— Это серьезно. — Филлис больше не шутила.

— Когда Сол Голден прерывает работу в середине рабочего дня, — сказала Марти, — это значит, что я беспокоюсь.

— Тогда чего ты медлишь? — Филлис положила ладонь на руку подруги. — Почему не едешь домой?

— Если ты не возражаешь, я так и поступлю.

Марти покинула затененный зонтом стол, прошла мимо метрдотеля, обеспокоенного тем, что одна из их лучших клиенток уходит, даже не заказав ленч, и направилась к стоянке, где внимательный Рамон уже выводил ее автомобиль с привилегированного места парковки.

Она погнала машину вверх по Беверли-Крест-драйв, к своему дому. Беря поворот, она заранее нажала кнопку электронного управления замком на воротах, так что когда большой автомобиль подъехал к ним, они уже открылись. Она вбежала в дом, оставив мотор включенным и дверцу распахнутой. Марти нашла Сола в их спальне. Он сидел, полностью одетый, на стуле, лицо у него было пепельно-серого цвета.

— Я звоню врачу, — сказала Марти.

— Не надо, дорогая. — Сол шевельнул рукой. — Я чувствую себя прекрасно. Просто немного устал. Посиди рядом со мной. — Они сели на большую кровать. Сол посмотрел на жену и улыбнулся. — Знаешь, сегодня ты гораздо красивее, чем в день нашей свадьбы.

— А ты еще более привлекательный. — Она улыбнулась и сжала его руку.

— Нет, я просто толстый старик, а не стройный мальчик с густой шевелюрой, за которого ты выходила замуж. — Дыхание Сола как будто стало легче.

— Я предпочитаю мужчину, который сидит рядом со мной, тому мальчику, за которого я выходила, — прошептала Марти. — О, Сол, я так тебя люблю. Я пугаюсь, когда случается подобное.

— Моя дорогая Марти… — Сол потянулся, чтобы поцеловать жену, — …как я тебя люблю. — Затем внезапно он начал задыхаться.

— Что с тобой? Сол! — закричала Марти.

Казалось, что у Сола началось удушье. За несколько секунд его лицо из серого стало красным, постепенно багровея все больше.

Марти вскочила с кровати и бросилась к стоявшему рядом телефону, нажав кнопки срочного вызова слуг. Сол потерял сознание и перестал дышать. Марти, взяв себя в руки, начала делать ему искусственное дыхание. Несколько лет назад, когда у Сола был небольшой удар, она прошла курс обучения по оказанию первой помощи, но в первый раз применяла свои знания на практике. «Вдох-два-три-четыре…» — молча считала она, а ее муж неподвижно лежал на кровати. Затем его тело стали сотрясать судороги.

В дверях появилась служанка. Мексиканская девушка выглядела напуганной.

— Вызови врача! — крикнула Марти. — Шевелись!

Марти начала массаж сердца, чередуя его с искусственным дыханием. Она пыталась вспомнить, чему ее учили на курсах.

— О Боже, помоги мне все сделать правильно. Не дай ему умереть.

Женщина решительно разорвала шелковую рубашку, которую специально заказывала для Сола. Где-то в отдалении, под горой, послышался вой сирен. Марти не замечала, что садовники, дворецкий, несколько горничных, повар и водитель столпились в спальне, беспомощно переглядываясь. Она видела только своего мужа. И лишь когда в комнату вошли врачи и деликатно отвели ее в сторону, она осознала, что, кроме нее, в спальне находится больше десятка человек.

Она крепко сцепила руки, и ее безукоризненные ногти впились в ладони. Марти смотрела и молилась, пока врачи устанавливали оборудование, отдавали приказания и вводили лекарства. Наконец все прекратилось, и один из врачей посмотрел на потрясенную женщину.

— Мне очень жаль, мэм, — сказал он.

— Что значит жаль? — Марти старалась говорить спокойно, но голос с каждым словом становился все выше.

— Он покинул нас, мэм.

Врач подошел к Марти на тот случай, если она упадет в обморок. Но Марти Голден в обморок не упала.

— Кто вы такой, чтобы говорить, что мой муж умер? — спросила она. — Вы не врач. Везите его в медицинский центр.

— Но, мэм…

— Быстро!

Врачи поняли, что спорить с ней бесполезно. Они осторожно погрузили мертвого мужчину на носилки и повезли в медицинский центр Лос-Анджелеса; Марти всю дорогу держала его за руку. Она два часа держала мужа за руку, пока семейному врачу не удалось ввести ей успокаивающее и удалить из комнаты. Во время всех этих событий внешне Марти оставалась очень спокойной. Она не плакала. Пройдет несколько дней, прежде чем она осознает свою потерю настолько, что сможет плакать. Она испытывала только одно чувство — вину. Она винила себя за свою одержимость «Высокой модой», журналом, который стоил жизни ее любимому Солу.

Сол Голден был мертв всего три часа, когда в больничную комнату, где спала миссис Голден, вошел старший юрист «Голден лимитед» Артур Лейвери и разбудил Марти.

— Миссис Голден, — тихо позвал он. — Я знаю, что вам сейчас очень трудно, но есть вещи, о которых нам необходимо поговорить.

Марти поняла. Сол вместе с юристами разработал тщательный план управления своей империей. Нужно было подписать некоторые бумаги и уладить некоторые вопросы, прежде чем завещание будет утверждено и люди из налогового управления накинутся на наследство Голдена. Всего несколько недель назад Сол настоял, чтобы Марти вникла в требуемую процедуру. Он, должно быть, знал, что что-то не так. Он даже пошутил тогда: «Я хотел бы умереть в два часа ночи. Тогда ты, вероятно, сэкономишь пару сотен миллионов долларов».

Она не поняла тогда, что он имел в виду. Но скоро поймет.

— Ваш муж был одним из самых богатых людей в мире, — официальным тоном начал Лейвери. — Вокруг его смерти поднимется огромная шумиха. Поскольку Сол Голден, его жена и его наследники единолично владели «Голден лимитед», то истинные размеры состояния не являются достоянием гласности. Я могу сказать вам, миссис Голден, что размеры состояния, о которых можно говорить публично, составляют приблизительно два миллиарда долларов.

— Я знаю. — Для Марти это не было новостью.

— Поскольку ваш муж умер приблизительно в три часа дня, известие о его смерти просочилось в телеграфные агентства и попадет в одиннадцатичасовые выпуски новостей на Восточном побережье. Я также полагаю, что это известие появится на первых страницах всех утренних газет страны. Наш изначальный план заключался в том, чтобы перевести значительную часть состояния в безымянную корпорацию, которую ваш муж создал десять лет назад на Багамах, но из-за быстрой огласки это сделать невозможно.

— Какое это имеет значение? — спросила Марти. — Насколько богатой мне стоит быть? — Она знала, что даже если ей придется заплатить налог на наследство с суммы в два миллиарда, в Швейцарии и Монако останутся сотни миллионов в валюте, акциях и инвестициях. — Почему бы не заплатить налоги и забыть об этом? Честно говоря, мне все равно.

— Не все так просто, — продолжал Лейвери. — Недавняя покупка «Высокой моды» за наличные оставила в настоящее время американскую дочернюю компанию без обычных резервов в виде наличности. Налоги могут достигнуть отметки в пятьсот миллионов, а это означает, что вам придется расстаться с частью ваших заграничных вложений, чтобы покрыть долг.

Марти знала, что Сол никогда бы не одобрил рассекречивание тщательно упрятанных вложений за границей. Она поняла, что надо делать.

— Продайте «Высокую моду», — сказала она.

— Миссис Голден, прошу понять меня правильно. Никто не собирается заставить вас лишиться такого ценного достояния, как журнал «Высокая мода», чтобы немедленно уплатить налоги. Я уверен, что смогу представить правительству план, который удовлетворит все стороны и в то же время позволит вам сохранить все ваши предприятия. «Голден лимитед» — очень значительная компания, приносящая Соединенным Штатам большой доход, особенно при нынешнем руководстве и владельцах.

— Вы не понимаете, — сказала Марти. — Я хочу продать «Высокую моду». Я все равно продам этот журнал. Это моя вина, что Сол купил «Высокую моду», я думаю, что напряжение, которое он испытал, заключая эту сделку, убило его.