— Боже ты мой, Анджела, ты что, должна теперь всю свою оставшуюся жизнь прожить в предвкушении того момента, когда ты, может быть, окажешься в Белом доме?

— Я знаю, знаю, что все это чушь! Но он все равно волнуется, что меня могут увидеть в обществе этих принцев, графов и всяких пашей или паш, не знаю, как их обозвать. Ты ведь знаешь, что американская публика не очень-то любит подобные сообщения. А как на Ривьере насчет дам полусвета?

— Ах, моя дорогая сладкая задница, ты просто невозможна! Если ты имеешь в виду первоклассных проституток, то Ла Бетт Отеро отошла от дел около 1900 года вместе с дружком, принцем Уэльским! Ты можешь от меня лично передать Дику Пауэру, чтобы он шел и трахался сам с собой. Таким образом он не сможет никого обрюхатить! Ты ведь только что потеряла ребенка. Тебе необходим отдых и немного развлечений. Уезжай оттуда немедленно, ты меня слышишь? Немедленно! В конце концов, не могу же я жить здесь вечно. Меня ждут дома муж и малышка. По крайней мере, я надеюсь на это. Что же касается Дика, почему он не волнуется о своей плохой славе, когда заводит шашни, ты сама знаешь с кем?!

Дик, конечно, возражал, но совсем немного. Анджела решила, что на самом деле он, наверное, даже рад этому. Она подумала, что, вероятно, уже надоела ему со своей постоянной депрессией или же он просто ждал возможности самому сходить поразвлечься после ее отъезда.

— Только постарайся особенно не высовываться, — попросил он ее. — Ради Бога, сделай так, чтобы о тебе не упоминали газеты. Кики всегда вращается среди сумасшедшей компании. Может, Вик Роса и является гением в кинематографии, но все эти итальянские фильмы бывают достаточно свободными в сексуальном плане.

— Давай заключим договор: я постараюсь не попасть в газеты, если о тебе не будет упоминаний в газетной светской хронике.

— Что это значит?

Она, ничего не ответив, пристально посмотрела на него. Дик промолчал.

— Кариссима, нам пора ехать, или же твоя сестра останется одна в аэропорту.

— Иду, иду. Я просто старалась протолкнуть себе что-нибудь питательное в горлышко, прежде чем начну утешать моего бедного ангела!

Захватив тарелку с несколькими тостами, украшенными икрой, Кики уселась в низкую спортивную машину.

— Дорогая моя, какая у тебя ужасная привычка — ты всегда ешь эти рыбьи яйца на завтрак.

— Все едят яйца на завтрак. Разве я не нрава? — Кики осторожно сбросила крохотную капельку сероватого цвета со своего вишневого брючного костюма, сшитого из атласа. Ногти у нее были покрыты лаком серебряного цвета. Одной из прелестей жизни на Ривьере была возможность надевать великолепные декадентские наряды.

— Но не рыбьи же!

— Я всегда обожала икру. Вот это очень хороший сорт. Как он называется?

— Белуга, кариссима.

— Прекрасно, — заявила Кики, кончая есть тосты и облизывая пальцы.

Потом она поставила тарелку вниз и, обхватив его шею двумя руками, начала лизать его лицо, пока он вел машину.

Он оттолкнул ее и засмеялся:

— От тебя пахнет рыбой, дорогая!

— Тогда нам придется остановиться и выпить, чтобы заглушить этот запах.

— Пить еще слишком рано, мы не успеем встретить твою сестру.

— Мы быстренько, все займет у нас не больше минуты. Мне нужно выпить, чтобы прогнать рыбу дальше в желудок. Водку. Я должна, я должна… — Она ущипнула его за член.

— Прекрати сейчас же, ты развратница! Я весь пропахну этим запахом.

— Тебе это не так уж неприятно, не так ли, дорогой? — Она начала тереть его возбуждающийся член ладонью, быстрее и быстрее.

— Хорошо, хорошо, мы остановимся в Монте-Карло. — Не сводя глаз с дороги, он притянул ее к себе и сильно укусил ей губу.

— М-м-м-м, ты делаешь мне больно.

— Мы быстро выпьем в баре в «Отель де Пари».

Они ехали по авеню де Монте-Карло. Поток машин здесь двигался очень медленно.

— Остановись! — закричала Кики.

— В чем дело?

— Останови машину.

Вик пожал плечами и остановился.

Кики медленно вышла из машины и повернулась к белому «роллс-ройсу», который был припаркован перед меховым магазином «Рурор Уэйл».

Долгим и пристальным взглядом она посмотрела на человека, стоявшего около машины: это был высокий мужчина, одетый в белые фланелевые брюки и синий блейзер.

— Боже, Боже, — простонала Кики. — Милостивый Боже! Это — он. Это действительно он.

Вик, выбравшись из машины, подошел к ней и стал рядом.

— Кто этот человек? — спросил он, разглядывая мужчину.

У Кики по щекам текли слезы, она не видела, что Вик стоит около нее.

«Он так чудесно выглядит, он такой красивый! Все всегда говорили, что он развалина, что с ним все кончено. Это неправда. Он — великолепен!»

Да, он выглядел несколько постаревшим… но в хорошем смысле — более мужественным и холеным. У него был прекрасный загар, волосы — черного цвета, седины не было ни в волнистых волосах, ни в усах, ни на длинных баках. Она была настолько поражена его видом, что ей даже не пришло в голову — ведь у него могли быть крашеные волосы.

Все говорили неправду, что ему не везло. Он выглядел как богатый человек! Процветающий! Этот великолепный белый «роллс-ройс». «Что за совпадение! — подумала она. Как раз в тот день, когда прилетает Анджела!» Небеса были такими синими, а воздух — таким золотым, и она отыскала своего отца! Их отца! Потом — всего одно мгновение, только одно мгновение — ей стало неприятно, что она должна будет делить его с Анджелой и не сможет провести с ним весь день одна. Ей придется поделиться радостью общения с ним, как она всегда привыкла делать это.

Кики направилась в сторону отца, ускорив шаг.

— Остановись, кара миа!

— Пусти меня, идиот! Это мой отец! Это мой папочка!

— Подожди! Ты не понимаешь, в чем дело! Может быть неловкий момент!

И тут Кики усидела женщину, выходившую из мехового магазина с огромной коробкой. Это была старая, очень старая женщина с голубыми завитыми волосами. Она была полностью покрыта — по крайней мере, она производила такое впечатление — драгоценностями, которые вульгарно блестели и переливались на солнце… Старая, уродливая женщина. Ее отец, подпрыгнув от усердия, побежал ей навстречу, чтобы взять у нее коробку. Кики чуть не стошнило, когда она увидела, как он помогал ей сесть о машину, погладив при этом ее сморщенную задницу. Кики заметила, как он поцеловал ее, прежде чем захлопнуть дверцу машины. Потом, похромав, он сел на сиденье водителя, и Кики увидела, как старуха улыбается желтыми вставными зубами.

— Пойдем. — Вик нежно обнял онемевшую Кики и повел ее к машине.

— Но почему? — Кики начала жалобно плакать. — Почему?

— Она очень, очень богата. Это графиня Жанна Клод ля Шарбонн. Вдова, родилась в Штатах. Во Франции она занимается лошадьми. Здесь у нее есть замок в Кап-Ферра.

Он дал Кики свой платок, чтобы она могла вытереть глаза.

— Послушай, — сказала она Вику. — Пока моя сестра будет здесь, я не хочу, чтобы мы когда-нибудь столкнулись с ними. Я хочу, чтобы хотя бы она никогда не видела этого е… папашу.

— Мы будем очень осторожны. Теперь мы быстро должны забрать ее. Потом мы все втроем должны выпить, чтобы очиститься от скверны.

Да, у нее было горько во рту. Она просунула свою руку за пояс Витторио и начала продвигаться дальше.

— Прекрати, иначе мы попадем в аварию, — пробормотал он.

Но она уже расстегнула ему «молнию» на брюках и соскользнула на пол машины.

— Я предупреждаю тебя, что мы можем попасть в аварию, — выдохнул он, его дыхание стало резким и прерывистым.

— Черт с ним! — ответила Кики, пытаясь сделать так, чтобы он не выскальзывал из ее рта. — Чего ты-то выкобениваешься? Это меня пытается трахать в задницу ручка переключателя скоростей!

У нее снова покатились по щекам слезы.

«Будь ты проклят, папочка! Пусть тебя в аду черти трахают!»

Первое, что Витторио сказал Анджеле, — это как прекрасно, что он любит блондинок, иначе ему пришлось бы бросить Кики ради Анджелы.