— Это не считая тайпэнов, которые продолжат прибывать с юга, — напомнил Джамуха.

— В этой ситуации, они уже могут нам и не понадобиться, — Сумиёси задумчиво оглядел собравшихся и пояснил свою мысль. — Хань проявил себя лучше, чем мы рассчитывали. На доске нашего небольшого каргёцу он из временного «пешца», брошенного собственным телом на затыкание пробоины, стремительно перерос в полноценного «императорского демона». Но увеличение количества тайпэнов в регионе может сыграть с нами обратную шутку. Потомку рода Юэ будет сложно по–прежнему удержать всю власть в своих руках, а склок между полководцами, статус которых будет, по сути, равнозначен, нам там совсем не нужно. Те войска, что будут отправлены в Ланьчжоу, напрямую не будут подчиняться тайпэнто Мори, что я вижу, безусловно, положительным моментом. Это не вызовет его особой радости и, возможно, военный советник нашего любимого Императора решит начать вставлять палки в колеса этой «телеги». Думаю, ему стоит подкинуть «подарок». Например, в связи с полученными известиями, о которых после нашей встречи будет доложено Избраннику Неба, я могу смягчить свою позицию относительно необходимости направления в западные земли тайпэнов и их личных отрядов, буде они изъявят такое желание. Положение на границе с Юнь всегда так нестабильно, что, возможно, некоторых особо ретивых вояк стоит попридержать на прежних местах, да и ослаблять боевой дух армии тоже не следует.

Улыбка мелькнула даже на лице у безразличного К»си. Джэнг про себя в очередной раз восхитился способности Тэна как в старой поговорке тэккэй — «отдать сегодня за дорого то, от чего необходимо срочно избавиться завтра».

— После доклада Нефритовому трону жду вас здесь же, чтобы обсудить другие вопросы.

Три головы синхронно склонились в знак покорности и уважения.

Привалившись спиной к серой кирпичной стене, из трещин которой торчали пучки омертвелой травы, Ли невольно вспомнил, когда ему было так тяжело в последний раз. Оказалось, что не так уж и давно, добравшись до ворот Ланьчжоу, в тот поворотный момент своей жизни, дзи чувствовал себя примерно также.

Бежать дальше уже просто не хотелось, а остатки старой деревни подходили как место последнего боя ничуть не хуже любого другого. В древних домах давно не было оконных ставен, а крыши провалились внутрь, но все же прятаться от низкорослых лучников здесь было сподручнее, чем в голой степи.

Оглянувшись на давно нетореный кусок дороги, выходившей из поселения и окончательно обрывавшейся через сотню шагов, Ли приготовился ждать.

Приближенные нервно переминались с ноги на ногу у него за спиной, а Гупте лишь все сильнее сжимал зубами нижнюю губу, пока все–таки не прокусил ее до крови.

— Проклятое место, — решился, наконец, один из соратников.

Каменные короба, оставшиеся от человеческих домов, выстроившихся одной единственной улицей, были видны отсюда как на ладони. А жертва, которую они преследовали так долго и упорно, была уже там.

— Предки всегда говорили, идти в логово к холодным — умереть глупым.

Гупте захотелось вколотить эти слова обратно в глотку сказавшему. Но тот был прав, и командир карабакуру действительно не готов был идти на такой риск. И все–таки, возвращаться к Шархэ с позором, признать прямо сейчас перед своими воинами бессилие и слабость… Новая мысль неожиданно заставила Гупте широко улыбнуться, и даже боль в губе не помешала этому.

— Значит, длинноногий умрет глупым.

Командир обернулся к приближенным, увидев на их лицах недоумение.

— Сюда ведь и гнали. Так?! — добавил Гупте с нажимом.

— Так, — кивнул самый сообразительный. — Сам голову в силок сунул.

— Как и рассчитывали, — подтвердил вождь. — Всем запомнить! А узнаю, что кто опять в обход меня с людьми Шархэ говорил, самолично языки вырву. Это тоже запомнить. Всем. Отдых до вечера и в обратный путь. Сначала до условленного места встречи со второй группой, что нагот у дороги делала и тела собирала, а затем к ставке. С победой и с радостной вестью.

Долгое ожидание обернулось ничем. Когда усталость навалилась с новой силой, Ли уже не мог сопротивляться. Опустившись на землю, он просто сидел, стараясь хотя бы не заснуть, чтобы встретить смерть с открытыми глазами.

Тихие шаги раздались совсем с другой стороны. Чуть повернув голову, дзи едва не рассмеялся. Галлюцинаций у него никогда прежде не было.

Невысокий пожилой человек с обритой наголо головой с почтительным интересом и удивлением рассматривал Ли. Одежда «видения» была простой и неброской, такую обычно носили не слишком богатые крестьяне, вот только потрепанная шелковая лента красного цвета, которой был оторочен высокий воротник куртки, выдавала в незнакомце босана, духовного искателя Истины.

— Похоже, молодой человек, у вас неприятности.

— Если вы не призрак, то лучше уходите отсюда, — Ли слишком обессилил, чтобы удивляться и дальше. — За мной гонятся карабакуру, и вас они точно не пощадят, если застанут вдруг здесь.

— Не беспокойтесь, малый народец не ходит вблизи этой деревни. Они считают, что это место проклято, — улыбнулся монах. — А люди о нем просто не знают. Чудесное убежище для того, кто ищет покоя, не правда ли?

Дзи неуверенно кивнул, пытаясь до конца осмыслить сказанное, преодолев тягучую пустоту, охватившую разум.

— Похоже, вам не помешает здоровый сон и кружка хорошего чая.

Босан приблизился к Ли и помог ему подняться, сразу же перекинув руку «тайпэна» себе через плечо.

— Идемте, молодой человек. Хуже уже все равно не будет. Меня, кстати, зовут Лао.

— Хань, — с губ едва не сорвалось «Ли», но самоконтроль, выработавшийся за эти два месяца, сработал сам по себе. — Сяо Хань из рода Юэ.

— Далеко же, смотрю, забросило Юэ от южной границы, — усмехнулся монах и повел дзи по остаткам мостовой в глубину разрушенной деревни.

Низкий земляной потолок нависал над деревянной лежанкой, визуально придавливая своей монолитной массой человека, неподготовленного к долгому пребыванию в узких подвальных помещениях. В остальном укрытие, где проживал босан Лао, было вполне приемлемым. Несколько комнат под развалинами крупного дома были сухими, чистыми и хорошо проветривались через небольшие наклонные отверстия в стенах, которые, по словам монаха, он сам соорудил при помощи пустых бамбуковых палок. Гостя босан разместил как раз под одной из ивовых решеток, чтобы спертый воздух не мешал Ли приходить в себя и набираться сил. Решетки предназначались для защиты от полевых мышей, могущих забраться в удобную нору, а в случае дождя каждый «воздуховод» снаружи можно было закрыть удобной каменной пробкой.

Запасы отшельника были ожидаемо скудны, так что угостить дзи ни чем другим, кроме терпкого чая, черных сухарей и проросшего овса, Лао не мог, но тот был благодарен ему и за это. Но еще больше Ли был рад возможности проспать столько, сколько ему захочется, возможно, в первый раз в своей жизни. Жар лихорадки и жестокая простуда настигли его уже намного позже.

Под землей сложно было уловить течение времени, а Лао, похоже, вообще никак не зависел от смены дня и ночи, проводя большую часть своего бодрствования в уединенной комнате для медитаций или выбираясь наверх, чтобы на часы погрузиться в неподвижное созерцание Вселенной.

Когда его состояние стало получше, Ли, постепенно освоившись, уже сам стал ходить в кладовую, когда хотел пить, и без посторонней помощи менял травяной компресс, который босан еще в первый же день наложил дзи на шею. Царапина, оставленная кинжалом кумицо, несмотря на кажущуюся ничтожность, быстро начала гноиться, а место вокруг раны болезненно воспалилось. Познания Лао в травах и лекарском искусстве были не велики, так что рассказ Ли о встрече с оборотнем значительно увеличил его опасения — простым оружием, согласно преданиям, кумицо не пользовались. И именно это монах считал причиной внезапной болезни.