Впервые молодой человек заговорил о женитьбе, и это доставило ей большое удовольствие. Поехать в Лох-Касл в качестве жены Яна… Разве может быть что-нибудь более приятным? От мысли, что его могут убить во Франции, прежде чем они встретятся, Гейл бросало то в холод, то в жар. Война — это голодное и ненасытное чудовище. Она могла забрать у нее Яна точно так же, как забрала Билла. Но если не станет Яна, то придет конец и ее собственной жизни.

Дрожа от возбуждения и готовая разрыдаться, девушка отправилась к матери и рассказала ей всю историю от начала до конца. Наконец миссис Патнер узнала, что же произошло с ее дочерью во Франции несколько лет назад.

Гейл присела на маленький стульчик у коленей своей матери. Точно так же она делала, когда была еще ребенком. Миссис Патнер внимательно слушала свою дочь, которую очень любила, и нежно гладила ее по волосам.

— Тебе не обязательно рассказывать мне о том, о чем ты не хочешь, — сказала женщина, — но то, о чем я теперь знаю, сделало меня счастливой. Это многое объясняет. Ведь последнее время я так волновалась.

— Мне не хотелось беспокоить тебя, — тихо проговорила Гейл.

Миссис Патнер вздохнула:

— Именно для этого и существуют матери, моя дорогая. Возможно, я могла бы облегчить твои страдания. Я бы отговорила тебя от поспешной свадьбы с Биллом, раз твое сердце принадлежало другому мужчине.

Гейл вздохнула:

— Возможно, я не послушала бы тебя, мама. Все дочери одинаковы! И ведь мне казалось, что я действительно люблю беднягу Билла. Теперь понятно, что я просто испытала шок от начала войны. Кроме того, я никак не ожидала, что в мою жизнь снова вернется Ян. Это его мать положила конец нашим отношениям.

— Она навредила вам обоим.

— Думаю, она любила Яна и считала это лучшим выходом для него.

— Расскажи мне о Яне.

Целый час девушка рассказывала матери о человеке, которого любила. Целый поток страсти вырвался из ее груди. Целая рапсодия любви и восхищения Яном. Мать поняла, что очень скоро снова потеряет свою девочку, но теперь в сердце ее дочери не было сомнений. Гейл все же будет счастлива.

Гейл прочитала вслух матери отрывок из письма Яна, а затем они вместе обсудили возможность поездки девушки во Францию.

— Полагаю, мне не стоит ехать, дорогая, — сказала миссис Патнер. — Я уже не так молода, чтобы переправляться через Ла-Манш. Да мне не слишком-то нравится, что и ты собираешься во Францию. Но я понимаю тебя и капитана Далмиера.

Гейл засмеялась:

— О, мам, не называй его капитаном Далмиером. Просто Ян!

— Хорошо, Ян, — сказала мать.

— Тебе он понравится.

— Я уверена.

— Значит, ты считаешь, что я могу поехать в Париж одна?

— Дорогая, тебе необходимо обсудить это с отцом. А как Симона? Она все еще живет там? Ты можешь остановиться у нее?

Сердце у Гейл на мгновение замерло. Симона! Вот это идея! Было бы отлично, если б она могла у них остановиться.

Девушка не получала никаких вестей от своей подруги с тех пор, как началась война. Возможно, из-за войны они переехали в деревню, но можно было бы послать им телеграмму. Англичанам было разрешено пересекать Ла-Манш, если они ехали во Францию к друзьям или родственникам.

Уже через сутки Гейл знала, где находилась ее подруга со своей семьей. Они остались в Париже. И Симона пришла в восторг, узнав, что Гейл собирается к ним приехать. Андре уже был на фронте, но в самое ближайшее время собирался в отпуск. Поэтому они опять встретятся все вместе.

Ночью Гейл так и не смогла заснуть. Могло ли быть что-нибудь лучше, чем встреча с Яном в Париже? С Симоной, с Андре…

На следующий день девушка послала телеграмму Яну, в которой сообщала дату своего приезда. Еще она написала, где именно собирается остановиться.

Он ответил, что уже ждет ее.

И Гейл начала готовиться к отъезду. В свободные от работы часы она ходила по магазинам и покупала одежду. Ей не хотелось больше носить те платья, в которых она ходила, будучи женой Билла.

Наконец наступил день ее отъезда. В этом году выдалась необыкновенно суровая зима. Самая холодная за последние двадцать пять лет. Но в тот день, когда уезжала Гейл, вдруг выглянуло солнце и стало немного теплее. Это было словно обещанием того, что скоро на смену ледяным ветрам и снегу придет весна.

Девушка и молодой человек договорились встретиться дома у Симоны, так как Ян не знал, когда точно прибывает его поезд в Париж.

В полдень из парижского такси вышел стройный молодой шотландец в военной форме и направился к старинному дому на бульваре Саше.

Симона была на работе. Гейл стояла у окна и вдруг увидела знакомую высокую фигуру, направлявшуюся к подъезду. Ее сердце часто-часто забилось, и девушка вдруг почувствовала, что не может дышать. Когда раздался звонок в дверь, она бросила тревожный взгляд на свое отражение в зеркале. Все в порядке? Понравится ли ему ее новое платье? Не будет ли он разочарован?

В зеркале мелькнула стройная девушка с восторженной улыбкой и блестящими от счастья глазами, точно такая же, какой ее впервые увидел Ян. Никто бы никогда в жизни не подумал, что она уже успела выйти замуж и овдоветь.

Через минуту дверь открылась, и старый слуга, живший здесь уже много лет, доложил:

— Монсеньор капитан Далмиер.

Слуга вышел, и они остались одни. Ян стоял и смотрел на Гейл, а она на него. Никто не произнес ни слова.

Затем молодой человек снял перчатки, с плеча — сумку с противогазом, положил все это на стул и протянул к Гейл руки.

— Дорогая! Дорогая! Дорогая! — хрипло повторил он несколько раз.

Она не ответила. Вместо этого подбежала к Яну и, дрожа всем телом, прижалась к его груди. Его руки крепко обхватили ее. Ян поцеловал девушку сначала в лоб, а затем в губы. Наконец они вместе. Они забудут все те страшные дни, что им пришлось пережить.

Она могла только снова и снова произносить его имя, а ее руки гладили его темные волосы.

— Ян! Мой дорогой, мой дорогой! Мой бесценный! Любимый! Ян!

— Боже, ты наконец со мной. Как я ждал…

— Как мне хорошо, — тихо сказала она.

— И мне тоже, мой ангел! Мне очень хорошо с тобой.

Он выглядел по-настоящему счастливым. И немного похожим на мальчишку. В нем было столько жизни! Когда они впервые встретились, между ними лежало так много преград, казавшихся непреодолимыми. Они прислушались к разуму, но узнали лишь страдание и сожаление. Но теперь, теперь все трудности позади. Надо только немного подождать, и они всегда будут вместе.

Он снял свою шинель, ремень и присел вместе с Гейл на французский диван с шелковой обивкой и множеством маленьких подушек. Старый Жак принес им шерри и печенье. В течение следующего часа никто их не тревожил, и они просто сидели и смотрели друг на друга. Ян держал ее руку в своей. Они говорили, обменивались новостями и строили планы. Шерри с печеньем остались нетронутыми.

— Я хочу только целовать и целовать тебя, моя дорогая, — улыбнулся он.

— Не возражаю, — рассмеялась она в ответ.

Никто из них не вспоминал прошлое. Не хотелось чем-то омрачать эту радостную встречу.

— Когда мы поженимся, то обязательно поедем в Лох-Касл. А когда война закончится, мы сможем остаться там навсегда. Это будет наш дом.

— Я люблю его так же, как и ты, — мягко проговорила она.

Он посмотрел ей в глаза и вздохнул:

— Теперь ты будешь самой счастливой. Я сделаю для этого все, что в моих силах. — Ян поднес руки Гейл к своим губам и поцеловал каждый ее палец, а затем ладони. Затем медленно проговорил: — Ты удивительная, Гейл. И очень красивая. А такой, как сейчас, я не видел тебя никогда.

— Это потому, что я очень счастлива.

— Как приятно это слышать. Словно мы опять в Фонтенбло. Мне бы хотелось взять тебя на руки и снова унести в лес. Я так часто вспоминаю эти минуты.

— Я тоже, дорогой.

— Мы снова сможем это повторить. У меня скоро отпуск.

Внезапно, словно что-то вспомнив, он опустил руку в карман рубашки и извлек оттуда маленькую коробочку.