— Да, и никогда не было, не так ли? — Шейн бросил вилку, оттолкнулся от стола, и понес свою тарелку на кухни.

Клэр пошла за ним, но как только она вошла в дверь, он бросил свою еду в мусор и свою тарелку в раковину и повернулся, чтобы уйти.

— Шейн… — Он поднял обе его руки, отталкиваясь от нее, но не касаясь.

— Дай мне немного пространства, хорошо? Мне нужно пространство Он ушел.

Она стояла там, смотря на его тарелку в раковине, ее сердце разрывалось снова.

Почему он так говорит с ней? Что она сделала? Это больно, действительно больно.

Она чувствовала, что потеряла его снова.

Она устала его терять.

Клэр шла обратно к столу.

Шейн уже исчез наверху, и его дверь с грохотом закрылась.

Майк и Ева смотрели вниз на свои тарелки.

— Неловко, — наконец сказала Ева, но ее сердце не было в этом.

Майкл покачал головой.

— Он потерял своего отца. Это тяжело.

— Я знаю, — сказала Ева резко. — Помните? У меня нет футболки для этого.

— Извини. Я только имел в виду…

— Я знаю.

Ева вздохнула и взяла его за руку.

— Я знаю. Извините. Я просто чувствую себя немного странно.

— Я думаю, все мы так чувствуем.

— По-правде говоря, он потерял отца давно. Наверное, когда его сестра умерла. Может, когда Фрэнка… ээ.. — Клэр не знала как сказать это.

Майкл знал.

— Обратили.

— Да, — сказала она. — Я не думаю, что он когда нибудь сталкивался с этим, хотя. А теперь столкнулся. На самом деле, он теперь сможет избегать этого. Его отец просто… ушел.

— Это не так, — сказал Шейн с лестницы.

Они все подскочили, даже Майкл, который, как предположила Клэр, не слышал его приближения. Шейн может быть тихим, когда захочет.

— Это не так, он не ушел. Моя проблема в том, что я знаю моего отца. Я не боюсь его, и тогда я хотел угодить ему, а потом стал ненавидеть, потому что я думал, что он был только злом на сто процентов, особенно после того, как он превратился в вампа. Но он не был им.

Я был неправ о нем. Он пришел помочь. И когда он сделал это, он умер, чтобы мы могли перебороть это.

Они все молча на него смотрели.

Шейн сел на ступеньки.

— Дело в том, — сказал он, — слишком поздно для меня по-настоящему любить его сейчас.

Вот, что тяжело.

Клер встала, держа свою тарелку, но Ева взяла ее у нее.

— Иди, — сказала она. — Я возьму её. Но ты будешь у меня в долгу.

Клэр кивнула и пошла по лестнице. Шейн поднял голову и их глаза встретились. Она протянула руку. После долгой паузы, он взял ее и встал.

— Знаешь, даже когда я не знал тебя, мне хотелось узнать тебя, — сказал он. Так что я думаю, что ты застряла со мной. Прости.

— Я не застряла, — сказала Клэр, и повела его наверх.

Ее сотовый зазвонил около 4 утра, вибрируя где то в районе тумбочки и она отправилась его искать. Клэр вытащила себя из-под тяжелой руки Шейна и выскользнула из постели, схватила одежду и вышла в зал, чтобы ответить на звонок.

На экране был Мирнин.

Клэр закрыла свои глаза на мгновение, потом открыла телефон и сказала:

— Четыре утра. Это был не совсем легкий день.

Мирнин сказал:

— Я могу восстановить границы.

То, как он это сказал, заставило ее задуматься, потому что это не было маниакально, это не было безумно, это было просто… констатацией факта.

— Вы можете? Как? Все же было разрушено.

— Да, — сказал он.

— Было. Но как я однажды сказал тебе, машина является системой поддержки. Усилителем.

Важная часть создания границ и управления памятью — это не машина, а разум.

— Мирнин… — Клэр хотела кричать, бросить телефон, сделать что-то сумасшедшее.

Но она этого не сделала.

Она проглотила все это и заставила себя сказать очень осторожно:

— Мирнин, я не помещу свой мозг в банку, чтобы вытащить вас из собачей будки Амелии.

Этого никогда, никогда не произойдет.

— Я знаю это, — сказал Мирнин.

— Тебе не нужно это делать.

Клэр сделала глубокий вдох, успокаивая дыхание.

— Я не буду этого делать.

— Нет.

— Почему нет?

— Приходи в лабораторию, — сказал он. — Сейчас.

Он повесил трубку. Клер посмотрела на телефон суженными, мутными глазами, потом развернулась и пошла обратно в свою комнату.

Одеваться в тишине, в темноте, было немного сложно, но она справилась, и осторожно прокралась по коридору, вниз по лестнице, прыгая на одной ноге, когда она обувала свои туфли в гостиной. Она включила свет и посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела ну, примерно так, как будто ее вытащили из постели не достаточно выспавшейся. С раной на голове. С поцарапанной кожей. В помятой одежде.

— Я убью его, если всё это зря, — сказала она своему отражению, и схватила рюкзак, который лежал в углу.

Она бросила она через плечо и подошла к пустой стене, где должен был появиться портал.

Несколько мгновений концентрации, и появился черный проем, стабилизировался, и она прошла сквозь него в лабораторию Мирнина. Лаборатория выглядела еще более потрепанной.

Осколки стекла блестели на полу. Столы были перевернуты. В воздухе слабой дымкой витала пыль.

Потом в ее усталый, заторможенный мозг пришла мысль, с настоящим потрясением, что она не должна была быть в состоянии сделать это. Пройти через портал.

Машина контролировала портал и машина превратилась в металлический хлам в подвале.

Почему же это сработало?

Мирнин был в глубине лаборатории, стоя перед чем-то, что она не могла разглядеть.

Он не повернулся.

— Клер — сказал он. — Спасибо что пришла.

— Амелия знает, что вы делаете это?

— Она поручила мне отдохнуть, — сказал он.

— Так что — нет, на самом деле, она не знает. Но, в конечном итоге, я не думаю, что она будет злиться на меня.

— Вы так не думаете? Вы сошли с ума?

Он не ответил прямо.

— Я работал всю ночь, — сказал он.

— Некоторые части были еще пригодны к употреблению, но я был в состоянии лишь сколачивать самые основные элементы.

— Элементы чего?

Мирнин, наконец, пошевелился, и Клер прошла еще несколько шагов по направлению к нему, прежде чем замереть, у нее перехватило дыхание, сердце екнуло, затем забилось очень, очень быстро.

Потому что это был мозг.

В банке.

В банке со светло зеленой жидкостью, которая пузырилась.

Там были трубки, медные трубки, циркулирующие жидкость, и там были провода и тикающий часовой механизм, но всё же это был мозг.

В банке.

— Что ты сделал, — голос Клер казался каким-то чужим, совершенно не похожим на её собственный. Она даже не поняла, что сказала это вслух, пока Мирнин не посмотрел на нее.

— Что должен был сделать, — сказал он.

— Это не сработает любым другим способом. Это слишком опасно. Я не могу рисковать, чтобы что-то подобное произошло еще раз, как и ты, Клер.

В следующий раз, нам может так не повезти.

— Вы убили кого-то, — сказала она.

Ее горло было так сжато, что ей показалось, будто она может подавиться словами.

— О мой Бог, вы убили кого-то и… положи их мозги в…

— Главное то, что барьеры восстановлены, — сказал Мирнин. — И мы в безопасности Я сделал то, что считал нужным. Но ты не должна ему рассказывать.

— Кому рассказывать? — Клер не могла решить, была ли она в ярости или в ужасе.

Вероятно, и то, и другое.

Мирнин не ответил.

Голос пришел из ее динамика ее телефона, слегка приглушенный карманом — жуткий, бестелесный голос, который, тем не менее, был ей знаком.

Последнее, что она слышала, как он говорил ей «Прощай».

— Он имеет в виду Шейна, — сказал Фрэнк Коллинз.

Мозг в банке.

— Не говори Шейну, Клер. Это будет нашим общим секретом.