– Остановитесь на секунду, – прервал его Борн. – Кто она такая?

– Понятия не имею.

– Вы хотите сказать, что, разговаривая с ней все это время, вы не узнали, кто она такая? Не представилась? Вы не спрашивали ее об этом?

– В этом заключается одна из особенностей «фише». Если об этом сообщается, то можете быть довольными. Если нет, то никто не вправе спрашивать.

– Однако вы не колебались, когда спросили про телефонный номер.

– Это простой прием. Я хотел получить хоть какую-то информацию. Вы перевели к нам огромную сумму в четыре миллиона франков. Возможно, что где-то находится еще более важный клиент, с еще более мощными связями. Когда идет напряженный разговор со взаимными уступками и препирательствами, то из него может быть получена какая-то информация, особенно если противная сторона раздражена. А я уверяю вас, что она была раздражена.

– И что же вы узнали?

– Что вы, как можно предполагать, очень опасный человек.

– Как вы это определили?

– Подробности, конечно, были опущены. Но сам факт, что такое понятие было все же использовано, позволил мне задать вопрос, почему к этому не подключена Сюрте. Ее реакция на это была весьма своеобразна. «Он вне компетенции Сюрте или Интерпола», – заявила она.

– Что же вы в итоге поняли?

– Что это чрезвычайно сложное дело с самыми невероятными возможностями, значительная часть которых реализуется частным образом. И поскольку наша беседа началась, то теперь я понял и еще кое-что.

– Что именно?

– Вы действительно должны будете хорошо заплатить мне, потому что я был чрезвычайно аккуратен. Те, кто ищет вас, возможно, сами находятся вне Сюрте и вне Интерпола.

– Хорошо, мы еще вернемся к этому вопросу. Вы сказали ей, что я собираюсь приехать в банк?

– Да, в течение четверти часа. Она попросила меня подождать у телефона несколько минут. Вероятнее всего, что она кому-то звонила. После этого она вернулась с окончательными инструкциями. Вас надо было задержать в моем кабинете, пока к моему секретарю не подойдет человек и не поинтересуется, как идут дела с Цюрихом. И когда вы будете уходить, то необходимо идентифицировать вас либо кивком, либо каким-нибудь иным движением. Ошибка не допускалась. Человек, естественно, пришел, но вы не появились, тогда он остался ждать вас со своим спутником. Когда вы позвонили и заявили, что собираетесь в Лондон, я вышел из кабинета, чтобы найти его. Моя секретарша подозвала его, и я сообщил ему все, что мне стало известно. Остальное вы знаете.

– Не показалось ли вам странным то обстоятельство, что меня необходимо идентифицировать?

– Не столько странным, сколько чрезмерным. «Фише» – это одно дело, здесь телефонные звонки, безликие связи, но когда люди вступают открыто в прямой контакт, как в данном случае, то это совсем другое дело. Я сказал об этом женщине.

– И что же она ответила?

Де Амакур откашлялся.

– Она дала понять, что организация, которую она представляет, не забудет о моем сотрудничестве. Вот видите, я ничего от вас не утаил. Они действительно не знают, как вы выглядите…

– Человек, который был в банке, видел меня в Цюрихе.

– Вполне вероятно, что напарник этого человека не надеялся на его зрительную память. Или, возможно, он только думает, что видел.

– Почему вы так говорите?

– Исключительно по наблюдениям, месье. Женщина была весьма настойчивой. Вы должны понять, что я против открытого участия в чем-либо. Это не входит в правила «фише». Она сказала, что у них нет вашей фотографии. Это же очевидная ложь!

– Почему?

– Естественно, что на всяком паспорте имеется фотография. Всегда есть иммиграционный чиновник, которого можно либо купить, либо обмануть. Через десять секунд в дежурной комнате он может переснять фото на вашем паспорте. Нет, они совершили серьезную оплошность.

– Да, я вижу это.

– Вы же дополнительно сообщили мне еще кое-что, – продолжал де Амакур. – Да, да, вы действительно мне хорошо заплатите, уважаемый.

– Что я вам сказал?

– А то, что в вашем паспорте стоит другое имя, а не Дж. Ч. Борн. Кто вы такой, месье?

– Тот человек, который может заплатить вам приличную сумму.

– Вполне убедительный ответ. Вы просто клиент, называющий себя Борном, и я должен быть очень аккуратен.

– Мне необходим этот номер в Нью-Йорке. Не могли бы вы достать его для меня? Ради такого случая можно было бы выделить дополнительную премию.

– Я бы рад вам помочь, но не вижу никакой возможности.

– Его можно восстановить с карточки, которая входит в «фише». Например, под микроскопом.

– Когда я сказал, что номер был удален, месье, я не имел в виду, что он стерт или исправлен. Нет, он был срезан вместе с частью поверхности бумаги.

– Он имеется у кого-нибудь в Цюрихе.

– Его могли уничтожить в любом месте.

– Тогда последний вопрос, – проговорил Джейсон, собираясь уходить. – Это касается непосредственно вас. Есть только один способ, позволяющий заплатить вам.

– Это нужно обдумать. Как вы это себе представляете?

– Если я появлюсь в банке без предупреждения, должны ли вы будете вновь звонить по этому телефону?

– Да. Никто не может игнорировать «фише». Эти правила соблюдаются под надзором сверхсильных людей, которые находятся очень высоко. Наказание последует немедленно.

– Тогда как же мы сможем получить наши деньги?

Де Амакур поморщил лоб.

– Путь есть. Получение через промежуточную инстанцию. Заполняются определенные формы документов, инструкции высылаются письмом, идентификация идет через солидную юридическую контору. Я буду бессилен отказать при такой ситуации.

– Но вы все равно обязаны позвонить по телефону?

– Это уже вопрос времени. Ведь я могу подписать письмо, полученное мною вместе с чеком на выдачу денег от адвоката, много лет сотрудничающего с нашей фирмой, вместе с пачкой других писем и бумаг, поданных мне секретаршей, и только когда посыльный с деньгами уже будет собираться в путь, я могу вспомнить об инструкциях. Вы можете провернуть такой вариант.

– А вы, случаем, не знаете какую-нибудь достойную внимания адвокатскую контору в Париже? Или соответствующего адвоката?

– Да, я могу помочь вам в этом вопросе.

– Как этот вопрос оценивается?

– В десять тысяч франков.

– О, это чересчур дорогой адвокат!

– Ну, не совсем. Он ведь еще и судья, заседающий в суде. Всеми уважаемый человек…

– Ну, а как с вами? Давайте завершим наши вычисления.

– Как я уже сказал, решение должно быть вашим. И поскольку вы упомянули пятизначное число, то пусть цифра пять будет его началом. Пятизначное число, начинающееся с пяти. Например, пятьдесят тысяч франков.

– Ну, это вы загнули!

– Однако это единственный выход для вас, месье Борн.

– «Уне фише» вместе с конфиденциальностью инструкций, – повторила Мари, сидя в кресле у окна. Позднее послеполуденное солнце отбрасывало замысловатые тени от зданий, окружавших Монпарнас. – Вот, значит, какой механизм они решили использовать.

– Я могу удивить тебя тем, что знаю, откуда это исходит. – Джейсон взял бутылку со столика и перенес ее к кровати, после чего уселся на нее лицом к окну. – Ты будешь меня слушать?

– Нет, этого ты мне можешь не рассказывать, – ответила она, отворачиваясь от окна. – Я совершенно точно знаю, откуда это исходит и что означает. Это как шок, вот что это такое.

– Но почему ты так заволновалась, если знала об этом заранее?

– Я знала только результат, а не сам механизм. «Фише», как старинный прием, используется лишь в частных банках Европы. Другие страны его не признают.

Борн пересказал ей слова, услышанные от де Амакура. Он попросту повторил их:

– За этим наблюдают могущественные люди, вот что он сказал.

– Он прав. – Мари взглянула поверх него. – Неужели ты не видишь? Я была уверена, что над твоим счетом установлено постоянное наблюдение. Я предполагала, что кто-то из чиновников был подкуплен, и таким образом информация вышла за пределы банковских операций. Это самое обычное дело. Банки, как и другие предприятия, имеют свои характерные болезни. Но тут имеется существенное отличие. Этот счет в Цюрихе с самого начала был открыт с использованием «фише», как неотъемлемой части его активности. Возможно, это было согласовано с тобой.