У нее перед глазами все закружилось. Что ж, если это цена за спокойствие Яна, то она готова ее заплатить.

— Я докажу, Билл. Я докажу, если только ты будешь немного… добрее.

Он сделал шаг вперед и попытался обнять ее, но вдруг внезапно ощутил, что девушка начинает оседать в его руках. Билл подхватил ее, чтобы она не упала, — у Гейл случился обморок.

Вместо того чтобы позвать кого-нибудь на помощь, Билл решил сам привести Гейл в чувство. Ему не хотелось лишних сплетен в замке.

Он уложил ее на кровать, принес влажную губку и стал протирать девушке лоб и руки, тихо приговаривая:

— С тобой все в порядке, Гейл? Послушай, старушка, давай-ка открывай глаза. Ну же, Гейл, давай…

Вскоре она открыла свои большие глаза, в которых застыла боль. Увидев Билла, девушка прошептала:

— Со мной все в порядке. Оставь меня, пожалуйста.

— Может, тебе принести немного бренди?

— Нет, ничего не нужно. Просто оставь меня. Пожалуйста, Билл.

Молодой человек с тревогой на нее посмотрел. Черт, она слишком бледная. Вероятно, он слегка перегнул палку. Ведь он хорошо знает ее. Она не могла ему изменить. А если Гейл и флиртовала с Далмиером, что ж, в этом нет ничего страшного. Ведь у него есть малышка Джун!

Билл решил, что попытается хорошо вести себя по отношению к жене.

— Прости, дорогая. Я сожалею. Просто я потерял голову от ревности. Давай будем друзьями. Мне не хочется с тобой ссориться.

Она снова открыла глаза и посмотрела на него:

— Нет, мы больше не будем ссориться. Не из-за чего. Мы муж и жена, и мы попытаемся сделать наш брак счастливым.

У Билла на лбу пролегла легкая складка.

— О! Так ты не считаешь наш брак счастливым?

Она тяжело вздохнула:

— Только не начинай!

— Если нас постигла неудача, то ведь в этом виновата ты, а не я. Тебе наплевать…

— Пожалуйста, не начинай… Я этого не выдержу.

Билл вытащил сигарету и закурил:

— Так, значит, ты считаешь, что я во всем виноват? И в чем же состоит моя вина?

— Ни в чем, — ответила Гейл, слабо засмеявшись, и отвернулась в сторону.

Билл хмуро смотрел на стройную фигурку своей жены:

— Тебе что-нибудь надо?

— Нет, ничего, спасибо. Я через минуту пойду в ванную.

— Ты уверена?

Девушка повернулась к мужу и ясно, по-дружески улыбнулась ему. Она ничего не чувствовала к этому мрачному, злобному, черствому человеку, но ей было необходимо изображать какие-то чувства.

— Спасибо, Билл, все в порядке. Можешь спуститься вниз и поиграть в бридж.

Он наклонился и поцеловал ее в голову. Затем ушел.

Девушка лежала на диване в одежде, отвернувшись к стене лицом. У нее не хватало сил, чтобы раздеться и включить свет. И эта внезапная слабость объяснялась не только физической усталостью. Она вдруг почувствовала какое-то моральное опустошение. Словно оказалась в длинном и запутанном лабиринте. Здесь был Билл. Они все время ссорились, ругались, встречались, снова расставались, шли в разные стороны и никогда не помогали друг другу. Их любовь умерла навсегда. А там, за стенами этого мрачного коридора, стоял Ян, залитый солнечным светом. Ян, которого она любила больше, чем свою собственную жизнь.

Все слишком запуталось, усложнилось. К утру ситуация не изменилась. Но, к счастью, подумала Гейл, она и не ухудшилась. Когда Билл начинал ходить на работу, он несколько отвлекался и становился спокойнее. Его можно было уважать за то, что он хороший офицер и никакие личные проблемы не могли выбить его из колеи.

Вместе с Джойс Фентон Гейл на машине отправилась в Эдинбург. Джойс оказалась очень веселой, дружелюбной женщиной, с которой легко было общаться и почти не обязательно разговаривать, так как все время разговаривала она сама. Снова Гейл позавидовала своей собеседнице — никаких комплексов и нервных срывов. Она любила своего мужа, а тот ее. О лучшей доле в жизни женщина не могла и мечтать.

Прогулявшись по Принцес-стрит, они зашли в «Дженерс» и купили шерсть для вязания. Затем заглянули в кафе, выпили кофе.

Гейл то и дело поглядывала на замок и любовалась им. Его было видно со всех точек города. Сегодня на его стенах тонкой полоской лежал слой снега. Нарисованный на крыше красный крест зловеще выделялся среди серо-белого зимнего пейзажа.

— Он такой угрюмый, но в то же время необыкновенно красивый. Я имею в виду старый замок, — сказала Гейл Джойс. — Эти стены многое повидали на своем веку. Сначала роскошь королевского двора, а теперь раненые немецкие летчики.

Миссис Фентон посмотрела на Гейл и улыбнулась.

— Мм, — пробормотала она и добавила: — Как вам те шелковые чулки за шесть двенадцать? Понравились?

Гейл не удержалась от улыбки. Джойс даже не пыталась вникнуть в то, что говорила ей ее собеседница. Ее гораздо больше интересовали шелковые чулки, и она даже не пыталась скрыть это.

После чашечки черного кофе, выпитой в уютном кафе, Джойс и Гейл сразу стали друг другу как-то ближе и разговорились.

Джойс сказала:

— Надеюсь, вы не рассердитесь на меня, миссис Кардью, если я скажу, что последнее время вы неважно выглядите. Мы все очень беспокоимся. Вы ведь, милая, не заболели?

— Нет-нет, все в порядке, — улыбнулась Гейл. — Просто личные проблемы… Вы понимаете, не все так просто бывает… иногда.

— Да, дорогая, — с сочувствием сказала Джойс. — Я понимаю. Представляете, служанка моей матери, которая была с ней больше двадцати лет, вдруг уволилась и уехала неизвестно куда.

Гейл снова улыбнулась. Как страстно девушка завидовала тем, кого заботили только шелковые чулки и потеря прислуги. Интересно, что бы сказала Джойс, если бы узнала об истории с Яном?

И вдруг Джойс произнесла вслух имя владельца замка Лох-Касл.

— Я просто восхищаюсь капитаном Далмиером! Так мило, что он предоставил свой дом для гарнизона.

Гейл заглянула в свою кофейную чашку, и ее губы сложились в загадочную улыбку.

— Да, я тоже думаю, что он очень хороший человек, — мягко проговорила девушка.

— Интересно, есть ли у него подружка? Он совершенно не интересуется женщинами из замка. Даже не смотрит.

Гейл промолчала. Скользкая тема, не стоит ее продолжать, но Джойс снова заговорила:

— Между нами говоря, мне кажется, эта маленькая воображала Джун Ногтон положила на него глаз. Она, вообще, всем строит глазки. И вашему мужу, и моему. Она просто угроза общественному спокойствию. Боюсь, Джин Ногтон совершенно не в состоянии контролировать свою дочь.

— Полагаю, сейчас сложно контролировать молодых девушек, — с достоинством проговорила Гейл, почувствовав себя вдруг умудренной жизнью пожилой матроной.

— Да, понимаю, что вы имеете в виду. Но так говорят. Если бы у меня была дочь и она себя так вела, я бы просто надавала ей пощечин.

Внезапно они обе замолчали. Все посетители кафе тоже перестали разговаривать. Зловещую тишину разрезал пронзительный звук сирены. От высокого тона к низкому… от высокого к низкому… К этому тревожному предупреждению об опасности люди уже успели привыкнуть.

— Воздушный налет, — тихо прошептала Джойс. — Мы продолжим пить наш кофе или спустимся в бомбоубежище?

— Продолжим пить наш кофе, — ответила Гейл.

— Что ж, не возражаю, — отозвалась Джойс.

Они закурили. За окном по тротуару бежали люди. Торопились в укрытие в саду около замка. Трамваи и автобусы остановились. В несколько минут весь Эдинбург, казалось, вымер и погрузился в странную тишину.

— Они не бросают бомбы, — весело сказала Джойс. — Наши ждали их и смогли обезвредить. Я не двинусь с места, пока не допью свой кофе.

Интересно, где сейчас Ян? — подумала Гейл. Наверное, где-нибудь вместе с Биллом. Наблюдают за тем, как зенитки готовятся к действию. Нарастающий гул самолетов заставил девушек застыть перед окном. Три британских перехватчика, словно три огромные черные птицы, мелькнули на сером небе и исчезли в восточном направлении. Затем через несколько минут снова послышался сигнал — отбой тревоги. Медленно город возвращался к жизни.