Чуть замешкавшись, Зу улыбнулась.

— Мэг! — воскликнула она, обнимая подругу. — Я так рада тебя видеть!

Она почувствовала под руками ее остро выступающие лопатки, но ничего по этому поводу не сказала.

Мэг отодвинулась:

— Боже, Зу, дай же мне на тебя как следует посмотреть. Ты просто сказочно выглядишь!

Зу улыбнулась:

— Это верно. Ты ведь меня такой еще ни разу не видела. Ну, заходи. Я заказала на ужин салат. Ты себе представить не можешь, как мне трудно сохранять стройность из-за этих чертовых съемок.

— Но тебе нравится быть стройной, — заметила Мэг, проходя в комнату.

Зу промолчала.

Они сели у окна и за первым бокалом вина завели праздный, ничего не значащий разговор. Минеральные воды. Алисса. Невыносимый зной.

Наконец настала минута, когда стало ясно, что не освещенной осталась только одна тема.

— Итак, — неторопливо проговорила Зу, — ты готова рассказать мне о своей встрече с ним?

Мэг провела кончиком пальца по ободку стакана.

— Мы провели одну ночь и эта ночь была восхитительна, — сказала она. — Наверно, это все, чего я заслужила. Или даже больше.

Зу поставила свой бокал. Она поняла, что Мэг страдает не меньше ее самой. И встреча с первой любовью обернулась для нее такой же печалью.

— Что случилось?

Мэг покачала головой:

— Ничего. Просто он, видимо, передумал.

У Зу сердце разрывалось за подругу. Что может быть горше неразделенной любви? Неразделенная любовь, отвергнутая женщина… Сколько раз Зу приходилось играть таких женщин, сколько фильмов вышло на экраны… Ей вспомнился тот день, когда Эрик тоже «передумал». Это такая боль, которая не забывается никогда. Со временем проходит обида и отступает гнев, рождается холодная ненависть… Но боль остается всегда.

— Как ты думаешь, он все еще тебя любит? — тихо спросила Зу.

Мэг зажмурилась, через секунду медленно открыла глаза, но… не раскрылась. Защитная маска с ее лица так и не исчезла.

— Поначалу мне так показалось, — сказала она. — Но, должно быть, я ошиблась. Может, вообще не стоило ничего затевать. Может, лучше просто тихо мечтать, чем пытаться воплотить свои мечты в жизнь.

Зу знала, что Мэг мечтала так же долго, как и она сама. Эти мечты таились в подсознании на протяжении многих лет, иногда вспыхивая, иногда ослабевая, но не исчезая совсем. Она накрыла своей рукой руку Мэг.

— Мне тебя очень жалко, Мэг…

— Да, — прошептала та, — мне себя тоже жалко. — Несколько секунд она молча смотрела на руку Зу, потом подняла на подругу глаза и проговорила: — А как у тебя? Расскажи мне о своей поездке в Миннесоту.

Зу потыкала вилкой помидор, и ей пришло в голову, что именно так она хотела бы вонзить что-нибудь острое в сердце Эрика. Причинить ему такую же боль, какую однажды он причинил ей.

— Боюсь, у меня тоже ничего хорошего не вышло. Эта встреча была ошибкой, за которую мне, наверно, придется расплачиваться до конца жизни.

— О Зу… — сочувственно произнесла Мэг.

Зу отложила вилку и уставилась на свой салат. Вдруг в ее памяти живо встали все события последних трех недель. Так и должно было произойти. Энергия долгих лет, прожитых в тайне и во лжи, рано или поздно выплескивается, взрывается, будто динамит. И после этого взрыва оголяется суровая правда жизни с рваными, острыми краями.

— Эрик узнал, что является отцом моего сына, — проговорила Зу. Посмотрев на Мэг, она думала увидеть в ее глазах потрясение, оценку, но увидела лишь печаль.

И тогда Зу заговорила. Сначала она повторила то, что уже рассказывала Мэг и Алиссе на минеральных водах: о своей жизни с Эриком, об их побеге в Голливуд, рассказала, как вышла замуж, как с ней случился удар, как долгие годы таилась от всего мира. Она подробно рассказала Мэг о своей беременности и о том, что именно Эрик был отцом Скотта. Потом о нежданном и внезапном приезде Эрика в Лос-Анджелес и о том, как после этого между ней и Скоттом пролегла межа отчуждения.

— И вот теперь я пытаюсь вернуться в профессию. Одну половину жизни я восстановила, а другую разрушила…

Некоторое время они молчали. Зу сама удивлялась тому, что на этот раз не плачет. Ее охватило нечто вроде оцепенения, словно она была под наркозом. Или даже мертва.

— Полагаю, нам обеим преподнесен серьезный урок, — наконец проговорила Мэг, — который заключается в осознании простой истины: прошлое лучше не трогать.

После некоторого колебания Зу утвердительно кивнула.

Лежа ночью в своей постели без сна, Зу пришла к выводу, что после посещения Мэг ей стало лучше. «Грустить всегда легче на пару», — невеселая поговорка, но точная. И Зу поняла это. Но беда была в том, что Мэг-то, положим, могла со временем забыть горечь своей попытки вернуть первую любовь. А рана Зу была как абсцесс: кожу можно залечить и припудрить, но под ней все равно останется инфекция и гнойный процесс будет продолжаться. Скотт узнал про своего настоящего отца и воспринял это так, что в результате совершенно отдалился от нее. И этот нарыв однажды под огромным давлением снова прорвется, заражая все вокруг.

А все из-за того, что Зу не пожелала сохранить свое одиночество, начала ворошить прошлое.

Она не сразу услышала телефонный звонок, а когда, услышала, то не сразу поняла, что означает этот резкий и жуткий звук. Наконец она повернулась на бок и включила ночник. Сняв трубку, она глянула на часы. Двадцать минут первого.

Это была Марисоль.

— Господи, Марисоль, ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?

— У нас неприятности, Зу.

Зу резко села на постели.

— Скотт?

— Ничего с ним не случилось, ты не подумай, — быстро ответила подруга. — Просто он… сбежал из дома.

Боль обручем сковала сердце. Зу прижала колени к груди, пытаясь хоть как-нибудь приглушить ее.

— Сбежал? О Боже… Так и знала, что случится что-нибудь подобное! — Ей стало трудно дышать, словно страшное известие тяжелым комом сдавило грудь. — Когда это произошло? Ты звонила его друзьям? Наверняка он…

— Нет.

— Как же нет? Ты же не хочешь сказать, что он сбежал совсем один?

— Я этого и не говорю.

Страшное предчувствие появилось у Зу. Она зажмурилась. Перед закрытыми глазами поплыли темные круги.

— Он убежал к Эрику, — ровным голосом сказала на том конце провода Марисоль.

Зу дико вскрикнула и отшвырнула от себя телефон. Провод натянулся, и штекер выскочил из розетки. Аппарат, зловеще звякнув, ударился о стену и с треском упал на пол.

Зу со стоном повалилась на постель, словно животное, пронзенное в самое сердце. Все ее тело сотрясалось в страшных рыданиях. Она лежала на постели, содрогаясь и обливаясь слезами.

— Нет! — вслух молила она. — Нет, нет, нет! — Ей вспомнилось выражение, которое было на лице сына в ту минуту, когда ему открылась правда. Потом в сознании всплыла гримаса боли на лице Эрика… — Нет, нет…

Через несколько минут она заставила себя подняться. Нужно перезвонить Марисоль. Отыскав телефон, она сунула штекер обратно в розетку. Вытянув перед собой руку, попыталась унять в ней дрожь, затем аккуратно набрала номер.

— Что случилось? — спросила сразу же сорвавшая трубку на том конце провода Марисоль. — Ты в порядке?

Зу только плакала. Говорить она не могла.

— О Боже… — воскликнула Марисоль. — И зачем я тебе только позвонила!

В висках Зу бешено стучала кровь, дышать было трудно. Слова Марисоль долетали до нее разрозненными, почти бессвязными. Она не могла поверить в то, что сообщила ей подруга. Не могла поверить, что стряслась такая беда.

— Он оставил записку…

Зу вновь подтянула колени к груди и крепко обхватила их, попыталась взять себя в руки и сосредоточить все внимание на том, что говорила Марисоль.

— Он не хочет, чтобы ты искала его. Сообщает, что они поехали не в Миннесоту.

— Черт! — вскрикнула Зу, услышав свой голос словно со стороны. Не помня себя, она вскочила с постели. — Я найду его! Ему всего четырнадцать лет! Я верну его домой!