— А вот на это я так просто не дам вам пойти, — тихо, но твердо сообщил императорский чиновник. — Эти запасы предназначены, прежде всего, для армии, которая может быть отправлена в район Ланьчжоу в любой момент. Для того чтобы усмирить карабакуру, вам придется ограничиться уже имеющимися у вас средствами, тайпэн Хань.

— Это можно обсудить чуть позже, — примирительно произнес дзито. — Но тайпэн, в самом деле, высказал несколько здравых и новых идей, которые думаю, всем нам нужно будет обдумать, прежде чем продолжить это обсуждение.

Ли удовлетворенно расслабился, чуть опустив плечи, и вновь поймал на себе взгляд карих глаз. Только теперь в них помимо прочего было еще и восхищение, от которого сознание дзи затянуло блаженным туманом.

Дальнейший ужин прошел как–то скомкано и молчаливо. Не было никаких разговоров об императорском дворе и столичных новостях, которых так боялся Ли, а о местных делах никто больше не рисковал заговаривать. Только Ногай несколько раз порывался завязать беседу об активном противодействии карликам, но всякий раз натыкался на глухую стену уклончивых ответов. Ли решил, пока что не рисковать, акцентируя на себе явное недовольство купцов и Кана, так что тоже не стал поддерживать начальника гарнизона в открытую. Хотя Ногаю, похоже, просто–напросто доставлял удовольствие сам процесс «поднимания неприятных тем».

Попечители торговых домов и распорядитель поспешно распрощались и покинули трапезную сразу после последней перемены блюд. Ли не мог точно предположить, куда они так спешили, но судя по пристальному взгляду, которым провожал ушедших дзито О–шэй, концовка вечера шла, совсем не так, как планировалось. Определить позицию градоправителя (и его супруги, что могло быть еще важнее) дзи тоже пока не смог. Оставалось надеяться, что дзито не станет препятствовать начинаниям Ли из чистого упрямства, если увидит в них объективную выгоду.

Нэйке и Каори, так почти и не проронившие за весь вечер ни одного слова, покинули мужчин, когда на дворе уже вовсю сияли звезды. Оставшиеся переместились в сад в небольшую беседку, где их уже дожидался ароматный чай и сладости из тростникового сахара. Отослав слугу, Тонг О–шэй сам разлил горячий напиток по чашкам, а затем, взяв свою пиалу, откинулся на расшитые подушки.

— Теперь, можно поговорить всерьез? — с усмешкой поинтересовался Ногай, прислонившийся спиной к одной из трех опорных балок.

— Можно, — кивнул дзито. — Тайпэн Хань, в ваших словах есть рациональное зерно, но прежде, чем я соглашусь на что–либо, мне нужно быть уверенным в ваших мотивах.

— Я лишь желаю блага Империи, — в этот момент Ли не хотел врать, и потому не стал ссылаться на слово и честь тайпэна. — Я просто хочу помочь людям в вашей провинции.

Дзито сделал небольшой глоток и посмотрел на командира городской стражи. Тот, не задумываясь, кивнул в ответ, и О–шэй тяжело вздохнул.

— Действовать надо начинать сразу, завтра же с утра, чтобы никто не успел опомниться.

— Да, при полном гарнизоне здесь можно разместить до полутысячи солдат, а если потесниться, то и больше влезет.

Узкий каменный двор, зажатый между двух вытянутых казарм, упирался в массивное двухэтажное строение из бутового камня, совмещавшее в себе столовую, оружейное хранилище, штаб городского ополчения и жилые помещения офицеров. Как выяснилось, кроме начальника стражи в Ланьчжоу было еще четыре командира рангом поменьше, в подчинении у которых в среднем было по сотне воинов. Ополченцы, чье число не превышало трехсот копий, квартировали у себя по домам, а десятниками над ними состояли квартальные старосты.

Как и предполагал Ли, собрать и вооружить большее число людей мешали скудные запасы гарнизона, предназначенные разве что для быстрого подавления локального мятежа в отдельной провинции, но никак не для крупномасштабной партизанской войны с карабакуру.

Ногай, сопровождавший дзи повсюду с самого утра, без лишних слов прекрасно понимал, о чем думает его молодой гость. Образ командующего гарнизоном, облаченного в тяжелые кольчужные доспехи, казался сегодня еще более ярким и цельным, чем прошлым вечером. Несмотря на регулярную чистку, его байдана, доходившая до колен, и латные рукавицы до локтя потемнели от времени, и как шрам на лице их хозяина, ярко выделялись полосы свежей сковки в тех местах, где когда–то стальные кольца рассекали тиданьские сабли и ракуртские ятаганы.

— Эту казарму, — Ногай махнул левой рукой, — занимает охрана складов. Их около семи десятков, и по–хорошему от этих ребят имеет смысл избавиться. У них и в арсенале достаточно места для размещения полусотни бойцов, а нам они будут только мешать.

— Возможно, как раз не будут, — задумчиво протянул Ли и, развернувшись, направился к невысоким воротам, втиснутым между деревянных стен строений с противоположной стороны от штаба.

Эти ворота были внутренними. За ними, скрытый от остального города обтесанным частоколом, располагался еще один круг, а точнее квадрат вспомогательных построек гарнизона, включавший в себя несколько открытых кузниц, конюшню, стрельбище, длинное бревенчатое здание бани, а также уже не раз упомянутые сегодня императорские военные склады и каменную пристройку шун–я.

— Если все пройдет как надо, то стража распорядителя отнюдь не будет нам мешать, — добавил Ли уже в воротах, обращаясь к Ногаю, грузно шагавшему рядом. — Все выйдет даже наоборот.

— С солдатами–то ясно, а вот что делать с крестьянами из провинции? Конечно, часть можно разместить в постоялых дворах, наплевав на протесты хозяев. Но даже если очень постараться, мы сможем впустить в Ланьчжоу еще шесть–семь тысяч беженцев.

— А нужно не меньше десяти, даже с учетом тех, кто уже принят.

— И их всех надо будет кормить до весны, а если вы хотите отрядить мужскую часть на работы в полях, то одной рисовой каши им будет мало. Нет, можно и сэкономить, но на их труде это отразиться не лучшим образом.

— Посмотрим, смогут ли нам помочь в этом вопросе в месте нашего следующего визита.

Муж и жена О–шэй завтракали на веранде, выходящей в сад, когда после громкой перепалки со слугами и непродолжительного шума, из–за перегородки к ним буквально ворвался Мун Гжень. Вид у купца был весьма всклокоченный, а лицо раскраснелось от гнева и ярости.

— Ты что же себе позволяешь, Тонг?! Ты забыл, за счет чего существует твой городишко?! Или возомнил себя здесь главным?! Если будет надо, то мы быстро прищемим тебе твой змеиный хвост! Уж поверь, при императорском дворе меня выслушают куда охотнее, чем тебя! Если и не перед Нефритовым троном, то на женской половине Дворца уж точно!

Дзито, не повернувший даже головы в сторону рассерженного Гженя, флегматично взял со стола чашку с чаем и принялся неторопливо пить. Глаза торговца налились кровью, но прежде чем он успел выпалить очередную тираду, его оборвал серебряный перезвон Нэйке О–шэй.

— Бросаться такими словами в адрес императорского служащего, удостоенного чести управлять городом, лежащим на Степном Шляхе. Для этого надо быть или полным глупцом, или очень наглым храбрецом. В любом случае, мне кажется, ни один из таких людей не может адекватно представлять свой торговый дом в текущей ситуации, и наш долг, как верных поданных Нефритового трона, избавить этого несчастного от того непосильного бремени, которое взвалилось на его плечи. Если он, конечно, имел ввиду то, что мы услышали, — пока жена дзито говорила, цвет лица Гженя стремительно менялся от багрового к мертвецки белому и обратно.

— Такой власти у тебя нет, — почти по–змеиному прошипел торговец, по–прежнему обращаясь к каменно спокойному Тонгу. — Ты давно хотел наступить нам на горло, и сейчас лишь пользуешься моментом, но мы так просто этого не оставим. И не надейся, что сможешь прикрыться властью и словами этого мальчишки–тайпэна!