Приказ, который отдал Ли, был предельно прост. Баллисты и цяо–ба сосредоточили огонь на осадной башне. Повредить, а еще лучше сжечь ее означало лишить карликов единственного ощутимого преимущества. Поэтому все свое внимание дзи сосредоточил именно на этом деле.
Первые попадания дали несколько странные результаты. Огненные заряды башенных машин легко втыкались в стены шаткой конструкции, иногда даже явно пробивая их насквозь, вот только пламя, трепетавшее на наконечниках стрел, мгновенно затухало, лизнув смоченные кожи буквально несколько раз. Камни цяо–ба густо сыпались вокруг и порой отскакивали в сторону, задевая башню карликов лишь вскользь, но тоже так и не смогли причинить ей никакого серьезного ущерба.
— Я чувствую, что здесь не обошлось без твоих рыжих знакомых, — раздался над ухом Ли голос Такаты.
— Оборотни?
— Выходка вполне в их духе, не буду удивлена, если так и окажется.
Дзи кликнул Удея и велел передать, чтобы переносили огонь машин на крупные скопления вражеских воинов.
— Если башню они прикрывают своим чародейством, то и не будем зря тратить на нее свои силы, — рассудил Ли.
Тревожные вести пришли, когда громоздкое строение коротышек уже почти придвинулось к стене в районе башни, которую избрал своим наблюдательным пунктом «тайпэн Хань».
— Ворота прорвали, — морщась, доложил Удей. — Уж не знаю как, но дела там паршивые…
— Нужно вести резервы, — дзи быстро прикинул в уме, кого следует отправить.
— Там теперь самое опасное направление атаки, и там точно будут кумицо, — оборвала его рассуждения къёкецуки. — Туда должен идти ты, неспроста они тебя так не любят, да и меч твой считай единственное, что их действительно сейчас остановит.
— Но…
— О башне не беспокойся, мы с Ёми позаботимся. Иди быстрее, пока они не ворвались в город, тогда их уже не остановить.
Никогда прежде Ли не хотелось так сильно не согласиться с ясными и здравыми рассуждениями своего собеседника, но короткий обмен взглядами в этот раз оказался действеннее самого продолжительного спора.
Несколько коней под навесом в одном из дворов держали именно для таких случаев. Запрыгнув в седло, Ли стиснул зубы и помчался по темной улице, сопровождаемый верным тиданем, туда, где уже должны были строиться в ожидании приказов наемники, определенные в основной резерв. За его спиной тяжелый люк осадной башни с грохотом проломил крышу настенной галереи, и солдаты карабакуру с победным кличем бросились в атаку, схватившись с солдатами Ланьчжоу в ближнем бою.
Охристая тень, мелькнувшая среди низкорослых фигур, легко перемахнула широкое пространство улицы и приземлилась на одну из двускатных черепичных крыш, стоявших напротив, домов.
— Далеко собралась? — сухо, без выражения поинтересовалась Таката, уже поджидавшая здесь свою противницу.
— Надо же, — усмехнулась Вестница, чей обсидиановый доспех отливал багровыми всполохами, то ли отражающимися от блестящей поверхности, то ли проступающими откуда–то из глубины. — Выходит, он не только ушел от паучихи, но еще и прихватил цепь, на которой сидели ее слуги.
— Даже и не подумаю объяснять тебе что–либо, — ответила къёкецуки, вытаскивая из ножен в дополнение к отточенному даканю еще и свой короткий клинок.
— Жаль, — старинные кинжалы с затейливым орнаментом описали замысловатые пируэты. — А я так надеялась на проникновенную беседу и личную встречу с твоим новым хозяином.
— Сначала придется меня убить, а это весьма не просто с учетом того, что я уже мертва.
— Это будет совсем не так сложно, как ты думаешь, клыкастая.
— Посмотрим, рыжий комок меха.
Два размытых пятна, иссиня–черное и пламенно–багровое, резко метнулись навстречу друг другу, высекая целые фонтаны блестящих серебряных искр.
Отчаянные схватки кипели уже не только на стене, но и во дворах ближайших домов, и на мощеных улицах примыкающего квартала. И хотя карлики теснили людей, ни о каком отступлении или бегстве не было даже и речи. Защитники башен отбивались от всех попыток проникнуть внутрь их «цитаделей», превратившихся в небольшие отдельные крепости, и продолжали вести огонь из баллист по карликам, скопившимся под стенами. Лучники стреляли из узких подворотен, с крыш домов и устроившись на заборах, пока ополченцы отпихивались копьями от наседающего врага и тут же огрызались стремительными контратаками, едва те давали хоть малейшую слабину. Команды метательных машин и простые рабочие из числа горожан и крестьян, без всяких доспехов и оружия, дрались с карабакуру простыми камнями и палками, пуская в ход ножи и кистени, там где успевали их хотя бы достать. Свежие подкрепления уже спешили из центральных районов и по улицам, ведущим к восточной стене.
А потом квартал просто накрыло шквалом приветственных криков. По деревянной галерее на виду у всех шел командир Ногай. Как тяжелый военный корабль с бронированным таранным килем он буквально сметал всех, кто оказывался у него на пути. Старый меч, покрытый царапинами и зазубринами, вращался бешеной мельницей и рассекал врагов, не давая им ни единого шанса. Рубя головы и руки, ломая ребра и суставы, раздавая увесистые пинки и умопомрачительные проклятья, начальник городской стражи прокладывал себе путь к осадной башне противника, не останавливаясь ни на мгновение.
Группа солдат за его спиной тащила большую пузатую бочку, резво отмахиваясь от карликов, продолжавших лезть на стену и пытавшихся наброситься на них. Но всего за несколько шагов до назначенной цели им все–таки пришлось остановиться, потому что с этим соперником так быстро не смог бы справиться даже такой матерый мечник, как их командир.
Привычно смахнув с лица ладонью капли пота, Ногай исподлобья посмотрел вперед и пробормотал самое грязное из известных ему ругательств, а знал он их весьма и весьма немало. Начальник гарнизона вынужден был отдать должное кумицо, они сумели ударить туда, где стальная броня уже не могла его прикрывать. Он всегда испытывал слабость к высоким женщинам, а уж если они были еще и столь красивы, то надолго поселялись в его снах и фантазиях.
Оборотень была выше Ногая почти на целую голову, а ее мощное крепкое тело скрывалось под тонкой пластинчатой броней, выточенной из темного обсидиана. Сложно представить себе более неподходящий материал для доспехов, чем вулканическое стекло, но командир стражи почему–то не сомневался, что это защитное облачение легко выдержит большинство его атак. Белые волосы кумицо отливали платиной, а глаза причудливой формы светились изнутри изумрудными искрами. Лезвие тонкого обоюдоострого меча в руках у девушки мерцало легким лунным сиянием, в глубине которого словно извивалось какое–то живое существо.
Выругавшись еще раз, Ногай ринулся в атаку, не давая своей противнице даже малейшей возможности заговорить. Весь его опыт, все хитрые приемы и финты, освоенные за десятилетия войн и сражений, вся ярость и сила, накопленная с годами, все это в одночасье обрушилось на кумицо. И разбилось в бессильном порыве.
Тонкий клинок порхал вокруг, отклоняя и уводя в стороны тяжелый меч Ногая так, будто бы тот был пустой бамбуковой жердью. Обманные движения не смущали оборотня ни на мгновение, двойные и тройные удары разбивались о безупречную «веерную» защиту. С огромным трудом начальник городской стражи вынужден был сделать первый шаг назад, уходя от замысловатой контратаки, а затем еще один и еще.
Весь остальной мир для этих двоих померк и ушел куда–то за грань реальности. Для них существовали сейчас лишь только они сами и два клинка ведущих невероятно сложный и опасный танец. Никто из них не видел кипящего вокруг сражения, солдат за спиной у Ногая, продолжавших отбиваться от карабакуру, воинов дзито О–шэя стремительно теснящих карликов с городских улиц, и даже пожара, охватившего одну из башен.
В какой–то момент их мечи впервые встретились, столкнувшись в полную силу на прямом схождении. Яркая вспышка разломила старый клинок на две неравные части. Делая шаг вперед, командир Ногай извернулся, пропуская сияющее лезвие вдоль левого бока под своею рукой, и ею же схватил противницу за правое плечо. Он рванул ее к себе со всей силой, как можно крепче прижимаясь к самому прекрасному созданию, которое видел в своей жизни, и ударил обломком лезвия, оставшимся над эфесом, прямо под платиновую челку, навсегда погасив изумрудные искры.
