухожу.

Она поднялась с лавки и направилась к выходу.

Алисса успела удержать ее за руку:

— А ты подумай над этим хорошенько. Мы разъедемся по домам. Вернемся к тому, что есть. Но при этом у нас троих будет один маленький секрет, который мы ни перед кем не раскроем. Мы начнем поиски. И узнаем наконец, от какой жизни мы в свое время отказались. И тогда уже можно будет закрыть книгу воспоминаний раз и, навсегда.

— Ты забываешь о том, что у тебя еще есть муж, — сказала Зу.

— Вот уж поверь мне! — воскликнула Алисса. — Его это не обеспокоит.

— А мой любимый сам является мужем и отцом семейства. Он не захочет увидеться со мной, — проговорила Мэг, тоже поднимаясь.

— Ты этого не можешь знать, захочет или не захочет.

Они внимательно посмотрели друг на друга.

— Мы так никогда ничего и не узнаем, если не попытаемся, — сказала Алисса. — Что нам терять-то?

Они сидели в первом ряду, так как у Эйвери в последние годы жизни ближе компаньонов, в сущности, никого не было.

Мэг знала, что ее затылок буравят сотни пар глаз. Интересно, смотрит ли на нее Стивен Райли?.. Она, кажется, все отдала бы за то, чтобы точно узнать это. Глянув направо и налево, она заметила, что компаньоны сидят, опустив глаза долу. Мэг поспешила сделать то же самое.

Мерный речитатив священника гулко отдавался в стенах каменного храма. Собравшиеся соблюдали тишину и лишь изредка слышалось чье-то покашливание или шарканье ботинка по каменному полу. Пару раз кто-то негромко и, судя по всему, искренне всхлипнул. Впрочем, Мэг знала, что большинство присутствующих пришли сюда лишь для приличия. Но все же пришли. Интересно, сколько человек удалось бы собрать на ее собственных похоронах? Ну, компаньоны, конечно. Впрочем… Теперь, когда ушел из жизни Эйвери, даже в этом Мэг сомневалась. Ну, Данни Гордон. Джанина, секретарь. Может, несколько человек из канцелярии.

Она украдкой скользнула взглядом по опущенным головам. Если бы хоронили ее, то все провожающие ее в последний путь вполне разместились бы в двух первых рядах. Мэг прикрыла глаза. Может быть, придет еще сосед, которому она отдавала Лохматого, когда уезжала. Значит, еще один. Лохматый остался бы у соседа и после ее смерти. Интересно, смог бы сосед заботиться о нем так же, как она?

Послышался негромкий перезвон колокольчиков, и Мэг уловила боковым зрением какое-то движение. Она подняла голову. Священник что-то разбрызгивал над гробом, украшенным роскошными орхидеями. «Орхидеи, конечно, предоставил Данни», — подумала Мэг.

Почему бы ей не влюбиться в Данни? Почему бы ей хоть в кого-нибудь не влюбиться? Или Стивен забрал себе все и после него она уже не способна полюбить снова? Неужели он забрал себе все ее сердце и всю ее душу, так что ничего не осталось? Почему она не может повторно пережить что-нибудь подобное тому, что было со Стивеном Райли? Она сказала Данни, что лучше быть одной. Неужели она искренне в это верит?

Колокольчики зазвенели снова. Мэг насторожилась. Через минуту ей придется обернуться лицом к людям, говорить с ними, общаться… Через минуту она узнает, здесь ли Стивен.

У Мэг в ложбинке между грудей выступила испарина. «Будь проклята Алисса Пэйдж, — ругнулась про себя Мэг. — И Зу Хартман тоже». Если б не они, она не мучилась бы сейчас мыслями о Стивене и не страдала бы от тщетных попыток не думать о нем. Она оплакивала бы Эйвери. Они с ним были совсем разные люди, но все же Эйвери сделал кое-что для Мэг и именно он дал ей шанс проявить себя. Мэг сложила руки на животе. Эти две дуры разбередили ей душу, вызвали к жизни те переживания, которые лучше было не трогать.

Вдруг губы ее скривились в полуусмешке. Вот, кстати, еще два человека, которые пришли бы на ее похороны.

Компаньоны поднялись со своих мест. Мэг тоже встала, одернув серо-коричневую юбку. Наряд, конечно, не траурный, но она знала, что этот цвет хорошо оттеняет ее глаза. А выглядеть она должна как следует: ведь тут может быть Стивен Райли.

Покидая первый ряд, Мэг изо всех сил старалась переключиться на мысли об Эйвери. Он выговорил бы ей за то, что она не оделась в черное. Или по крайней мере в темно-синее. «Извини, босс, — сказала она про себя, глядя на гроб, который проносили мимо. — Ты сам говорил: женщине — женское».

Затаив дыхание, она последовала за компаньонами вдоль прохода. Они шли медленно. По обе стороны от прохода стояли люди с торжественными масками на лицах. Мэг не видела их, глядела строго себе под ноги, но знала наверняка, что их взгляды прикованы к ней. Ей даже казалось, что до нее доносятся шепотки, вроде: «Смотрите! Это она защищала Холли Дэвидсон! Это она выпустила ее на свободу!»

Интересно, Стивен знает о процессе? Знает ли он о том, как часто она выпускала на свободу клиентов, которые на самом деле были повинны во вменяемых им преступлениях? Знает ли он о том, что деньги этих клиентов — это то, чем живет Мэг Купер, то, что ею движет? Интересно, сумеет ли она почувствовать на себе его взгляд, затерявшийся в сотне других взглядов?

Ей снова вспомнились слова Алиссы: «Ты этого не можешь знать, захочет он или не захочет».

Мэг уставилась взглядом в спину шедшего впереди компаньона, одетого в темно-синий костюм. Что, если они со Стивеном вновь полюбят друг друга? Такой ли уж это будет смертный грех? Перед глазами плыла широкая спина компаньона. Кто это? Сейчас для Мэг все они были на одно лицо.

Впереди показался просвет. Солнце. Наконец-то они вышли на воздух. Спускаясь по ступенькам крыльца, Мэг жадно вдыхала свежий воздух, наслаждалась обычной суматохой на Пятой авеню, шуршанием шагов сотен прохожих, движением множества машин по проезжей части. На надвигавшихся представителей прессы Мэг не обращала никакого внимания. В душе появилось легкое разочарование. Она не почувствовала присутствия Стивена. Неужели он не пришел?

Заместитель Эйвери Джордж Баскомб склонился к ней.

— Улыбочку. Видишь же, что снимают, — саркастически проговорил он. — Уверен, что все эти камеры направлены именно на тебя.

Мэг проигнорировала этот совет и направилась к ожидавшему ее лимузину. Уже садясь, она вдруг услышала крик кого-то из репортеров:

— Сенатор Райли! Что вы можете сказать по поводу этой утраты, которую понесла ассоциация адвокатов?

Мэг неловко села в машину. Шофер потянулся было, чтобы закрыть за ней дверцу, но она захлопнула ее сама. Выпрямилась и стала смотреть прямо перед собой. Ну уж нет, она не оглянется! Не повернет головы!

Впрочем, стоило только машине отвалить от тротуара, и Мэг не удержалась. Она сама не поняла, что же заставило ее обернуться: магнетизм Стивена, любопытство или просто глупость?

Она обернулась, но было уже поздно. На крыльце церкви толпилось множество людей, и сенатора Стивена Райли не было видно.