«Это была война. Это была смерть. На земле и в воздухе».

Наконец Вилье появился. Огни генеральской машины освещали дорожный гравий. Борн выключил свет, когда выезжал на главную дорогу. Через некоторое время он включил фары и резко нажал на педаль газа, вдавив ее в пол. Ему хотелось догнать Вилье как можно быстрее.

Машина генерала катила впереди. Теперь необходимо найти место, наиболее подходящее для маневра. Скоро такой участок стал просматриваться: расширение дороги, рассчитанное на разворот двух машин. Ес-ли ему не удастся остановить генерала в этом месте, а тот, несмотря на свой возраст, был вполне опытным водителем, то он сможет выехать через бордюр на траву и уехать в обратную сторону. Все нужно учесть и синхронизировать во времени, чтобы создать как можно более неожиданную ситуацию. Он обогнал генерала на значительное расстояние, развернулся, подождал, пока не покажутся огни генеральской машины, и нажал на педаль газа, выворачивая колеса своей машины. Машину отбросило на противоположную сторону дороги, как в ситуации, когда водитель не справился с управлением и переехал через разделительную полосу, не снижая скорости.

Выбора у Вилье не оставалось. Он сбросил скорость в тот момент, когда Джейсон приближался к нему, и в тот миг, когда столкновение казалось неизбежным, Борн резко вывернул руль влево и нажал на тормоза. Раздался резкий звук скользящих по асфальту шин, машина остановилась, и стало слышно, как из полуоткрытого окна «Рено» раздался странный звук, похожий одновременно на крик или стон. Его можно было принять или за испуг пьяного человека, или за призыв о помощи пострадавшего. Левая рука Борна была выброшена через полуоткрытое окно, а правая сжимала оружие. Он терпеливо ждал.

Было слышно, как открылась дверца генеральской машины. Потом Вилье прошел в свете фар к его левому окну. Не было заметно никаких признаков того, что он вооружен.

– Что с вами? С вами все в порядке? – Рука генерала лежала на окне.

– Да, но этого нельзя сказать про вас, – произнес Борн по-английски, поднимая пистолет.

– Что?! – Генерал выпрямился, открыв в изумлении рот. – Кто вы такой и что все это значит?

– Я рад, что вы свободно владеете английским. – Джейсон вышел из машины. Его левая рука прикрывала ствол пистолета. – Идите к своей машине и уберите ее с дороги.

– А если я откажусь?

– Я убью вас на месте. Не нужно меня провоцировать.

– От кого исходят эти слова? От «красных бригад»? От парижских представителей Баадера-Майнгоф?

– Почему вас это интересует? Вы можете отменить их приказы?

– Я плевал на них и на вас!

– Никто не сомневается в вашей храбрости, генерал. Шагайте в свою машину.

– Это не храбрость, – заявил Вилье, оставаясь на месте. – Это вопрос логики. Вы не достигнете ничего, если убьете меня, и еще меньше, если совершите похищение. Мои приказы на этот счет достаточно тверды и понятны для моих родственников и окружения на службе. Так что можете стрелять, этим вы меня не удивите! Или убирайтесь отсюда вон!

Джейсон внимательно изучал старого солдата, ощутив некоторую неуверенность, природа которой заключалась отнюдь не в боязни остаться в дураках. Это было в глазах генерала, которые с нескрываемой яростью смотрели на него. Ему показалось, что очередной взрыв негодования, вызванный еще одним именем, может многое прояснить через эти расширенные, но жестко смотрящие глаза.

– Там, в ресторане, вы говорили, что Франция должна быть свободной и независимой от любых посягательств, но она не должна быть ничьей прислугой. А генерал Андре Вилье – связной Карлоса, солдат Карлоса, прислуга Карлоса!

Горящие гневом глаза стали еще шире, но они отразили не то, что ожидал увидеть Джейсон. Это был не гнев, вызванный страхом или истерией, это было полное и бескомпромиссное отвращение. Вилье не сдержался от попытки, чтобы ударить его.

– Свинья! – закричал генерал. – Отвратительная вонючая свинья!

– Осторожно, генерал. Я буду стрелять! Остановитесь! – но Борн не мог нажать на спуск. Он стоял сбоку от маленького автомобиля, крыша которого находилась на уровне его плеч и мешала ему занять выгодную позицию.

– Убей меня, если сможешь, если способен на это!

Джейсон бросил оружие на землю и поднял руки, чтобы унять разгневанного старика. Затем сжал его руки, опустил их вниз, заставляя генерала не двигаться, и притянул его ближе к себе.

– Вы хотите сказать, что не имеете к Карлосу никакого отношения?! Вы отрицаете это?

Вилье попытался высвободиться.

– Ненавижу тебя, грязное животное!

– Черт бы вас побрал, да или нет?!

Генерал плюнул ему в лицо. Огонь в его глазах пошел на убыль, на глазах появились слезы.

– Карлос убил моего сына, – пробормотал он, еле приоткрывая рот. – Он убил моего единственного сына на улице дю Бак. Жизнь моего мальчика оборвалась, когда пять пачек динамита разнесли в пыль его машину…

Джейсон медленно расслабил свои пальцы. Тяжело дыша, он старался говорить как можно спокойнее.

– Поставьте свою машину где-нибудь в стороне от дороги, можно прямо в поле. Мы должны поговорить, генерал. Произошло кое-что такое, о чем вы не имеете понятия, и мы вдвоем должны разобраться в этом…

– Никогда! Ничего такого не могло случиться!

– Однако случилось, – заявил Борн, усаживаясь рядом с Вилье на переднем сиденье его машины…

– Произошла чудовищная ошибка! Вы не понимаете, что вы утверждаете!

– Никакой ошибки нет. Я знаю, что говорю, потому что сам обнаружил этот номер. Это не просто номер телефона для связи, это блестящее прикрытие. Никто, находясь в здравом рассудке, не сможет связать вас и Карлоса, особенно в свете гибели вашего сына. А широко ли получил огласку тот факт, что это убийство связано с Карлосом?

– Я предпочел бы другой язык, месье.

– Извините.

– Огласка? Внутри Сюрте – да. Внутри военной разведки и Интерпола – вполне вероятно. Я читал все отчеты.

– И что в них говорилось?

– Здесь были задеты интересы политических фанатиков, и мой сын послужил примером в назидание другим. Этим Карлос хотел оказать поддержку некоторым своим друзьям по прежним радикальным движениям.

– И поэтому вы ушли из армии и занялись политикой.

– Да. Дети обязаны продолжать дело отцов, но в данном случае, как видите, судьба распорядилась по-иному. Его взгляды отражали и мою жизненную философию, и за это он был убит. Мне пришлось выйти на политическую арену и бросить вызов всем его бывшим врагам. Сейчас я готов к встрече с ними.

– Полагаю, что вы не один в этом начинании.

– Что вы имеете в виду?

– Тех людей, с которыми вы встречались в ресторане. Они выглядели так, как будто в их руках находится половина французской армии…

– Но это почти так, месье. Когда-то они были достаточно известны в качестве самых отчаянных командиров, окончивших Сен-Сир. Но страна потерпела ряд неудач, включая и линию Мажино. Они до сих пор считают, что, если бы им довелось командовать в то время, Франция бы не проиграла сражения. Они стали участниками Сопротивления, они сражались против Германии в Европе и в Африке.

– Что же они делают сейчас?

– Большинство на пенсии, но они не забывают прошлого и живут надеждами. Давайте вернемся к нашим делам. Вы представляете себе, что значит потерять собственного сына?

«Боль снова и снова возвращается ко мне, и я не знаю, почему… Смерть вокруг и смерть с неба… Что это означает?»

– Приношу вам мои соболезнования, – Борн старался унять дрожь в руках, – но они все же используют вас.

– Но это же риск и для Карлоса! Это трудно вообразить!

– Согласен. Вот поэтому-то вы и были использованы, именно в силу немыслимости ситуации. Вы являетесь первой ступенью в передаче информации или инструкций.

– Совершенно невероятно! Но каким образом?

– Кто-то, кто имеет доступ к вашему телефону, поддерживает прямой контакт с Карлосом. Конечно, при этом используются кодовые фразы и другие способы. Возможно, что звонки бывают в ваше отсутствие, возможно, что и при вас. Вы сами берете трубку?