— А сейчас не пугайся, — сказала Донна, проводя Кейт в кухню и показывая на убогие темно-коричневые шкафчики. — Никак не могу заставить муниципалитет заменить их, и еще надо починить заднюю дверь. А в целом… что ж, я считаю, здесь не так плохо.

— Ты замечательно все обустроила, Донна. — Стол был чисто вытерт, плита блестела.

— Спасибо. Я все собираюсь заглянуть в твой магазин. Конечно, не за покупками. Слишком нищая для этого. Просто хочу подсмотреть какие-нибудь идеи. Но сейчас у меня совсем нет сил.

— А как ты себя чувствуешь?

— Ну, больше не тошнит, и это уже хорошо. Чай, кофе?

— То же, что и ты.

— Тогда чай?

— Ага. Спасибо.

Кейт подумала, что их литературный кружок мог бы собираться и у Донны, но потом вспомнила слова Донны о том, что обычно до восьми-девяти вечера домом правили Джейк и Райан.

— Здесь тихо и спокойно, но только пока мальчики в школе и в садике, — сказала Донна, словно прочитав мысли Кейт. — Конечно, все изменится с появлением третьего.

— Ты окончательно решила оставить ребенка?

— Да.

— Ты сказала…

— Ублюдку Кершоу? Нет. Я пока обдумываю, как это сделать.

— А родителям?

— Пока нет. Хотя скоро они и сами догадаются, — Донна натянула мешковатый свитер на живот, чтобы показать, что ее беременность уже стала проявляться. «Бедная девочка, — думала Кейт, — вынуждена проходить через все это в третий раз, а ей так хочется учиться». Сама Кейт едва справилась с одним ребенком и карьерой, и то с помощью друзей и отца, в течение многих лет оплачивавшего няню для Чарли. Кейт догадывалась, что возможности Донны были более ограничены, и ей внезапно захотелось сесть на поезд до Лондона и самой прижать к стенке этого Росса Кершоу.

Донна заварила чай и принесла в гостиную поднос с чашками, блюдцами и всем остальным.

— Угощайся, это имбирное печенье.

— Спасибо.

Кейт было ужасно любопытно, как Донна встретилась с Россом. Такое невероятное знакомство. Была ли вовлечена в это Зоуи?

— Гм… надеюсь, ты не обидишься, если я спрошу у тебя кое-что? — сказала она.

— Да?

— Как ты познакомилась с Россом Кершоу?

Донна был готова к такому вопросу:

— Ну, это было в ноябре. Я ездила в Лондон, чтобы встретиться с подружкой. Мы сидели в кафе, а он подошел, заговорил с нами и взял мой номер телефона.

— А понятно.

— И через несколько дней позвонил. Хотел, чтобы мы встретились. Он, конечно, староват, но все равно мне было приятно.

— Да, он красавец.

— Он на год старше моего папы.

— Ничего себе!

— Только мой папа — хороший человек. — Донна нагнулась и вытащила из-под дивана обувную коробку, в которой лежало четыре фотографии. — Вот, взгляни, — сказала Донна, протягивая фотокарточки Кейт. — Это сразу после того, как он ударил меня. В субботу я выглядела еще хуже.

— Боже мой, Донна, это же бандит какой-то! А ты, бедняжка, как тебе было плохо! Но только представь, что будет, если все это выйдет наружу.

Донна ухмыльнулась и вынула из коробки свой старый дневник:

— Это легко можно устроить.

Но потом выражение ее лица изменилось:

— Только я не уверена, что хочу этого. Ведь надо думать и о ребенке. И о моих мальчиках, и о папе с мамой. Все это как-то…

— Что это? Это его книга? — Кейт случайно посмотрела на книжную полку, и в глаза ей бросились кроваво-красные буквы «Росс Кершоу». — Можно взглянуть?

— Конечно. Только не советую. Даже я понимаю, что это полная чушь.

Кейт нахмурилась и взяла книгу с полки.

— Что значит «даже я»? Ты недооцениваешь себя, Донна. Фу, какая неприятная обложка.

Она пролистнула несколько страниц и прочитала наугад один абзац.

— Какой ужас, — сказала она, смеясь. — Ты только послушай: «Натали умоляюще смотрела на него через стол. Ее длинные каштановые волосы волной ниспадали по плечам на ее упругие груди. «Расс, прошу тебя, не уходи. Ни один мужчина не удовлетворял меня так хорошо и так часто, как ты. Ты лучше всех, Расс. Если ты оставишь меня…» — О господи, Донна, как можно было написать такое! — «… мне будет так больно, как будто мое сердце пропустили через вот эту мясорубку»».

— Я же говорила.

Дальше Кейт читать не смогла, потому что от смеха у нее заболел живот.

— Ты не дашь ее мне на время?

— Бери. Я все равно собиралась отдать ее маме для следующей благотворительной распродажи.

— Нет-нет, не отдавай. Это же классика.

— Классика? Вроде «Джен Эйр»?

Студенты Гидеона на этой неделе занимались самостоятельно, поэтому он мог спокойно сидеть на кровати Бронуин и завтракать, роняя крошки на кружевную простыню.

— Тобиас Смоллетт — замечательный сатирик, — говорил он. — Но его очень критиковали за грубость. — Гидеон кивнул, соглашаясь со своими словами, и захрустел тостом.

Бронуин накинула шаль, потому что на кровати ей досталось место со стороны окна. Завтракала же она очень редко.

— Я его никогда не читала.

— Ну, разумеется, это не самый популярный писатель. Я бы рекомендовал тебе начать с «Приключений Перигрина Пикля». У меня есть эта книга, хочешь, я дам тебе почитать?

Бронуин не очень интересовалась политической сатирой середины восемнадцатого века, но тем не менее сказала: «Да, спасибо», а сама тем временем решала, стоит ли убрать с подушки кусочек мармелада или лучше не привлекать к этому внимания?

— Считается, что он сильно повлиял на Диккенса. А Скотт прямо признавал влияние Смоллетта на свое творчество.

— Неужели? — Лучше оставить как есть. Просто потом надо будет отнести все белье в прачечную. — Я сейчас читаю Аниту Шрив.

— Кого?

— Это современная писательница.

— А-а. — Гидеон принялся за второй тост. — Конечно, ему очень мешала его неуживчивость. Он легко выходил из себя.

— Да? — Бронуин обеспокоенно посмотрела на часы. Она уже позвонила в библиотеку и сказала, что с утра идет к врачу, но задерживаться еще дольше было нельзя. — Что ж, — сказала она Гидеону, пытаясь вылезти из-под одеяла и при этом не потревожить его тарелку, — мне пора идти. По понедельникам у нас обычно много работы, потому что за выходные все дочитывают взятые книги. А еще приходят одинокие пенсионеры, которым с пятницы не с кем было словом перемолвиться.

— Однажды он так взъелся на какого-то адмирала, что его посадили в тюрьму за клевету.

— Надо же.

Пожалуй, лучше будет просто сползти с края кровати. «Вот так», — подумала Бронуин, коснувшись ногами пола. Она повернулась, чтобы посмотреть на своего любовника, и по ее телу пробежал легкий трепет.

Он улыбнулся ей в ответ и протянул пустую тарелку:

— А можно еще?

Росс Кершоу сидел в поезде, подъезжающем к Оксфорду. Он постарался максимально замаскировать свою внешность: поглубже натянул кепку и надел темные очки, несмотря на серый сырой день. Предполагалось, что Причард сам приедет в Лондон для подготовки к заседанию Оксфордского дискуссионного клуба, но, выходя из Бодлианской библиотеки, он так не вовремя споткнулся и подвернул ногу.

Проблема заключалась в том, что в Оксфорде жило слишком много женщин, с которыми Росс предпочел бы не встречаться. Ну хорошо, всего две женщины, но и этого было достаточно. Хотя нет — целых три, если считать и ту крошку-аспирантку, с которой он переспал в свой предпоследний приезд сюда. Она до сих пор время от времени присылала ему сообщения по электронной почте, но он не отвечал, решив избегать общения с девушкой, друг которой состоял в сборной Англии по гребле.

Памятуя о том, что Зоуи часто пользовалась электричками, Росс поднял воротник, быстро сел в такси, чтобы доехать до Бэнбери-роуд. Пару недель назад он обещал поучаствовать в заседании этого дурацкого дискуссионного клуба и теперь жалел об этом. Однако надо признать, что пламенная речь против наркотиков будет полезна для его репутации. Особенно в глазах премьер-министра. В парламенте появились слухи о предстоящих перестановках. Если и на этот раз он не получит портфель министра, то на следующих выборах можно вовсе не баллотироваться. Проще сразу вернуться к идее искусственного разведения лосося.