Гейл упрекала себя за его смерть. Она не помнила ссор и того внутреннего противостояния, в котором они с Биллом жили все эти месяцы. Там, в госпитале, навсегда оставался английский офицер, умерший от ран.

По дороге в замок девушка не проронила ни слова. Джойс крепко сжимала ее руку и с сочувствием смотрела на нее. А Гейл снова и снова возвращалась в своих воспоминаниях к Биллу. Она видела его сегодня утром. Хорошо, что они не поругались перед его уходом. Он наклонился над нею в кровати и поцеловал в голову. Нежно, с любовью, а затем сказал, что не вернется раньше полудня. Билл говорил, что они с Питерсом собирались на зенитную площадку за мостом. По крайней мере, утешала себя Гейл, муж провел несколько последних часов своей жизни с молодым человеком, который ему был приятен, и занимался работой, которая давала ему удовлетворение.

Просто невозможно было представить, что улыбающийся, белозубый Билл никогда больше не вернется в Лох-Касл. Теперь, после его смерти, все чувства вдруг притупились, и Гейл помнила лишь о том, каким Билл был веселым, добрым. Ее память отчетливо воспроизводила день их свадьбы в мельчайших подробностях, те счастливые недели, которые они вместе пережили в Кингстоне.

У входа в замок Гейл встретилась миссис Ногтон. Ее враждебность и подозрительность исчезли без следа. Эта женщина, как и все остальные, знавшие Билла, хотели думать о нем и его вдове только хорошее.

Она протянула навстречу девушке обе руки и изобразила сочувствие на своем лице. Позже, пересказывая эту сцену своему мужу, миссис Ногтон патетически заметила, что бедняжка Гейл выглядела «ужасно».

— О, моя дорогая… — начала жена майора.

Сочувствие бывшего врага явилось последней каплей, и Гейл, уже больше не стараясь сдерживаться, горько разрыдалась. Миссис Ногтон и Джойс повели ее наверх.

В последующие несколько дней Гейл старалась не допускать даже и мысли о Яне. Она даже не написала ему, чтобы сообщить о смерти Билла. Просто не могла. С ее точки зрения это было бы неправильно. Позже она свяжется с ним. Где-то в самой глубине своего сердца девушка чувствовала, что придет день и она станет самой счастливой на свете.

Но сейчас необходимо сделать все, что требуется от вдовы, оплакивающей смерть мужа.

Когда она плакала, эти слезы были искренние. Гейл жалела Билла и его мать. Ее собственные родители решили приехать на север и поддержать дочь. Но миссис Кардью была настолько потрясена, что ей пришлось обратиться за помощью к врачу и остаться дома на попечении медицинской сестры. Впрочем, гордость от сознания того, что сын погиб геройской смертью, помогла пережить ей это горе. Она написала несколько патетических писем Гейл, где говорила, что всегда знала о высоком предназначении своего сына и что он был хорошим солдатом. Старая женщина пришла в страшное волнение, когда увидела фотографию Билла и большую статью о нем во всех газетах на центральной полосе.

Гейл старалась держать себя в руках, когда отправилась на похороны мужа, но это оказалось совсем непросто. Приглушенный бой барабанов и торжественный, напряженно печальный звук трубы разрывали ей сердце. Отец и мать под руки увели свою дочь. Десятки сочувствующих глаз проводили хрупкую, ссутулившуюся фигурку в черном. Такая молодая и печальная вдова!

Но в то же время Гейл представила себе, как Билл бы гордился такими пышными похоронами. Он был центром внимания такого огромного количества людей!

Пришло и прошло Рождество. Это было очень странное Рождество. Слишком большие перемены произошли в ее жизни. Слишком неожиданно она стала вдовой.

Гейл провела праздник вместе со своей семьей в Кингстоне. Приехали и Крис, и Перчинка. Они не могли нарадоваться тому, что их обожаемая сестра снова с ними. Все шло своим чередом. И Гейл воспринимала теперь свое замужество просто как странный поворот в своей судьбе. Ей казалось, что за эти месяцы рядом с Биллом она превратилась в кого-то другого, какое-то нервное, испуганное существо. Какая ошибка!

Но теперь эта интерлюдия со всеми страданиями и разочарованиями позади. Она чувствовала странное спокойствие, даже умиротворение. Вероятно, думала девушка, Билл не хотел, чтобы она оплакивала его слишком долго. Гейл ходила в одежде темных тонов, но не в черной. Сейчас шла война, и никто не имел права выставлять напоказ свои собственные страдания. Особенно в ее случае, посчитала девушка, это было бы лицемерием. Оказавшись в Кингстоне в кругу своей семьи, она ощутила себя свободной и почувствовала, что еще сможет стать счастливой.

Она написала Яну и получила от него ответ. Но не сразу — письмо шло очень долго. Он почти ничего не сообщил о себе, рассказал только о том, что жизнь в гарнизоне оказалась достаточно комфортной.

Его письмо не было любовным посланием. Только соболезнование Гейл и старой миссис Кардью, но чувствовалось, что Ян потрясен.

Он проявил необыкновенный такт, понимание, деликатность. Ни намека на их связь или упоминания о своем личном отношении к смерти Билла. И ей было достаточно слов Яна, что он «отныне и всегда» в ее распоряжении. А ему хватило признания Гейл, что она не переставала думать о нем.

Они оба с молчаливого согласия друг друга решили ждать того часа, когда открыто можно будет сказать друг другу, что они на самом деле чувствовали. И они оба знали, что впереди их ждет счастье.

Девушке казалось, что их любовь прячется сейчас где-то в тайном месте и ждет своего часа, когда можно выйти на свет. Это тревожное чувство напоминало нераспустившийся бутон, который однажды превратится в великолепный цветок.

В семье Патнеров никто не говорил о Билле. Только однажды Крис упомянул его имя, сидя перед затухающим огнем камина.

— Послушай, Гейл, старик Билл умер вот так… Потихоньку погас и все.

Она посмотрела на угли и кивнула:

— Да…

— Он умер вполне прилично. Выполняя свой долг и все такое, — сказал мальчик.

Девушка поняла, что ее младший брат хочет отдать долг человеку, которого не любил и не уважал при жизни. Она тоже старалась сделать то же самое, поэтому не забывала навещать мать Билла.

— Что ты будешь делать, Гейл, — спросил ее Крис, — когда мы с Перчинкой вернемся в школу?

— Пойду работать в госпиталь.

— Послушай, Рыбья Мордочка, тот парень, который пишет тебе из Франции, твой дружок?

Девушка покраснела до корней волос, ее сердце забилось быстрее.

— Это мой самый большой друг. Ты встретишься с ним, когда он в следующий раз приедет в отпуск.

Этого дня она ждала больше всего на свете. Она встретит его, сможет с ним разговаривать, быть рядом и знать, что больше между ними нет никаких барьеров.

Они стали чаще обмениваться письмами. Само собой разумелось, что, когда Ян приедет в отпуск, Гейл его встретит и они будут встречаться столько, сколько им захочется.

Ян писал ей, что им необходимо о многом поговорить, что он все время чувствует ее присутствие, что он хочет, чтобы она была рядом с ним всегда.

Она отвечала, что всегда будет рядом с ним. Гейл пыталась забыть те годы, которые пролегли между ними. Как хорошо было бы, если бы они могли начать все снова с тех самых пор, как познакомились во Франции. Но девушка никогда ни о чем не жалела. Что проку в том, нужно смотреть всегда вперед и не застревать в прошлом. Надо стараться быть философом. «Следует помнить лишь счастье, а не боль».

В начале февраля она снова получила от Яна письмо, где он сообщал, что скоро у него будет отпуск, и спрашивал Гейл, не могла ли она приехать в Париж. Ян также предлагал ей рассказать обо всем родителям, и если она захочет, то взять с собой во Францию мать. Еще он говорил ей о том, что придет время, и в Шотландию они поедут вместе. Теперь Гейл предстояло войти в Лох-Касл его женой. В самом конце Ян написал, что любит ее и всегда будет любить до самого последнего дня своей жизни.

Его письмо очень взволновало девушку, и она снова ощутила, как сильно любит Яна. И Гейл знала, что тоже любима.